— Если женщины быстро надоедают королю, почему он не отпускает их? Зачем морозит? — спросила я.
— Такой у него принцип: он никогда не отпускает своих женщин. Здесь не только эльфийки: есть даже сидхе, и человеческие женщины, те глупышки, что сами пришли к нему, и которых привели в холмы, как дар.
Падрайг шел от одной глыбы к другой. Я шла за ним, потерянная, растерянная, ужасающаяся. Поначалу я считала глыбы, запоминала каждую красавицу, но вскоре сбилась со счету, и застывшие лица женщин слились в одно лицо.
— Сколько же их здесь, Падрайг?
— Много, — ответил он. — Видишь, чем кончается любовь Элидира?
— Вижу.
— Я показал тебе запретное место не просто так. Король увлекся тобой, Магари. Если в твоей голове есть хотя бы крупица ума, ты должна будешь отказать ему.
— Уже отказала.
— А что король? — напряженно просил эльф.
— Уверил, что добьется меня.
Падрайг выругался; жаль, очень быстро, и я не смогла запомнить ругательство.
— Не переживай так, маг, я не собираюсь пополнять эту коллекцию красавиц. Ты ведь для этого меня сюда привел? Убедить, что нельзя верить королевским уверениям в любви? Так знай, что я и не хотела становиться его женщиной и оставаться в Файдкамене.
— Раз так, поговорим начистоту. Я хочу, чтобы ты покинула Файдкамен раньше срока. Это всем будет на руку и поможет избежать проблем.
— Холм-то я покину, но портал в мой мир откроется точно в назначенное время, и не раньше.
— Я создам новый портал. Это незаконно, но нам сейчас не до законов. Клянусь, ты окажешься в своем мире в целости и сохранности. Все, чего я хочу — избавить двор от тебя.
— А я, пожалуй, избавлюсь от тебя, Падрайг, — раздался звучныйголос.
Мы развернулись и увидели Элидира.
Глава 29
Как ни странно, король рассерженным не выглядел. Сидхе сложил руки на груди и смотрел на нас с ласковым укором — как же так, милые мои?
Я онемела от неожиданности и испуга, то же самое случилось с магом.
— Что же вы так побледнели, господа заговорщики? — весело произнес король.
— Мой король, — выдавил Падрайг, — о, мой король… я хотел, как лучше…
— Правда?
— Друидессе опасно здесь находиться, и нам опасно ее присутствие. Грядут перемены, но для нас они опасны.
— Повторя-я-яешься, Падрайг, — укоризненно протянул Элидир. — Три раза про опасность упомянул. Куда девалась присущая твоей речи выразительность?
— Друидесса должна уйти, — сдавленно сказал Падрайг. — Иначе случится кошмар, беда, катастрофа…
— Так лучше, но все равно ты изъясняешься сегодня на редкость бледно, я разочарован, — улыбнулся сидхе, и медленно пошел ко мне.
Я осталась на месте не потому, что у меня бог весь какая сила духа, а потому что от страха ноги будто пустили корни в пол. Элидир обошел меня, замершую, полюбовался, будто я еще один экспонат в этом Саду красоты, и, встав рядом, сказал:
— Ах, Падрайг, Падрайг… Разве это прелестное создание может быть опасно для божественных сидхе?
— Может, — кивнул маг.
— Возможно, для других, но не для меня. Так, Магари?
Я издала неопределенный звук, и Элидир рассмеялся. Его холодно-веселый смех разнесся по Саду, и мне почудился призрачный звон, а затем и хруст, прямо рядом со мной. Обернувшись, я увидела, как на моих глазах обрастает льдом ближайшая глыба с заключенной в ней красавицей.
Все глыбы в Саду заскрипели, зазвенели, захрустели, как живые страдальцы… Вдыхать ставший колким воздух стало больно; я подняла руки и стала дышать в ладошки, чтобы хотя бы так сохранить тепло.
— Посмотри, что ты натворил, — сокрушенно выговорил Элидир. — Магари замерзла из-за тебя.
«Из-за тебя!» — хотела возразить я, да не смогла — до того стало холодно.
Падрайг тоже не двигался. Он медленно покрывался инеем: серебрились длинные каштановые волосы, замерзали острые ушки, белую кожу стягивала ледяная корка… Только глаза еще оставались «теплыми», из-за шоколадно-карего тона радужек. Маг захрустел, его стал поглощать мутный, обжигающий холодом лед. Замерзая, Падрайг хрустко вымолвил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— От…пусти друи…дессу, Эли…дир.
Едва маг договорил, с жутким скрежетом лед «съел» его, и заключил в уродливую глыбу. Элидир посмотрел в лицо Падрайга, виднеющееся под толщей льда, и заключил:
— Ему не место в Саду красоты.
Тело мага полностью поглотил лед, а ледяная глыба раскололась, и разлетелись по саду множество прозрачных осколков. Я закрыла лицо руками, но ни один из осколков не попал в меня и не ранил. Какое-то время я стояла так, слушая леденящие душу поскрипывания и треск, не смея шевельнуться — так сковал мороз.
— Посмотри на меня, Магари, — попросил Элидир. В его голосе я различила неподобающие королю умоляющие нотки.
— Хо-ло-дно, — с трудом ответила я. Пока не станет хоть чуточку теплей, я ничего не смогу сделать, даже сказать что-то членораздельно.
Холод пропал. То есть, конечно же, он не пропал, в Саду все так же было холодно, но это был уже другой холод, более-менее переносимый. Я опустила руки и посмотрела на короля.
Элидир стоял очень близко, нависал надо мной. На его белом совершенном лице выделялись глаза, в которых клубились снежные вихри, а тонкие губы растянулись в странной улыбке, выражающей и злость, и веселье, и предвкушение. Вспомнив инцидент в лесу, я отошла на шаг, и Элидир улыбнулся шире.
— Так, значит, ты хочешь от меня сбежать? — вкрадчиво спросил он.
— Маг был прав, — прерывисто сказала я, — я должна уйти.
— Зачем тебе уходить? — Элидир шагнул ко мне, и я повторила свой недавний маневр с отступлением.
— Потому что мне опасно быть здесь!
— Нет, ты в безопасности. Никто тебя не тронет… кроме меня. Но и я сделаю это, только если ты позволишь.
— Я не позволю.
Король засмеялся. Не описать, каким страшным мне показался его смех… Да и все вокруг меня страшило: холод, скрипы, треск, собственное неровное дыхание… Я уткнулась спиной в ледяную глыбу, и та вдруг треснула. Я отскочила от нее; король засмеялся громче и обнял потревоженную фигуру. Лед успокоился от его прикосновения.
— Тише, тише, дорогая, — отсмеявшись, зашептал Элидир, поглаживая глыбу. — Не пугай Магари…
Я не верила своим глазам, и понять не могла, что происходит и как я оказалась в это втянута. С чего бы это Элидиру, королю неблагих, повелителю Зимы, Душе ночи, самому могущественному на данный момент неблагому богу, вести себя так? Где его самообладание, холодный разум — ключевое слово «холодный»? Если бы он хотел меня прибрать к рукам и оставить при себе как полезную собачку, мог бы выбрать другой способ, хитрый. На балу, допустим, он вел себя иначе, на той же охоте тоже… Так что же с ним сейчас? Он выглядит и ведет себя, как сумасшедший!
— Король Элидир, — как можно более спокойно сказала я, — верни меня во дворец. Ты не имеешь права держать меня здесь. Это нарушение Договора.
— Если я верну тебя во дворец, ты сбежишь от меня. А я не хочу тебя терять.
— Потерять можно только то, чем обладаешь, а я не твоя.
Сидхе приник щекой к глыбе. Его обычно серебряные глаза заволокло снежной пылью, в них бушевала безрассудная вьюга. Бесполезно говорить ему о чем-то — он не слышит…
Элидир отошел от глыбы и двинулся на меня.
— Не подходи, — свистящим шепотом предупредила я, и выставила руки вперед. — Я хаосница.
— Моя хаосница, — полубезумно проговорил он.
— Выпусти меня отсюда!
— Выпущу… Когда услышу «да». Ты останешься здесь, пока не согласишься стать моей хаосницей, моей друидессой, моей женщиной. Мир увидит тебя моей, или не увидит вовсе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нет! — крикнула я отчаянно, и Элидир исчез, оставив меня одну в компании ледяных глыб.
Я уставилась в место, где только что был треклятый повелитель Зимы. В груди сперло: то ли от страха, то ли от шока, то ли от гнева. Я выдохнула шумно и шмыгнула носом. Думать не получалось, эмоции затопили. Еще раз шмыгнув носом, я опустилась прямо на пол, ледяной пол, и заплакала — надолго, бездумно…