— По нашим законам, — продолжил Перворожденный немного помолчав, — на заключении брачного союза Владыки, который традиционно происходит здесь, у этого древа, может присутствовать лишь ближний круг эльфов. К ним относятся родственники, друзья, высшая знать, а к самому народу Владыка выходит уже с женой. Представ перед всеми, они повторяют принесенные ранее клятвы, тем самым подтверждая свершившийся факт заключения брака.
— Но в случае с Динирэлем и его Единственной этого не произошло, так?
— Да. Здесь, у Перводрева, произошло то, чего никогда не случалось. Того, что не должно было случиться. Мой потомок, на глазах у эльфов, пришедших по традиции засвидетельствовать факт принесения брачных клятв, жестоко унизил и высмеял ту, что была ни в чем перед ним не виновата. Ту, что уже любила всем сердцем и душой. А потом, в присутствии их же, объявил что отказывается от нее. Что она ему не нужна независимо от того, является Единственной или нет.
— Господи! — в ужасе выдохнула я, прижав ко рту ладошку. — Как же так можно? Зачем было так жестоко мстить по сути девчонке?
— Я не знаю, что вам ответить на это, Дарья, потому как сам не понимаю поступка своего потомка, — произнес светловолосый лорд. — Я был не меньше вашего потрясен его столь низким поступком.
Мы помолчали, а потом я все-таки решилась спросить:
— А что стало с той девушкой? Вы сказали, что она погибла.
— Это так. Юная ведьма не вынесла унижения и столь вероломного предательства любимого. Отсюда, от Перводрева, она бросилась бежать вглубь Шепчущей рощи, взывая к тому, кто создал это место. К тому, кто обладает здесь абсолютной властью.
— К вам? — прошептала я, хотя могла бы и не спрашивать, и так было понятно.
— Да, — с силой потер ладонями лицо Первый из эльфов этого мира. — Ее сердце рвалось от боли, а душа умирала в муках. Ведьма попросила меня, чтобы я забрал ее жизнь, остановив тем самым агонию. И я не смог ей отказать. Девушка стала одним из многочисленных, никогда не вянущих цветков Шепчущей рощи, в которую, с того дня, стал закрыт доступ любому из Перворожденных. Те же, кто все-таки решался нарушить запрет, теряли себя. И я, и души ушедших на покой эльфов, что обитают в этом месте, были настолько сильно разгневанны поступком молодого Владыки, что приняли трудное, но необходимое решение. Мы лишили Благословения всех своих потомков: уже живущих, и еще не рожденных. И так будет до тех пор, пока сам Динриэль, как и те эльфы, что присутствовали в роковой день у Перводрева, но даже не подумали остановить творящуюся жестокость, не искупят своей вины.
— Чего ни тот, ни другие не сделали, хотя прошло несколько веков, — с тяжелым вздохом вынесла я заключение.
— Да. Попытки были, но безуспешные. Они не понимают и не чувствуют за собой вины, — с горечью в голосе произнес лорд Садриэль.
— А как народу объяснили, почему Владыка не женился? Они-то, как я поняла, в большинстве своем не в курсе, за что страдают.
— Им сказали, что избранница оказалась обманщицей. Что она околдовала Владыку, внушила ему чувства, которых не было. Для большинства Перворожденных ни в чем не повинная ведьма престала корыстным существом с черной душой, несмотря на свой юный возраст. Вот такая история, госпожа Избранная. После всего того, что вы узнали, вам все еще хочется помочь моему народу?
Я задумалась над словами Первого эльфа. Все, что он рассказал, выглядело просто ужасно, а Динриэля, как и его приближенных, было совсем не жаль. Пусть они и дальше остаются без Благословения, но почему из-за кучки прогнивших изнутри личностей, должны страдать другие эльфы, которых намеренно ввели в заблуждение? Которые до сих пор верят в то, что совесть их Владыки чиста, а во всем виновата юная ведьма, что с помощью черного колдовства пыталась стать его супругой, а для них Владычицей?
Вот эти-то свои мысли я и озвучила лорду Садриэлю, который терпеливо дожидался моего ответа, отстраненно созерцая открывающийся с холма вид.
— Все не так просто, Дарья, — тяжело вздохнул тот. — Да, можно было наказать лишь виновных, но в этом случае остальные не получили бы своего урока.
— Признаться, я не вижу в ваших действиях логики, — озадачено покачав головой, посмотрела я на собеседника. — Какой урок должны были вынести остальные эльфы, если они вообще не были в курсе того, как все произошло на самом деле?.. Нет, я примерно понимаю, чего вы своим наказанием пытались добиться, ибо история моего мира также имеет немало примеров того, когда из-за вины одного члена некой группы индивидуумов, наказание получали все, кто в той самой группе состоял. Но в известных мне примерах те самые "все" хотя бы понимали, за что расплачиваются. В вашем же случае народ эльфов оказался без вины виноватым! Ну, по крайней мере в моих глазах именно так выглядит вся нынешняя ситуация!
— Я понимаю ваше негодование, госпожа Избранная, и хочу объяснить, почему поступил так, а не иначе. Вы готовы потратить на мое общество еще немного своего драгоценного времени?
— Готова, — буркула я недовольно, устремляя взгляд на те же деревья, которые недавно подверглись не менее пристальному вниманию Первого эльфа. — Раз уж пришла, надо разобраться во всем до конца, хоть я к этой истории вообще не имею никакого отношения.
— Благодарю вас, леди! — уважительно склонил голову сидящий рядом красавец-блондин. — Так вот, что касается наказания…. Когда оно было наложено, Владыку Динриэля поставили в известность о том, как в связи с этим изменится жизнь всего народа Перворожденных. И его долг, как правителя, был донести эту информацию до остальных, но мой потомок этого не сделал.
— Ну да, — саркастически фыркнула я. — Ведь если бы он сделал то, что должен был, пришлось бы объяснять своему народу, за что им всем теперь придется дружно страдать. В этом случае он упал бы в глазах своих подданных так низко, что подняться уже вряд ли бы удалось.
— Вы абсолютно правы, Дарья, — отозвался лорд Садриэль, плечи которого скорбно опустились. — Из-за страха утратить доверие своего народа, он оставил тот в неведении. Поначалу мой потомок не понял всю серьезность наложенного наказания, но даже когда осознал, чем это грозит им всем, то начал искать иные способы решить проблему, вместо того чтобы пойти единственно верным путем из возможных. Осознать свою вину, раскаяться и попытаться исправить то, что натворил.
— Исправить? — изумленно переспросила я. — Что можно исправить, если той девушки, являвшейся Единственной Динриэля, и которую тот столь безжалостно погубил, больше нет? Ее не вернуть!
— Нет того человека, которым она была, Дарья! Но ее душа жива. Один из цветков Шепчущей рощи принял ее в себя. И мой потомок, если искренне раскается в содеянном, сможет отыскать его и попросить прощение. Только прощение той, гибели которой он стал причиной, станет залогом снятия наказания.
— Тогда ваш народ обречен! — воскликнула я и, не выдержав напряжения, в котором находилась последние двадцать минут разговора, вскочила на ноги. — Если ваш потомок почти за триста лет не осознал своей ошибки и не раскаялся, то этого уже не произойдет никогда. Этот сухарь будет искать тысячу иных ошибочных способов, как избавить эльфов от наказания, которое фактически стало проклятием, вместо того чтобы просто сделать все по совести! Боюсь, в этой ситуации, я ничем не могу помочь.
— Можете, Дарья! — лорд Садриэль тоже поднялся, встав рядом.
— Как? — всплеснула я руками.
— Просто помогите ему разобраться в себе. Динриэль в действительности не так плох, как кажется на первый взгляд. Он запутался, а рядом с ним нет никого, кто мог бы помочь. Того, кто открыл бы глаза, дал подсказку в каком направлении искать выход.
— По мне так ваш потомок, что на первый взгляд, что на второй — одинаково неприятен, — проворчала я, чем вызвала у своего собеседника искреннюю улыбку. — А что до помощи, то тут ему нужна не я — чужая женщина со своей собственной кучей проблем и вдобавок иномирянка, а мудрая жена, которая сможет и от ошибки предостеречь, и пинка дать в нужном направлении при необходимости.