Читать интересную книгу Яик-Горынович - Павел Георгиевич Малов

живо – перед тобой государь! Слыхал?

– Ничего мне про то не ведомо, ваше величество, – тихим голосом пролепетал пленник. – Знаю только, что допреж того была государыня… А я – простой сержант седьмой легкой полевой команды Дмитрий Кальминский из Яицкого городка. Послан комендантом Симоновым до Астрахани курьером.

– Что за надобность в том? – спросил Пугачев. – В бумагах, верно, про то прописано?.. Есть с тобою, сержант, какой-нибудь документ?

– Нету, государь, со мной никаких бумаг, – качнул головой Кальминский, – а велено мне на словах передать по форпостам тамошним начальникам, чтобы усилили караулы и в пикетах стояли осторожно, потому как есть верные сведения, что киргиз-кайсацкая орда подошла к Яику.

Пугачев решил лишний раз удивить своих сподвижников государственным подходом к делу. Немного поразмыслив для виду, сказал:

– Что ж, сержант, коли так, задерживать тебя не буду. Миссия твоя общему нашему дело зело полезная, иди и служи мне верно!

Кальминский, обрадовавшись, что так легко отделался, проворно поспешил к своей подводе. Возница решительно дернул вожжи, и бричка, пыля, отчаянно загрохотала сбоку дороги, пропуская следовавшие мимо отряды пугачевцев. В это время Еким Давилин, беседовавший с кучером, подъехал к Пугачеву.

– Государь, а ведь сержант тебя обманул, – молвил он, кивая на удаляющуюся повозку. – Мне подводчик все про него обсказал: послан он не в Астрахань, а ловить донского казака Пугачева, то есть тебя, значит, батюшка! – Еким смутился, чувствуя, что сморозил не то, поспешно добавил: – Так они, собаки, твою царскую персону величают!.. И то же самое в пакетах прописано, кои надлежало сержанту Кальминскому раздать начальникам по форпостам.

С этими словами Давилин вытащил из-за пазухи и протянул Пугачеву несколько запечатанных сургучом конвертов.

– Вот, возьми, батюшка, Петр Федорович. Подводчик передал.

Пугачев тут же велел казакам остановить Кальминского и привести обратно. Бумаги протянул секретарю Максиму Горшкову. Тот вскрыл конверты и рассеянно пробежал глазами по строкам.

– Ну, что там? – поторапливал Пугачев.

– Измена, государь! – встряхнул растрепанными листами Горшков. – Приказано тебя ловить, вязать и в Яицкий городок в кандалах доставить.

Привели смертельно бледного, помертвевшего Кальминского, вновь бросили на колени перед Пугачевым.

– Как ты смел, сержант, обманывать своего государя?! – гневно вскричал Емельян Иванович. – Ловить меня послан? Что ж, вот он я – лови! Вези меня в городок к коменданту Симонову!.. Что молчишь?

– Виноват, государь, оробел… – оправдывался Кальминский.

К предводителю обратился взявший на себя роль палача Иван Бурнов:

– Воля твоя, батюшка, но он плут, я его знаю… Прикажи готовить виселицу!

– Повесить соглядатая Симоновского! – зашумели и казаки, обступившие Пугачева.

Тот медлил, раздумывая. Сержант чем-то ему приглянулся: смирением ли своим, покорностью ли перед судьбой неминучей… К тому же офицер Шванвич вступился за Кальминского, дельно посоветовал использовать его при штабе.

– Сержант – человек письменный, в нашем деле, государь, вполне пригодится… Секретари-то твои из простых казаков, высокому канцелярскому штилю мало обучены. Вот он бы и был им в помощь.

– Правда твоя, полковник, – согласился с ним Пугачев и вынес свой высочайший вердикт: – Признаешь ли меня, сержант Кальминский, истинным государем Петром Третьим?

– Признаю, ваше величество, и готов служить верой и правдой! – поспешно произнес сержант, что и решило дело.

– Так и быть, милую тебя и принимаю на службу, – сказал Емельян Иванович. – Будешь у меня при штабе, в писарях… Секретарь Максим Горшков о тебе позаботится…

2

После короткой задержки войско снова двинулось по дороге к Яицкому городку. До него оставалось уже по прямой каких-нибудь два десятка верст. Вперед были посланы казачьи разъезды, которые, воротясь, сообщили, что мост через реку Чаган перекрыт солдаткой командой с пушками, а в степи разъезжают дозоры казаков старшинской стороны.

Пугачев послал против них отряд Дмитрия Лысова, который быстро отогнал неприятеля к реке Чаган, не потеряв ни одного человека.

Молодые казаки из Бударинского форпоста снова оказались в боевом деле. Уряднику Скоробогатову даже не нужно было никого воодушевлять и подбадривать – все горели молодым неугасимым казачьим азартом. Дружно палили в отступающего неприятеля из ружей, с визгом, с гиком, переняв эту манеру атаки у степняков-татар, бросались с пиками наперевес в самые опасные места. Даже робкий Харька старался не ударить лицом в грязь и не отставал от остальных односумов. Борис Атаров снова находился в родной стихии: война и яростные конные сшибки были его любимым занятием. Не зря, видать, отец с двухлетнего возраста сажал его верхом на коня, не слушая плач и жалобные причитания матери. Растил из сына настоящего яицкого «лыцаря»!

Но когда пугачевцы сунулись к мосту, руководивший солдатами премьер-майор Наумов отдал приказ палить в них из пушек. Каленые ядра с пронзительным свистом полетели в толпу мятежников, угодив в самую гущу, вызвали сильное замешательство. Оставив дюжину человек убитыми и ранеными, отряд Лысова поспешно отступил. Наумов отрядил в погоню за мятежниками капитана Крылова с полуротой солдат из 6-й легкой полевой команды, две походные, однофунтовые пушки с прислугой и сотню яицких казаков во главе со старшиной Иваном Акутиным.

Пугачев, с возвышенности внимательно следивший за разворачивающейся баталией, с сожалением опустил подзорную трубу. Горько посетовал приближенным:

– Эх, нету у нас артиллерии, казаки, а то бы я дал жару Симонову! Только перья бы полетели в разные стороны!

Подскакал отступивший от моста Митька Лысов. Разгоряченный боем, хмельной от прихлынувшего в кровь адреналина, он на время напрочь позабыл о водке.

– Батька, царь-государь хороший, дай в помощь моему полку солдат Шванвича! Неча им в тылу прохлаждаться, когда такое дело закипело… Дай подмоги – я враз реку по мосту форсирую.

– Не лезь, Лысов, куда не след, – отмахнулся от него как от назойливой мухи Пугачев. – Мало тебе ядрами с дальней дистанции всыпали? А подойдешь ближе – пушки картечью вдарят! Не пробовал?

– Ваше величество, разрешите обратиться? – подал голос обретавшийся здесь же вновь испеченный полковник Михаил Шванвич.

– Ну, слушаю тебя, ваше благородие… Говори!

– По всем воинским артикулам, пехота без артиллерийской поддержки пушки атаковать не может! – принялся излагать особенности военной науки бывший прапорщик Шванвич. – Конница – куда ни шло, а пешая часть – ни в коем разе… Да и кавалерия при подобном маневре рискует понести большие потери и не достичь неприятельской линии. Особенно ежели фронт противника укреплен рогатками, обозными телегами либо окопами.

– Молодец, полковник, знаешь почем фунт лиха, – похвалил сподвижника Пугачев.

Подозвал писаря Ивана Почиталина.

– А сваргань-ка, Ванюшка, манифест к яицким казакам, навроде того, что в Чаганский форпост был писан. Бери сержанта Кальминского в помощь и дуй! Через четверть часа чтоб бумага была готова.

Иван Почиталин с Кальминским удалились в походную канцелярию, где под руководством секретаря Максима Горшкова усердно принялись за работу.