Читать интересную книгу "Личный интерес - Ольга Вечная"

гербом и кладет передо мной: — Ознакомьтесь с повесткой о вызове на допрос.

Я тут же склоняюсь и жадно читаю. Сердце колотится в горле: меня вызывают как свидетеля или как подозреваемую в пособничестве? Если у них была санкция на прослушку, мне конец. Взяточница Саша сядет по самой позорной статье на свете. Бедные мои родители.

Глава 45

Никогда мои глаза не бегали по строчкам так быстро.

Я жадно вылавливаю заветное слово, Гришин же сухо продолжает:

— Ваш статус — свидетель. Также прилагается бланк о разъяснении прав. — Он достает новые бумаги.

Свидетель. А значит, в безопасности!

Едва почувствовав облегчение, я сразу ощущаю, как грудную клетку сжимает новая тревога — бедная Савенко. Да, это был отвратительный поступок, кто-то скажет: подлый. Но при этом она столько сделала важного, хорошего, честного! Всему меня научила, годами была кумиром. Как и я, когда-то много лет назад Гаянэ Юрьевна устроилась в суд простым секретарем, больше пятнадцати лет вкалывала помощником.

Десятилетия честной практики перечеркнуты одной ошибкой. Мурашки по коже. Ей конец. Без лечения. А может, и в прямом смысле. Для судьи брать взятки — это низко, но... мир тоже не черно-белый. Мы с Савенко не чужие, и я не могу сказать, что так ей и надо.

Она в беде из-за того, что я втрескалась по уши и слила её секреты человеку, которому было выгодно нас утопить.

Савелий же самая что ни на есть заинтересованная сторона! Я дура! Подставила судью. Подала на блюдце. И мне с этим жить теперь.

Беру ручку, подписываю все документы.

Гришин тут же поднимается:

— Поехали. Дальше будем проводить допрос по процедуре в здании СК.

— Прямо сейчас?

— Можем дождаться вашего адвоката. Но вам ведь нечего скрывать?

* **

Восемь часов.

Допрос длится восемь часов с перерывами на обед, перекур и еще Бог знает на что. Я прекрасно знаю процессуальный порядок, могла бы, наверное, провести консультацию и дать пару советов. В отношении себя советы, как выяснилось, не работают. Когда находишься внутри, все совсем-совсем иначе.

Они говорят: «Ждите».

Снова «ждите».

Они заставляют ждать немыслимо долго, и начинает казаться, что ты отсюда никогда не выйдешь.

Беседы прерываются длинными паузами. Всё это изматывает, стены неуютных кабинетов давят, как и неприветливо-презрительные лица следователей.

Кто я для них? Может, аудиозапись и не пришить к делу, но следователи прекрасно слышали мой голос. Им не за что меня уважать. Они составили мой портрет.

Вся карьера — перечеркнута. Продажная я сука, как и моя судья.

Не мне их винить, я сама была такой еще недавно — презирала взяточников всей душой. Глазом не успела моргнуть, как оказалась по другую сторону баррикад.

Господи....

В конце концов меня вытаскивают два адвоката. Одного нашли коллеги, второй якобы вызвался сам, но я так понимаю, он от Савелия. Не знаю, стоит ли ему доверять. В какой-то момент становится всё равно, однако защитники между собой на удивление быстро договариваются и выбирают одинаковую тактику.

* * *

Я захожу в свою квартиру, бросаю сумку на пол, закрываюсь на все замки и рыдаю.

Так горько. Так больно.

Одна ошибка, и все полетело в пропасть.

Не знаю, ожидала ли я увидеть Савелия, выходя из здания СК. От чувств к нему на данный момент осталась смесь презрения и обиды, но, наверное, мне бы хотелось, чтобы он попытался.

Нельзя, потому что наш роман тайный. Все покатилось в ад. И где мой мужчина? Я совсем-совсем одна.

Как я от этого устала! Неужели я не достойна чего-то большего?

Я опускаюсь на корточки прямо в прихожей, прячу лицо в ладонях и захлебываюсь отчаянием.

Савелий сдал мою судью и меня ради своего доверителя. Офшорника, у которого бабок наворовано миллиарды!

Я ощущаю острое отторжение.

Телефон сломан, с ноутбука пишу родителям, что я дома и что со мной все в порядке. Обвинений против меня не выдвинули, но ситуация настолько неприятная, что мне хочется побыть одной и как следует подумать. Я прошу маму: «Пожалуйста, не приезжайте».

Физически нет сил утешать еще и родителей.

Приняв душ и переодевшись в пижаму, я ставлю чайник, когда в дверь звонят.

На пороге Коля и Люба.

Усталость невообразимая, и я.... просто замираю. А они спрашивают:

— Как ты, Саша?

Губы начинают дрожать, бессилие сдавливает горло, и я снова плачу, как маленькая. Коля с Любой крепко обнимают, и мы долго стоим втроем на пороге.

— Ты голодная? Мы да! — как можно бодрее заявляет Коля, проходя в квартиру и показывая пакет.

— Рис с курицей, говядиной и морепродуктами на выбор. Мой, чур, последний! — анонсирует Люба.

— Моя — курица! — подхватывает Коля.

— Тогда я беру говядину! — говорю я, будто есть еще какой-то вариант.

Все смеются, и становится чуть легче.

Моя квартирка, расположенная на втором этаже отремонтированной сталинки, совсем крошечная, но у нее, помимо высоченных потолков и широких подоконников, есть еще один существенный плюс — круглый, застекленный в пол балкон, который утеплили и привели в порядок. Из мебели удалось втиснуть круглый столик со стульями. Туда мы и отправляемся.

— Вы во всех новостях, — сообщает Коля, когда я съедаю примерно половину.

Оказывается, была такой голодной!

— Могу себе представить. «ОливСтрой» уже дали комментарий?

Он переглядывается с Любой.

Сходив за ноутбуком, я устраиваюсь поудобнее и открываю первый попавшийся новостной паблик.

Ну разумеется. Уже через час после того, как я уехала на допрос, Савелий выступил публично. Странно, что выждал так долго. Представляю, как ему не терпелось собрать лавры! Частный бизнес в беде, караул что творится!

Не сомневаюсь, что он подготовился заранее.

Я включаю запись и с любопытством слушаю впечатляющую речь на три минуты. Он говорит быстро, поверьте, за три минуты Савелий Андреевич успевает сказать много. Оказывается, Савенко неоднократно срывала заседания, явно отдавала преимущество второй стороне, и только теперь все встало на свои места. Сами офшорники тяжело переживают ситуацию, благодарны СК за оперативную работу и верят в пошатнувшуюся справедливость судебной системы.

* * *

— Он же сам предлагал взятку, — произносит Люба, и я прихожу в себя. — Помнишь, давно еще? С нее-то все и началось, разве нет?

Я включаю запись еще раз, но делаю звук тише. Просто смотрю на Савелия, читаю по губам. Убедившись, что от меня ответа не дождешься, Люба повторяет вопрос Коле.

— Да, так и было.