примерно равная по численности, под командованием герцога Ланкастера, направилась в Нормандию несколькими месяцами позже. Большую часть года Черный принц терроризировал мирное население, разоряя города и деревни и грабя все, что попадалось под руку. "Милорд, что касается новостей из этих мест, — писал сэр Джон Уингфилд, сопровождавший принца Эдуарда в этой кампании, в письме епископу Винчестерскому от 23 декабря 1355 года. — Вам будет приятно узнать, что мой господин [Черный принц] совершил набег на графство Арманьяк и взял там несколько обнесенных стенами городов, сжигая и разрушая все, за исключением некоторых мест, где он оставил гарнизоны. Затем он отправился в виконтства Ривьеры, взял главный город этой местности под названием Плезанс, сжег его и опустошил окрестности. Затем он вошел в графство Астарак, взял несколько городов и сжег их и разрушил, а также опустошил окружающую местность… Затем он вошел в графство Лиль и взял несколько обнесенных стенами городов, а также сжег и разрушил большое количество поселений, через которые он проходил"[212].
Такое нельзя было терпеть, и в апреле 1356 года Иоанн II наконец арестовал Карла Злого и бросил его в тюрьму, после чего стал готовиться к войне. "Король собрал все силы королевства Французского; не было ни герцога, ни графа, ни знатного барона, которого бы он не призвал, и все они собрались в Шартре. Согласно списку, у него было более десяти тысяч человек", — пишет хронист того времени известный как Герольд Чандоса[213]. К этому моменту Иннокентий VI был уже основательно встревожен текущими событиями и отправил двух своих самых опытных и влиятельных кардиналов, Талейрана Перигорского и Ги Булонского, чтобы те попытались заключить между враждующими сторонами перемирие и тем самым прекратить кровопролитие. Французская армия выступила на юг из Шартра, а принц Эдуард двинулся из Бордо на север, кардиналы же поспешили из Авиньона на запад. 18 сентября 1356 года все эти люди встретились под Пуатье.
Папские легаты сделали все, что могли, особенно кардинал Перигорский, который, по словам английского хрониста Джеффри Ле-Бейкера, убедил стороны отложить сражение "из почтения к Святой Церкви и во избежание пролития христианской крови"[214]. Талейран воспользовался паузой и разъезжал туда-сюда между французским и английским лагерями в попытке найти мирное разрешение противостояния. "Сражение в тот день было остановлено кардиналом Перигорским, — пишет хронист Жан Фруассар, — который искренне старался заключить мир, но тщетно, поскольку ни одна из сторон его не желала"[215]. Вместо этого обе стороны использовали отсрочку для более тщательной подготовки к сражению: английская армия получила столь необходимый отдых, в то время как "французская армия увеличилась на тысячу латников и гораздо больше простых людей"[216].
На следующий день, когда мирные переговоры провалились, началась битва. Ситуация была похожа на ту, что сложились при Креси в 1346 году. Снова английская армия уступала французам по численности. "Вся армия принца, включая всех, не насчитывала и 8.000 человек; в то время как французы, считая всевозможных людей, имели до 60.000 бойцов, в числе которых было более 3.000 рыцарей"[217], утверждает Фруассар (хотя в действительности общее число французов, вероятно, было ближе к 16.000). И опять же, англичане, вооруженные длинными луками, имели технологическое превосходство, и это превосходство, очевидно, признавал и принц Эдуард, который специально обратился к своим лучникам отдельно от основной части армии. "Случай, время и опасности делают из боязливых людей очень сильных и выносливых, честь и любовь к Англии, и желание получить богатую добычу, должны воодушевить вас"[218], — кричал Черный принц, пытаясь побудить этот важный контингент к выполнению поставленной задачи. И снова английская армия сражалась дисциплинированно и слаженно, в то время как французский король разместил свои войска хаотично, что позволило англичанам отбивать врага по частям, тем самым сводя на нет численное превосходство французов.
Тем не менее обе стороны сражались доблестно, и никто не проявил большего мужества, чем король Франции, который вместе со своим младшим сыном находился в гуще сражения. Наконец, после отчаянной борьбы стало очевидно, что стрелы лучников и оборонительная тактика боя выбранная Эдуарда одержали верх. Молодой рыцарь, сражавшийся на стороне англичан, увидев, что король Франции окружен, обратился к Иоанну: "Сир, сдавайтесь, сдавайтесь, или вы погибните!". Король, видя безнадежность своего положения, протянул ему свою правую латную перчатку и сказал: "Я сдаюсь вам"[219].
Пленение короля вызвало смятение среди еще сражавшихся французов и привело к всеобщему бегству их с поля боя. Среди тех, кто бежал (совершенно бесславно, в глазах народа), был старший сын Иоанна, Дофин Карл; младший же сын короля, Филипп, которому на тот момент было всего четырнадцать лет, попал в плен вместе с отцом. Принц Эдуард обращался с королевскими пленниками с изысканной вежливостью, сопроводив их в Англию с большой помпой. Король Франции вскоре был поселен в Виндзорском замке, где, по словам Фруассара, "к нему относились с величайшим вниманием, для него были организованы охоты с собаками и ястребами и другие развлечения"[220], пока он ожидал выплаты за себя непосильного выкупа, который должны были собрать его подданные.
Тысячи людей, сражавшихся на стороне французов, оказались не столь удачливы, как король; окрестности Пуатье были усеяны знаменами и телами убитых, среди которых было около 2.426 рыцарей и дворян. Это истребление французской аристократии отразилось и на неаполитанской истории. Невезение Роберта Дураццо, из-за которого ему пришлось провести значительную часть жизни в той или иной темнице, продолжилось, и этот молодой человек, изгнанный годом ранее из Авиньона, прибыл во Францию как раз вовремя, чтобы быть принятым на службу королем Иоанном и отправиться в роковой поход к Пуатье. Роберт был убит в пылу сражения во время особенно страшной стычки с войсками Эдуарда. Сам Черный принц опознал Роберта и приказал положить его тело на щит. "Отнесите его кардиналу Перигорскому и передайте, что я приветствую его этим"[221], — приказал, в качестве мрачной шутки, Эдуард, заметивший, что некоторые люди из свиты Талейрана, хотя и якобы нейтральные, сражались в тот день на стороне французов.
Таким образом судьба избавила Иоанну от еще одного опаснейшего противника, а мужская часть семьи Дураццо сократилась до последнего оставшегося в живых Людовика.
* * *
Чтобы закрепить свое положение на Сицилии, Иоанна, со своим двором, еще восемь месяцев оставалась в Мессине. Было создано местное правительство, верное новым королю и королеве, и предприняты усилия, чтобы вытеснить каталонскую партию из ее оставшихся на острове опорных пунктов, но оппозицию, давно укоренившуюся на Сицилии, было очень трудно подавить. В конце мая 1357 года неаполитанский флот предпринял попытку набега на Катанию, но был вынужден повернуть назад, не дойдя до цели, из-за враждебно настроенного населения. Затем, 29 июня, галеры Никколо попали в засаду у побережья, устроенную войсками каталонской партии, которые опирались на местных жителей, проживавших неподалеку от Мессины. Хотя флоту удалось укрыться в безопасной гавани, Иоанна признала необходимость дипломатических мер в дополнение к военным действиям. Она начала переговоры с Федериго III, которые привели