на ее призыв. "С большой печалью услышав (находясь в Мессине), что в Неаполе возникли заговоры и лиги мелких и неважных вельмож против моей госпожи королевы, я оставил дела Сицилии в полном порядке в руках моего сына… и вернулся в Неаполь с четырьмя вооруженными галерами, чтобы оказать самую верную поддержку моей госпоже и ее нуждам, — писал он, позднее довольно мелодраматично, в своей автобиографии. — И по правде говоря, мое возвращение было гораздо выгоднее для моей госпожи королевы, чем для меня, потому что мои действия были столь очевидны и последовательны, поддерживали справедливое дело моей королевы и я вместе с другими ее верными сторонниками предпринимали все необходимое против ее врагов, что жестокая ненависть, опасная вражда и безграничная ревность постигли меня"[235].
Прибытие осенью великого сенешаля, не говоря уже о четырех его военных кораблях, в Неаполь оказалось достаточным, чтобы предотвратить затевающийся мятеж братьев Таранто. Впервые Иоанна смогла управлять своим королевством, не отбиваясь от попыток мужа или других членов семьи вмешаться в ее правление. Единственная в Европе, она представляла собой женщину, осуществляющую абсолютную власть. Архиепископ Неаполитанский, который присутствовал при дворе и имел возможность наблюдать за Иоанной в период сразу после смерти ее мужа, запечатлел для потомков ее настроение в это время. "Королеве нравится править, — писал архиепископ в письме к Папе, — она хочет делать все сама, потому что так долго ждала этого момента"[236].
* * *
Несмотря на замечание архиепископа, Иоанна не бездействовала и в годы, предшествовавшие смерти мужа. Уже в 1352 году, когда она только что была коронована, королева возобновила политику увековечивания и узаконивания своего образа и памяти своей семьи с помощью строительства новых общественных зданий и украшений уже существующих. Она начала с возведения новой церкви, которая должна была стать реликварием для хранения частиц Тернового венца, в благодарность за восшествие на трон, как ее бабушка Санция приказала построить Санта-Кьяру после своей собственной коронации. В это же время, в июне 1352 года, королева организовала и посетила церемонию, во время которой останки Санции были перенесены в изысканную гробницу в монастыре Санта-Кроче, в присутствии епископов и других церковных чинов. Иоанна, описывая это событие в письме к Папе, предприняла (в конечном итоге безуспешную) попытку добиться причисления своей бабушки к лику святых, ссылаясь как на чудо, на что во время переноса тело Санции, почившей семь лет назад, было обнаружено "целым и не разлагающимся, не подверженным гниению и зловонию"[237].
Строительство собственной святыни Иоанны, церкви Санта-Мария-Инкороната, было завершено в начале 1360-х годов. Хотя церковь Инкороната не была построена с таким же размахом, как огромный монастырь Санта-Кьяра, она, тем не менее, стала важным дополнением к архитектуре города. Королева приложила все усилия, чтобы обеспечить красоту интерьера, наняв Роберто Одеризи, ученика Джотто и одного из самых знаменитых мастеров своего времени, для росписи фресками стен и потолка церкви. Джотто, самый почитаемый художник в Италии первой половины XIV века, был придворным живописцем Роберта Мудрого с 1328 по 1332 год. Во время своего пребывания при королевском дворе Джотто предпринял необычный шаг, включив женщин в свои изображения знаменитых героев на стенах sala grande (большого зала) Кастель-Нуово; очевидно, это было сделано в знак признания того, что Иоанна стала наследницей трона после смерти своего отца. По забавной, но апокрифической легенде, мудрый король часто беседовал со знаменитым художником. "Когда Джотто был занят своей работой, король Роберт часто приходил и беседовал с ним, ибо ценил его проницательные речи так же высоко, как и его искусство". "На вашем месте, Джотто, — заметил он однажды летним днем, — я бы перестал рисовать сейчас, когда так жарко". "И я бы тоже, сир, — ответил художник, — если бы был на вашем месте"[238].
Для Иоанны Роберто Одеризи создал блестящие изображения семи таинств с использованием современных ему персонажей, включая сцену, изображающую брак и коронацию королевы и Людовика Тарентского, и еще одну, написанную после 1362 года, изображающую смерть короля. Помимо Инкоронаты, Иоанна завершила строительство монастыря Сан-Мартино — проект, первоначально начатый ее отцом в 1325 году, но оставшийся незавершенным после его смерти в 1328 году. Сама королева, а также все оставшиеся в живых члены королевской семьи и многие влиятельные придворные присутствовали на освящении этого монастыря в 1369 году. Показательна величественность, сопровождавшая эту церемонию: Иоанна смогла завершить строительство монастыря, почтив память отца и включив себя в непрерывную череду могущественных королей из Анжуйской династии. В этот же период королева возвела еще одну церковь, посвященную Святому Антонию, к которой был пристроен госпиталь.
Строительство госпиталя, а не монастыря, как это было бы предпочтительно во время правления короля Роберта, отражает очевидную попытку справиться с повторяющимся ужасом чумы. На подход королевы к здравоохранению, особенно в том, что касалось бедных, оказала сильное влияние доктрина благотворительности, которую исповедовали францисканцы, — традиция, переданная ей ее бабушкой Санцией. При Иоанне все лицензированные врачи и практикующие медики были обязаны бесплатно лечить бедняков. Такой просвещенный подход к всеобщему благосостоянию не был характерен для средневековой Европы. В соседней Флоренции, например, "только богатые могли вызвать врача"[239].
Медицинская практика в Неаполе при Иоанне была уникальна и в других отношениях, во многом благодаря наличию на территории королевства Университета Салерно, старейшей и наиболее уважаемой медицинской школы в Европе. Уже в XI веке этот портовый город прославился как центр образования. "Тогда Салерно настолько преуспел в искусстве медицины, что никакая болезнь не могла поселиться там"[240], — хвастался местный архиепископ в 1075 году а сто лет спустя испанский еврей, путешествовавший по Италии, описал Салерно как место, "где у христиан есть школа медицины"[241]. В результате в Неаполе профессия медика процветала, и в период с 1273 по 1409 год в королевстве было выдано 3.670 медицинских лицензий, что превосходило число лицензий, выданных по всей остальной Италии. Еще более удивительным было количество этих лицензий, выданных женщинам.
И снова эту аномалию можно отнести к деятельности медицинской школе в Салерно, которая в XII веке выпустила знаменитый трактат, посвященный женскому здоровью — Trotula. Есть веские основания полагать, что автором по крайней мере некоторых частей Trotula была женщина, и что именно женщина преподавала в медицинской школе в это время. Однако получение женщинами медицинской лицензии было крайне необычным. Во Флоренции в XIV веке только четыре женщины стали врачами, причем две из них были дочерьми врачей, которые "не могли претендовать на звание врачей в строгом смысле этого слова, не имея докторской степени"[242]. С 1100 по 1400 год королевство Франция признало семьдесят четыре женщины в той или иной форме врачами, но большая часть из них были необученными и нелицензированными. В Англии за восемь веков только восемь женщин были "лекарями"; Арагонская корона