он постепенно прекращает наносить удары. И самое главное, что это происходит не всегда, когда соперник упал в нокаут, иногда достаточно отвлечься и перевести свое внимание на что-то другое, как ты начинаешь терять свою высокую восприимчивость к его ударам, а потом вообще перестаешь их чувствовать. Вот только я пока не могу понять, как переключиться и не поддаваться его игре, которую он всеми силами старается навязать мне, — задумчиво пожал плечами мистер Блэнкс.
— А о чем ты думаешь, Оливер, когда он бьет тебя своими молниеносными ударами? — спросил я, вдруг осознавая, что начинаю догадываться где кроется ключ к победе над непобедимым соперником.
— Я обычно думаю над тем, как набить кому-нибудь морду или покалечить, ну или над тем, чтобы восстановить справедливость и отстоять свои права, — произнес Оливер.
— А кому ты планируешь набить морду? Тому, кто вывел тебя из себя именно в тот момент? — уточнил я.
— Да, какому-нибудь негодяю и подлецу, который возомнил о себе слишком много, найдя в себе смелость нанести мне оскорбление, — ответил здоровяк.
— Получается, что все твои силы направлены на то, чтобы сокрушить того, кто повел себя недостойно в твоих глазах. И в то время, пока ты тратишь все внимание на то, чтобы уследить за своим внешним — иллюзорным врагом, ты абсолютно теряешь из внимания своего внутреннего — истинного врага, который подкрадывается к тебе со спины и начинает наносить сокрушительные удары. В итоге он делает свое грязное дело и оставляет тебя одного, наедине с собственным поражением, — заключил я, и по моим словам было видно, что Оливера не очень радовало осознание этого факта, но и болезненной реакции он при этом не проявлял.
— Да, Джереми, получается, что он действительно бьет меня исподтишка, пока я луплю кого-нибудь другого. Выходит, что он еще хитрее и наглее, чем я думал, он нападает лишь тогда, когда я занят другим оппонентом. У него точно нет никакой чести и совести, раз он бьет соперников только со спины. Такие бойцы не заслуживают уважения! И вообще, Джереми, я нашел еще одну важную слабость у мистера Гнева! — вскрикнул Оливер, вскакивая из-за стола.
— Какую же, Оливер? — спросил я, жестами пытаясь успокоить возбужденного собеседника.
— Он трус! Он самый настоящий трус, который боится открытого поединка. Он никогда не атакует врага в лицо. Он страшится такого сражения, не веря в собственную победу, все его достижения, это лишь результат обмана и коварства, но никак не ловкости и мужества! Он никакой не боец, он крыса! Жалкая и ничтожная крыса! — разошелся Оливер, который так завелся, что стал кричать на всю комнату. Казалось, что стены начали содрогаться от его рева. И не удивительно, что спустя несколько секунд в кабинет ввалились доктор Шульц с профессором, а через мгновение еще и парочка крепких санитаров. Увидев докторов, здоровяк притих, изобразив на лице полное непонимание того, почему они вообще здесь находятся.
— Джереми, у вас все в порядке? — спросил профессор, взволнованно посмотрев на меня.
— Все отлично мистер Говард, мы с Оливером как раз обсуждаем одного негодяя, который настолько омерзителен, что тут уж, простите нас, сложно обойтись без эмоций, — произнес я, подмигнув мистеру Блэнксу.
— Ну тогда, прошу прощения за наше бестактное вторжение, — произнес профессор и весь состав медработников поспешно удалился.
— И чего им надо было? — удивленно развел руками мистер Блэнкс.
— Видимо им было очень любопытно, что такое мы с тобой здесь обсуждаем, — ухмыльнулся я.
— Этим да, им все интересно, везде суют свой нос, прям как мухи назойливые, — повозмущался громила.
— Итак, что мы с тобой выяснили, Оливер. А выяснили мы то, что твой главный враг боится открытого столкновения. Он настолько не уверен в себе, что пытается сражаться только таким ничтожным способом. Но чтобы произошло, если бы ты вышел с ним на равный бой? Если бы встретил его в открытую, лицом к лицу? Что тогда бы было? — спросил я.
— Я бы его уничтожил, просто снес его, как трусливого негодяя, чья эпоха лжи наконец-то закончена, — горделиво, но слегка озлоблено, с небольшим оскалом на лице произнес мистер Блэнкс.
— Тогда тебе необходимо добиться прямого противостояния с ним, Оливер, это твой шанс, наконец, поквитаться с ним за все! — героическим голосом произнес я.
— Но как мне это сделать, если он постоянно прячется в тени? — вздохнул громила.
— А ты попробуй в момент, когда тебя кто-то выводит из себя, перевести внимание с человека на этого негодяя — на мистера Гнева. Чтобы он не смог атаковать тебя внезапно, сокрушая своими ударами со спины. Ты должен будешь резко развернуться к нему лицом и встретить его своим любимым контрударом, да еще и сделать это так, чтобы он с твоей мощной подачи тут же рухнул на лопатки в бессознательном состоянии. Ты же сможешь так сделать? Сможешь сокрушить своего врага? — с вдохновением в голосе произнес я.
— И я сделаю это! Джереми, можешь не сомневаться, я покажу этому парню кто есть кто, — здоровяк стал колотить себя кулаком по груди, изображая полную решительность и непоколебимость своего воинского духа.
— Основная наша задача, Оливер, заключается в том, чтобы отслеживать твоего врага, если ты будешь переводить все свое внимание на него, а не на человека, который тебя рассердил, то сможешь противостоять мистеру Гневу. Если же ты этого не сделаешь, то ничего не изменится. Надо научиться концентрироваться на своем настоящем противнике, который мучает тебя на протяжении всей жизни, в отличие от того мимолетного обидчика, который, вероятно, по совершенной случайности задел или оскорбил тебя. Ведь этот человек не досаждал тебе столько, сколько мистер Гнев, не пил твои жизненные соки так часто, как это делал он, не заточил тебя в этих унылых стенах, в отличие от того, кто все это специально так устроил. Так, наверное, все-таки Гневу нужно сказать «спасибо» за все его деяния и наказать наглеца как следует. Не смотри больше на людей, когда он приходит, смотри только не него, смотри ему прямо в глаза, не упускай его, следи за ним. И поверь мне, он ни разу не осмелится ударить тебя, когда ты видишь его, когда следишь за ним и когда ты готов к бою. В эти моменты Гнев будет беспомощен перед тобой и сам отступит, признав твое величие, — произнес я, глядя в глаза Оливеру, с ожиданием найти в них огонек внутреннего понимания всех сказанных мною слов. И мне кажется, что я увидел этот огонек, так как что-то с ним явно стало происходить. Он словно стал меняться, обретая не