— Я друидесса, — повторила я, — страж Равновесия. Если я говорю, что ведьма должна жить, значит, она должна жить.
— Я не отпускаю своих женщин. Никогда, — сказал Элидир. — Но я готов сделать исключение. Ведьма уйдет, если ты ее заменишь.
Ожидаемо. Но все равно скверно.
Все мои органы чувств заработали в три раза усерднее обычного, нервозность и страх пробудили загадочные друидские силы, обычно дремлющие в моей крови, и я знала, что если выпущу их наружу, то случится нечто грандиозное. Сердце билось быстро-быстро, но без паники, в древнем особом ритме особенных людей, отмеченных самой Богиней. Физически и эмоционально я уже настраивалась на сражение, но разум отчаянно цеплялся за возможность решить все мирным путем.
Я не отдам королю Ирен; если из всех глыб в том Саду я разморозила именно ее, значит, такова Судьба. Но и сама я королю не дамся. Ох, не хотела я играть с королевской гордостью при придворных, но выбора нет…
— Король Элидир, — сказала я громко, — ты напомнил мне о Договоре, но сам его не выполняешь. Ты напустил на меня чары, оставил на морозе в Саду, вынуждаешь стать твоей. Так с гостьями не обходятся. Ты нарушил Договор между людьми и фейри, но я не сообщу об этом, куда следует, если ты отпустишь нас с Ирен сейчас же.
— Как ты смеешь так говорить с королем? — прорычал Марагдет, и поднял меч.
— Убери эту железяку, или я сломаю ее! — пригрозила я, чувствуя, как сила собираясь в пальцах, начинает пульсировать. — Сидхе! Разве не видите, что ваш король под действием чар?
— Каких еще чар? — сквозь зубы процедил предводитель риоров.
— Понятия не имею… любовных, наверное. Ответь, Элидир, что за чары ты пытался на меня наложить?
Повелитель Зимы молчал. Нехорошее молчание, как затишье перед бурей…
— Ты нарушил Договор, Элидир, — повторила я, не обращая внимания на краснеющего от злости Марагдета, который держал наготове меч в непосредственной близости от нас с Ирен. — Ты под действием чар, ты не в себе, твоя страсть ко мне ненастоящая. Отпусти нас, и никто в мире людей не узнает об этом. Клянусь.
— На короля невозможно наложить чары! — вскричал Марагдет.
— Он сам их на себя наложил, когда пытался меня зачаровать!
— В холмах лгать нельзя! — поддержала меня Ирен. — Раз друидесса еще жива, она говорит правду! Вы должны спасти рассудок своего короля, риоры — увезите его, найдите лучших магов, пусть снимут с него чары!
— Хаосница хочет погубить нашего короля и всех нас, а ведьма хочет мести! — пришел к собственному выводу Марагдет и обратился к риорам: — Нельзя слушать их, воины! Их слова — яд! Они хотят устроить здесь Хаос!
Риоры засомневались. В холмах нельзя солгать, не умерев, а раз мы с Ирен живы, значит, наши слова чистая правда. Но и слова Марагдета многое значат. Воины устремили взгляды на своего короля.
Элидир все так же молчал, и взгляд его был обращен в никуда. Риоры, элита сидхе, знают теперь, что он нарушает клятвы и Договоры, и это не может не пошатнуть его положение. У сидхе все иначе, чем у людей — к власти приходят только лучшие, самые сильные, самые хитрые, те, под чьим началом гордо жить. До этого момента Элидир считался лучшим.
— Да, я под действием чар, — проговорил, наконец, Элидир. — Спасите меня, риоры. Убейте обеих женщин. Тогда чары спадут, и я стану прежним.
Риоры согласились с королем и сочли такой выход из ситуации самым удобным. Они двинулись к нам, а Марагдет торжествующе улыбнулся.
— Как давно я не убивал людей, — проговорил он, предвкушая веселье.
— Никого ты не убьешь, — прозвучал вдруг пламенный голос, при звуках которого мое сердце дрогнуло.
Ириан выехал на своем келпи вперед и развернулся так, чтобы видеть риоров в лицо.
— Братья! — обратился он к ним. — Мы не можем исполнить приказ короля, ибо король не в себе. Договор нарушен, мы должны идти на уступки. Женщин надо отпустить.
— Твоим словам доверия нет, ты привел хаосницу в холм! — бросил Марагдет.
— Да, привел, но я не знал, кто она!
— Из-за нее король под действием чар! Убить ее надо, и король станет свободным!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Идиот! — крикнула Ирен. — Это король чары сотворил, а не друидесса! Король сам себя очаровал!
— Как ты назвала меня, дрянь? — рассвирепел Марагдет, и замахнулся на ведьму мечом. Только сделать он ничего не успел: Ириан отразил его удар, каким-то образом оказавшись рядом.
Мы с Ирен шарахнулись в сторонку, подальше от риоров, подальше от огненных искр, которые высекли два встретившихся меча.
— Хаос уже настал, — шепнула я, вцепившись в руку ведьмы.
Она ответила испуганным взглядом.
Меж тем Ириан отражал атаки Марагдета; ускользал от него, танцевал вокруг, как пламя. Оба сидхе двигались невероятно быстро, быстрее, чем мог бы поймать человеческий взгляд, так что я видела два смутных движущихся образа. Загорелись татуировки, отсвечивали под броней; пылали огнем Файдкамена мечи…
— Остановись! — крикнул Ириан, но Марагдет его не услышал, захваченный пылом сражения. Тогда рыжий, извернувшись, схватился за косу своего соперника и обрубил ее; туго сплетенное золото волос поблекло прямо в руках рыжего. Ириан швырнул косу под ноги предводителю риоров.
Я мало что знаю о воинском кодексе сидхе, но судя по вздоху остальных риоров и ошарашенному выражению лица Марагдета, который-таки остановился, Ириан сделал что-то крайне оскорбительное.
— Останови Марагдета, Элидир, пока я не отрубил ему кое-что более важное, и дай женщинам уйти, — прорычал рыжий; я никогда еще не слышала подобного свирепого рокота в его голосе. — Останови это безумие! Будь королем!
— Я отпущу ведьму, — предложил Элидир, — но друидесса останется. Останови это, Магари, — обратился совсем ополоумевший сидхе ко мне, и улыбнулся. — Скажи мне «да».
Может, сказать это треклятое «да»? Вдруг, мне на роду написано стать дарой сумасшедшего короля, чтобы его утихомирить, и именно поэтому Ириан тогда выбрал именно меня среди всех девушек в Кэнтоне? Что, если к этому всех нас ведет судьба?
Мой растерянный взгляд встретился с взглядом Ириана. В глазах рыжего танцевало пламя, они уже не были золотыми, они стали оранжевыми. Я перестала слышать, видеть, ощущать, мир сузился до этих оранжевых очей рыжего, и мгновение растерянности сменилось уверенностью.
— Никогда, — ответила я королю.
— Тогда ты умрешь! — прошипел Элидир, и его совершенное лицо перекосило.
Добила-таки я его отказом… Король потерял контроль над собой, и его убийственная сила вырвалась наружу. Буквально из ничего выросли громадные ледяные глыбы с острыми краями, и жестокие ветра швырнули нас с Ирен прямо на них… Не знаю, что случилось с ведьмой, но когда я врезалась в глыбу, она раскололась, а острые края раскрошились. Упав на спину, я увидела, как взвилось оранжевое пламя и заволокло все вокруг. Послышался лязг, полетели искры. Я перекатилась, ища взглядом Ирен, и увидела как она, сидя с закрытыми глазами, что-то про себя проговаривает; в следующее мгновение ведьму опрокинуло мощным порывом и уволокло куда-то.
Меня тоже опрокинуло и отшвырнуло в сторону; в полете я расколола еще несколько устрашающих ледяных конструкций. Снова упав, я подняла голову и посмотрела вперед, туда, где творилось неизвестно что. Валил снег, свирепствовал ветер, холод вымораживал, и при этом полыхало пламя, и снег таял, а келпи безумными голубыми тенями носились туда-сюда. Я не видела сидхе, они были яркими пятнами где-то впереди, но я слышала их, и трепетала. Моя сила тоже разгулялась вокруг, раздула пламя Ириана, усилила холод Элидира, закружила и свела с ума остальных сидхе и келпи; все смешалось в одном танце безумия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вот теперь точно настал Хаос.
…Ветер гудел, трещало пламя, кричали сидхе, лязгали мечи. Никому уже не было до меня дела; я в исступлении созерцала Хаос, и чувствовала что-то, похожее на умиротворение. Разве это беспорядок? Разве это смешение сил? Нет, все правильно.
Все. Должны. Показать. Себя.