прошел к ложу, с нежной тревогой вглядываясь в лицо Номанатура. — Как ты себя чувствуешь?
Больной молчал. Хэльмир поставил стул поближе к ложу и сел. Недовольно поморщившись, правитель покосился на сына.
— Зачем ты пришел? Почему оставил дела?
Стараясь не обращать внимания на неласковый прием, тот спокойно ответил:
— Сегодня я уже сделал все, что поручили мне старейшины. А пришел, чтобы попросить тебя о милости, отец.
— Что тебе нужно? — удивился Номанатур. Обычно Хэльмир к нему с просьбами не обращался.
— Пожалуйста, выслушай! Я узнал от Корна……
— Значит, тебя костоправы прислали! — гневно воскликнул Номанатур, пытаясь сесть, но не смог. Хэльмир поспешил отцу на выручку, усадив его поудобнее на широком ложе и поправив подушки.
— Никто меня не посылал. Честно говоря, наши лекари обиделись бы, если бы узнали, о чем я хочу с тобой говорить.
— Неужели? — язвительно усмехнулся правитель.
— Да. Прошу, прими одного иноземца. Он прибыл к нам издалека.
— Да? — Номанатур хмыкнул. — И кто же он, этот путешественник?
— Ученый и лекарь.
— Опять?
— Отец! — Хэльмир умоляюще взглянул на него.
— Откуда он?
— Толком не узнал. Откуда-то с востока, из-за Реки.
Услышав это, Номанатур насторожился:
— Ты его видел?
— Да. Но поговорить с ним мне так и не удалось. Представляешь, отец, — оживился Хэльмир, ободренный неожиданным интересом правителя к чужеземцу, — он совсем еще молод! Но мастер просто удивительный! Если бы ты знал, как почитают его в лекарских палатах! Каждое его слово ловят с благоговением.
— Лекарь с востока — мальчишка? — в задумчивости пробормотал Номанатур.
— Но это ничего не значит! — с отчаянием воскликнул Хэльмир. — Отец, не отказывайся, умоляю, ведь внешность обманчива! Хотя бы взгляни на него!
Номанатур не ответил. Он снова закрыл глаза, откинулся на подушки и погрузился в размышления. Хэльмир сидел, не двигаясь, боясь его потревожить. В тягостном, ничем не нарушаемом безмолвии шли минуты. От усталости глаза юноши слипались, неудержимо тянуло в сон. Вдруг он почувствовал на себе пронзительный взгляд правителя и очнулся.
— О, прости, отец, я, кажется, задремал. Что ты мне ответишь?
— Я согласен встретиться с иноземцем. Ты сам приведешь его сюда. Никому не говори ни слова.
Хэльмир в радостном возбуждении вскочил:
— Отец, спасибо! Все сделаю так, как ты хочешь.
Номанатур раздраженно перебил его:
— Ты еще не ушел? Поторопись.
Поклонившись отцу, Хэльмир выбежал из комнаты. Правитель проводил его взглядом, и когда за юношей закрылась дверь, на его лице появилась торжествующая улыбка.
Вне себя от радости выскочив из покоев отца, Хэльмир помчался к лестнице, прыгая через две ступеньки, взлетел на третий этаж и в растерянности остановился. Он совем забыл, ведь уже ночь! В больнице спали все, кроме дежурных служителей. И иноземец, несомненно, тоже уснул. К тому же Хэльмир не знал, где находится его комната. Но если ждать утра, отец может передумать. И юноша решился. Оглянувшись, он направился к дремлющему на узкой скамье служителю. Услышав шаги, тот вскочил и, узнав сына правителя, склонил голову.
— Это ты, господин Хэльмир! Час-то поздний, зачем ты здесь? Ищешь кого?
— Да, ищу. Не поможешь ли? Где живет лекарь-чужеземец? Корн сказал мне, что на третьем этаже, но где именно?
— А, господин Хадинг! Вот, четвертая дверь по коридору налево. И не бойся, стучи. Господин лекарь ложится поздно. Вот добрый человек! Иной раз выйдет в коридор, побеседует с нами.
— Вот как? — Хэльмир уже шел к двери. — Спасибо за помощь.
— Да какая помощь, господин Хэльмир!
Юноша подошел к указанной служителем двери и несмело постучал. Высокий голос произнес:
— Войдите, открыто.
Хэльмир толкнул скрипнувшую створку и вошел в комнату. В голову ему ударил густой, пряный дым из повешенной над дверью курильницы. За массивным столом, спиной к юноше, сидел человек в темном атласном халате. Оплывшие свечи в железных плошках освещали лишь часть стола с лежащей на ней толстой книгой, которую хозяин увлеченно читал. Когда Хэльмир вошел, лекарь отложил чтение, встал и шагнул навстречу гостю. Наконец-то юноша смог разглядеть незнакомца! Действительно маленького, изящного, закутанного в широкий халат, в нелепой чалме, его можно было принять за изнеженного, болезненного отрока. Но, всмотревшись в его лицо, Тэльмир с удивлением понял, что перед ним далеко не мальчишка. Глаза лекаря смотрели твердо и строго. В его взгляде была такая спокойная сила, что Хэльмир отступил на шаг и в смятении склонил голову. Но, вспомнив о деле, вновь взглянул на иноземца.
— Я знаю, что ты сердишься на мой приход, лекарь, — решительно начал он. — Но медлить нельзя. Мой отец болен, очень болен. И ты, я думаю, можешь ему помочь.
Высокий, певучий голос перебил его:
— Постой, уважаемый незнакомец. Позволь мне узнать твое имя, прежде чем ты начнешь рассказ о своих печалях.
Смутившись, юноша пробормотал:
— Хэльмир.
— А меня добрые люди зовут Хадингом. Вот мы и познакомились. Но ты, благородный юноша, говорил о своем больном отце. Это очень печально. Однако отчего ты и твои родичи не хотите обратиться к лекарям столицы? Они весьма искусны в своем ремесле, уверяю тебя! А если и они не устраивают вас, почему вам не попросить о помощи Старшего лекаря? Он — звезда среди целителей! Я же, ничтожный, недостоин даже корпию для него щипать.
— Ты, видно, не понял! — Тэльмир вновь взглянул в лицо лекаря. — Это Корн рассказал мне о тебе.
— Подожди, о благородный юноша! — Вскричал Хадинг. — А уважаемый отец твой — не друг ли Старшего лекаря, о котором он говорил мне только сегодня вечером? Он не доверяет врачевателям, отказывается от пищи, оттого что разум его омрачен тяжкими страданиями?
— Друг Корна? — Хэльмир удивился. — Нет, лекарь. Мой отец действительно не верит врачам, ничего не ест и снедаем неизвестным недугом. Но он не друг Корна, а его господин. Мой отец — Номанатур, правитель Арандамара. И он хочет, чтобы ты ему помог. Для этого я и пришел сюда в столь позднее время.
Легкая тень на миг омрачила лицо иноземца, но через миг он спокойно кивнул:
— Хорошо. Идем, юноша.
Накинув плащ и задув свечи, Хадинг вышел из комнаты вслед за Хэльмиром, запер дверь, и оба быстро зашагали к покоям правителя.
Когда Хэльмир, постучав, вновь вошел в королевский покой, Номанатур все так же лежал, откинувшись на подушки, и потухшим взглядом смотрел в окно. Холодное сияние луны зеленоватым отсветом ложилось на его лицо. Даже не повернув головы, чтобы взглянуть, кто нарушил его уединение, правитель спросил:
— Ты привел его?
Юноша поспешно ответил:
— Да, отец. Но я вижу, тебе совсем плохо! Не позвать ли и Корна? Еще час назад, когда я оставил