Читать интересную книгу "Маленькие мужчины выросли - Луиза Мэй Олкотт"

взрыв хохота: все помнили, как юный Голиаф не раз погибал (в переносном, разумеется, смысле) от рук сообразительного Давида – к большому неудовольствию самого себя и товарищей.

– Миссис Брук, я правильно подвернула? – спросила лучшая ученица по греческому, растерянно глядя на черный шелковый передник.

– Правильно, мисс Пирсон, только оставьте немного между складками, так получится красивее.

– Чтоб я еще за такой взялась! С другой стороны, не буду сажать на платье кляксы – все-таки полезная вещь, – глубокомысленно заключила мисс Пирсон и продолжила работу: шитье давалось ей труднее, чем заучивание греческих корней.

– Нам, бумагомаракам, нужно всегда иметь при себе щит, иначе битва проиграна. Я дам вам выкройку передника, который носила в период «громов и молний», как мы его называем, – сказала миссис Джо, силясь припомнить, что случилось со старой негодной духовкой, куда она складывала свои работы.

– К слову о бумаге и чернилах – я тут вспомнила, что мечтаю стать второй Джордж Элиот[62] и потрясти весь мир своими книгами! Чудесно, наверное, обладать такой властью и слышать от людей, что ты наделена «мужским умом»! Мне вообще-то женские романы не нравятся, но ее произведения великие, вы согласны, миссис Баэр? – спросила барышня с широким лбом и лоскутом ткани на коленях.

– Да, но книги Шарлотты Бронте меня потрясают больше. Интеллектом Элиот наделена, а вот сердцем… Я восхищаюсь ею, но особой любви к ней не испытываю, да и жизнь у нее куда грустнее, чем у мисс Бронте: несмотря на гений, любовь и славу, она далека от света, который дарует душе величие, добродетель и счастье.

– Да, мэм, знаю, но книги у нее такие романтичные, необычные, загадочные – в чем-то она и правда великая. Конечно, ее нервные расстройства и несварение слегка портят образ, но я боготворю знаменитостей, однажды поеду в Лондон и повидаю их всех-всех, какие только согласятся меня терпеть.

– Между прочим, лучшие из них занимаются примерно тем же трудом, который я посоветовала вам, а если хотите увидеть великую женщину – пожалуйста, миссис Лоренс сегодня как раз одну пригласила. У нее обедает леди Аберкромби, а потом осмотрит колледж и заглянет сюда. Особенно ей хочется поглядеть на нашу комнату для рукоделия: она таким интересуется и сама много вышивает в свободное время.

– Вот это да! А я всегда считала, что благородные господа и дамы ничем не занимаются, только раскатывают себе в каретах, запряженных шестерками, ходят на балы и приемы к королеве в треуголках, со шлейфом и в перьях! – воскликнула простодушная барышня из штата Мэн, куда даже газеты с фотографиями доходили редко.

– Вовсе нет, лорд Аберкромби изучает устройство американских тюрем, а его жена – школ; они оба благородных кровей, но люди разумные и простые в обращении, таких нечасто встретишь. К слову, молодыми и красивыми их не назовешь, да и одеваются они просто, поэтому ничего диковинного не ждите. Мистер Лоренс мне вчера вечером рассказал о своем друге: он столкнулся с лордом в прихожей, бросил взгляд на его серое пальто и красное лицо и принял за кучера. Спросил: «Ну, приятель, чего вам?» Лорд Аберкромби представился без особых изысков и объяснил, что пришел на ужин. Бедный хозяин дома очень смутился и удивлялся потом: «И почему он не надел свои ордена и подвязки? Так бы я хоть понял, что он лорд!»

Барышни вновь рассмеялись, и по скромному шуршанию стало ясно: готовятся украдкой к приходу титулованной особы. Даже миссис Джо поправила воротничок, миссис Мэг проверила, хорошо ли сидит капор, Бесс тряхнула кудряшками, ну а Джози без стеснения посмотрелась в зеркало: философия там или филантропия, а все они женщины.

– А нам надо будет встать? – спросила одна девушка, впечатленная оказанной им честью.

– Да, из простой вежливости.

– А пожать ей руку?

– Нет, я представлю всех сразу, довольно будет ваших личиков.

– Жаль, не надела своего лучшего платья. И почему нас не предупредили? – прошептала Салли.

– Вот мои родители удивятся, когда скажу, что к нам заглядывала благородная дама!

– Милли, неужто ты не видела благородной дамы? Мы ведь не все тут из дикого леса, – укорила ее статная барышня, чьи предки были из первых английских поселенцев: она считала себя равной всем титулованным особам Европы.

– Тсс, идет! Бог ты мой, какая шляпка! – возвестила веселушка театральным шепотом, и все глаза тотчас скромно опустились к рукоделью.

Отворилась дверь, и вошли миссис Лоренс с гостьей.

После первых приветствий барышни немало удивились: эта дородная дама в простом платье и поношенной шляпке, с портфелем в одной руке и записной книжкой в другой и есть представительница знатного рода? Однако лицо леди лучилось великодушием, в мелодичном голосе звучала доброта, а безыскусная манера держать себя тотчас завоевала сердца присутствующих – во всем облике дамы сквозило не поддающееся описанию благородство, с которым ни красота, ни модные наряды не нужны; от острого взгляда девушек ничего не ускользнуло, и этот миг навсегда отложился в их памяти.

Дамы коротко обсудили появление, развитие и успехи этих занятий по рукоделию, а после миссис Джо перевела разговор на дела гостьи-англичанки – хотела показать ученицам, что труд облагораживает даже высокородных, а богатство должно побуждать к благотворительности.

Девушки узнали о вечерних школах: за финансы и образование в них отвечали известные женщины, которых они уважали; о яростных протестах миссис Кобб, в результате которых был принят закон против насилия над женами; о миссис Батлер, спасительнице заблудших душ; о миссис Тейлор, которая отдала комнату в доме под библиотеку для слуг; о лорде Шафтсбери, который строил дома для бедняков в лондонских трущобах; о реформе тюремной системы и о том, как отчаянно борются состоятельные и благородные за простых и бедных. Эти истории впечатлили барышень куда сильнее учебной лекции: они загорелись желанием помогать другим, когда появится возможность, ведь прекрасно понимали, что даже славной Америке нужно пройти долгий путь, прежде чем она исполнит свое предназначение – станет свободной, справедливой и великой. Они также быстро поняли, что леди Аберкромби ко всем относится как к равным: от статной миссис Лоренс до маленькой Джози, которая мысленно отмечала каждый жест, каждую особенность гости и про себя решила, что купит такие же английские башмаки на толстой подошве. Никто бы и не догадался, что у этой женщины свой большой дом в Лондоне, замок в Уэльсе и великолепное поместье в Шотландии: она искренне восхищалась Парнасом, Пламфилд называла «милым домом», а колледж – «благороднейшим началом». Разумеется, от этих слов все немножко возгордились, а когда леди покинула их, напоследок от души пожав