приор будет движим такой справедливостью, строгостью и праведностью, что, если мы изберем его Папой, он непременно ввергнет нас в бедственное состояние. Уже через четыре месяца мы будем таскать телеги вместо лошадей. Он никого не боится, и в своем рвении к Матери Церкви он уверен в себе, как лев!"[197] Правдива ли эта история, неизвестно, но против кандидатуры картезианского приора были и другие возражения, более практичные с политической точки зрения. Избрание Иннокентия, с другой стороны, легко объяснимо. Ему было уже за шестьдесят, он был слаб здоровьем и часто поддавался влиянию могущественных людей, окружавших его. "Несомненно, Священная коллегия надеялась легко подчинить его своим желаниям"[198].
Новый Папа был абсолютно непохож на своего предшественника. Если Климент был щедрым и экспансивным, легко тратил деньги и принимал в Авиньоне просителей и их взятки, то Иннокентий первым делом потребовал, чтобы все облагодетельствованные священники вернулись в свои бенефиции, а неповиновение каралось отлучением от Церкви. "Таким образом он освободил папский дворец от толпы бесполезных придворных, единственным занятием которых были интриги и добыча денег. От природы бережливый… он изгнал из своего двора всякую пышность… Он требовал, чтобы кардиналы, многие из которых предавались роскоши и накопили большие богатства, следовали его примеру"[199]. Уже будучи пожилым человеком, Иннокентий был склонен к вспыльчивости и раздражительности. Он скупо питался и был подвержен многим физическим недугам, что не улучшало его настроения. Но преклонный возраст не повлиял на длительность его понтификата и не сократил его срок, Иннокентий упрямо держался на протяжении целого десятилетия.
Осознавая, что своим избранием он обязан Талейрану, Иннокентий в большинстве вопросов следовал советам своего благодетеля, особенно в первые годы своего понтификата. И хотя в прошлом кардинал Перигорский вступал в союз с королевой Неаполя, когда ее интересы совпадали с его собственными, в течение некоторого времени этого не происходило. Талейран был крайне заинтересован в благополучии и улучшении положения своих племянников, младших принцев из дома Дураццо, которые с начала войны находились в плену у короля Венгрии. Он выступал против двойной коронации Иоанны и Людовика Тарентского, поскольку это давало слишком большую власть семье Таранто над семьей Дураццо, но Климент его переубедил. Когда Климент умер, а пленники, освобожденные по мирному договору, возвратились домой в Неаполь, Талейран был полон решимости защитить наследственное право своей семьи и ее главенство в королевстве. Людовик также был же полон решимости сохранить главенство дома Таранто над кузенами и готовился к противостоянию.
В этой неспокойной атмосфере возвратившиеся из плена принцы, как Дураццо, так и Таранто, сразу же разделились на враждующие группировки. Если бы король Венгрии хоть немного представлял, сколько проблем они доставят, он бы освободил их гораздо раньше.
* * *
Первым в Неаполь вернулся Роберт Тарентский, прибывший весной 1353 года, за ним последовал его младший брат Филипп. Новый король Неаполя вернул старшему брату достаточно бывших владений его семьи, чтобы заслужить если не его лояльность, то хотя бы внешнее почтение. Филиппу досталось меньше, но Людовик Тарентский дал понять, что намерен защитить интересы младшего брата, женив его на сестре Иоанны, Марии, которая, избавившись от второго мужа, Роберта дель Бальцо, столь убедительным способом, снова осталась незамужней. Мнение самой Марии об этой перспективной сделке Людовика не волновало. Несмотря на то, что Мария принесла клятву верности и оммаж Иоанне и Людовику, к ней по-прежнему относились с подозрением. Чтобы обеспечить ее хорошее поведение, все четыре ее дочери, любая из которых в один прекрасный день могла бы унаследовать трон, были переданы под опеку Иоанны, в то время как Людовик лично взял под контроль их значительное имущество. Тем не менее, пока герцогиня Дураццо оставалась незамужней, она представляла угрозу для монархии, поскольку любой ее потенциальный муж мог собрать поддержку среди недовольных и через свою жену претендовать на Неаполитанский трон. По этой причине Людовик Тарентский был полон решимости поскорее выдать ее замуж за своего брата Филиппа.
Это решение вызвало яростную оппозицию со стороны двух братьев Дураццо, Людовика и Роберта. Вернувшись в королевство летом 1353 года, Людовик Дураццо, самый старший из оставшихся в живых членов семьи Агнессы Перигорской, попытался вернуть себе родовые владения и имущество племянниц, но получил отказ. Младший из братьев Дураццо, Роберт, вообще не стал возвращаться в королевство, а сразу же отправился ко двору своего влиятельного дяди-кардинала в Авиньоне, чтобы узнать, что можно сделать для улучшения своих перспектив. Роберт Дураццо отличался особой вспыльчивостью и драчливостью. Освободившись из плена, Роберт, не желая, как его брат, тихо удалиться, нагло вызвал Людовика Венгерского на поединок, чем привел в ярость остальных членов семьи и едва не спровоцировал возобновление вражды с Неаполитанским королевством.
Кардинал Перигорский немедленно вступился за племянников Дураццо, посоветовав Иннокентию VI предотвратить брак Марии с Филиппом Тарентским и потребовав, чтобы Папа попытался заставить мужа Иоанны передать имущество дочерей Марии на попечение их дяди Людовика Дураццо. Талейран также предпринял шаги, чтобы обеспечить состояние Роберта Дураццо, обручив своего молодого родственника с племянницей богатого Джованни Висконти из Милана, в надежде, что Роберт сможет использовать деньги своей жены и военную доблесть ее семьи, чтобы вернуть Неаполь для Дураццо.
Официальную позицию Иоанны по отношению к кузенам Дураццо и ее мнение о предстоящем браке сестры с Филиппом Тарентским трудно определить, прежде всего потому, что ее взаимоотношения с собственным мужем в этот период были мягко говоря натянутыми. Смерть их единственного ребенка, Франсуазы, очевидно, разрушила то хрупкое равновесие, которое существовало между супругами в месяцы, предшествовавшие их коронации. Хотя Людовик Тарентский письменно обещал не посягать на суверенитет Иоанны, он не испытывал подобных сомнений, когда дело доходило до навязывания своей власти в их личной жизни. Маттео Виллани говорит об этом прямо: "Он мало почитал королеву; была ли это его вина (а ответственность его была велика) или вина королевы, он часто бил ее, как поступали с женщинами низкого происхождения, к великому стыду короны"[200]. Сама Иоанна жаловалась в письме Иннокентию VI в декабре 1353 года, что она была "унижена" и "страдала"[201] в отношениях с мужем. Людовик регулярно изменял ей и стал отцом по меньшей мере трех внебрачных детей от других женщин. Иоанна, напротив, после рождения Франсуазы, больше от Людовика не беременела. Хотя она явно ненавидела мужа, это не обязательно означало прекращение интимной жизни. После его смерти Иоанна отказалась выходить замуж за сына короля Франции, мотивируя это тем, что близкородственные браки приводят к бесплодию и ранней смерти детей, что свидетельствует о том, что она продолжала пытаться зачать наследника с Людовиком, но безуспешно[202].
Так что не одобряла ли она то, что Людовик продвигал интересы своей семьи в ущерб интересов Дураццо, и просто не могла контролировать действия мужа, или же она ненавидела его, но в целом