согласится отказаться от Жака Дессанжа? От пятизвездочных гостиниц? Ах вот как, она готова? Позвольте не поверить! Потому что несовместимо – сегодня восхвалять мужей, работающих от и до, а завтра заговаривать о новой машине.
И он – ходит – на стриптиз! Не потому, что ему нравится, а потому, что на стриптиз ходят его клиенты. И помада на воротнике не означает, что он спал с официанткой, которая садилась к нему на колени. Это правда, правда, правда!
Его терпение не безгранично. Сколько можно слушать вопли о разводе? Хочешь разводиться? Давай!
Парень с девушкой за соседним столиком закрыли ноутбук и удалились в обнимку. Девушка симпатичная, но бирюзовое платье-рубашка, перехваченное широким черным поясом, слишком короткое и яркое. Лариса бы тоже это сразу отметила.
Она внушает ему чувство вины за то, в чем он не виноват. Надо разводиться.
Но вот что: когда она вопит, и бьет тарелки, и становится отвратительной, он точно знает, что иного выхода нет. А на следующее утро начинает казаться, что и она права. Что ее правда справедлива, как, впрочем, и его правда, и что оба они – часть какого-то тошнотворного целого, и поэтому оба не виноваты.
Она ведь старается. Ходила к психотерапевту. Недолгий результат – напряженная улыбчивость и неестественный интерес к мужней работе.
Скандалы обессиливают его, лишают веры в правильность мира, в котором обязательно надо быть успешным и потому счастливым.
Самое плохое – у них ничего не получается уже три месяца. Ей хочется – он слишком устал, хочется ему – она мстит за очередную мнимую провинность.
Мобильный. «Ну где ты, в конце концов? Мы ждем, ждем». Заторопился расплатиться, вскочил. Виноват! Заставил ждать.
На эскалаторе опомнился. Ну нет, он больше не даст над собой издеваться. Еще в одиночестве – нападал, холодно парировал.
Около рамы металлоискателя стояли Лариса и Ксюша. Лариса! Он не видел выражения ее лица, он видел, что она прекрасна. На ней были светло-бежевое платье с черной вышивкой на кокетке, бежевые лодочки с лакированными черными носами и черная диоровская сумка. Идеально, дорого! Здесь она была лучше всех. Все на нее смотрели с завистью и восхищением. И он был ей под стать. И Ксюша в джинсах со стразами и розовой футболке. Они втроем – лучшие.
Подошел, чмокнул Ларису в щеку, обнял Ксюшу. Тут только понял, что принят благосклонно, что не надо воевать. Отлегло. Купили попкорн, стали в конец маленькой очереди в кинозал.
Перед ними рыжеволосая плотная тетка в тигровой рыночной футболке воевала с сыном-подростком. «Ты можешь хоть сейчас снять свои дурацкие наушники? И не забудь выключить мобильный!» В зале девушка раздавала темные очки и салфетки. Тигровая тетка зашипела: «Ты что, не слышишь? Сними наушники немедленно!» Схватила сына за руку. Тот вырвался, пошел вперед с независимым видом. Павлу вдруг понравилось, как он шел, демонстративно засунув руки в карманы спадающих брюк. И еще то, что он все же не убежал, остался с матерью, даже остановился на лестнице, поджидая. Тетка замешкалась, взяла две пары очков и потопала наверх. Антон поймал взгляд Ларисы, вместе с ней усмехнулся заговорщицки: как можно быть такой уродливой, безвкусно одетой, грубой?
Подъем к верхним рядам – проход по красной ковровой дорожке. Великолепная Лариса за ним – торжествующе невозмутимая, не удостаивающая вниманием тех, кто обречен вечно стоять за ограждениями и глазеть. Победа слишком легка. Бывает по-другому. Там, где много равных и высших, в залах с люстрами и мертвенно вежливыми официантами, она нервничает, пьянеет от одного бокала, кокетничает с мужчинами, лихорадочно расцветает от их восхищения и, беря его под руку, улыбаясь ему, улетает, исчезает из его жизни. Как будто главное для нее – победить его.
Но сейчас, в этом полутемном зале, они вместе.
Не должна ли девочка в возрасте Ксюши дерзить, упрямиться и отказываться носить то, что покупает мама?
Сели, началась реклама. Тетка с сыном обосновались где-то внизу, на дешевых местах.
Анне, тетке в тигровой футболке, было тридцать пять лет, она преподавала музыку в педагогическом колледже.
День начался плохо. Суббота, а у нее с утра два частных урока. Толя даже не повернулся, когда она вставала. Ведь мог бы подняться из солидарности, посидеть с ней немного, выпить кофе. Но это привычное одиночество, привычная обида. Вторая волна посильнее – тревога. Машинально сыпала в чашку растворимый кофе, жевала бутерброд с колбасой и прислушивалась к тишине в Володиной (назван в честь Высоцкого) комнате. Он должен идти на занятия по математике. Чего ей стоило уломать знакомую знакомых! Отзывы феноменальные. Педагог от бога. И берет немного, но безнадежно перегружена. Удалось уговорить только на это, субботнее дообеденное время. Да что же это? Спит он, что ли? Ведь опоздает. Ох, тут что-то похуже. Вскочила, побежала, распахнула дверь. Так и есть, лежит лицом к стенке, одеяло натянуто на голову. И ведь не спит! Она знает, что не спит!
– Ты что, с ума сошел?! Я же тебе будильник поставила! Ты знаешь, сколько времени? Ты к одиннадцати не успеешь!
– …
– Господи, вставай скорей! Я тебе бутерброды сделаю. Давай, Володя, давай. Помылся, позавтракал – и вперед.
– …
– Ты что, издеваешься над матерью? Ты в какое положение меня ставишь? Я кручусь, отдохнуть не успеваю, чтобы ему на репетитора заработать, договариваюсь с хорошим человеком. Ей тоже, может быть, в субботу телевизор посмотреть хочется, в парке погулять, а вместо этого приходится балбеса этого подтягивать. Так он еще демонстрацию устраивает. Вставай, мерзавец!
Сорвала одеяло. Трусы, майка, поджатые к животу колени. Жалкий, родной. Негодяй! Рванула за плечо к себе. На бледном лице страх и каменное упрямство.
– Ты понимаешь, что я тебе больше такую математичку не найду? Ты понимаешь, что она еле согласилась?
– А я тебя просил?
– Что значит «просил»? Учебный год вот-вот кончится. Хоть на твердую тройку натянуть. Ты поступать думаешь? Два года осталось! Математику сейчас запустишь – все, конец. А у тебя и без математики….
– Поступать! Куда? Ты чё, мать, с луны свалилась? У тебя бабки есть на платное отделение? Нету! И что мне тогда светит? Пять лет надрываться, а потом небо коптить, как ты. Я лучше диджеем пойду.
– Каким диджеем? Бараном ты хочешь быть.
– Ага! Бараном! Человек – это звучит гордо. Ты вот у нас вся из себя идеальная. Чё ж ты все жалуешься? Чего тебе все плохо?
– Сейчас отца позову!
– Ха-ха! Да зови сколько хочешь! Ему все равно до лампочки. Тоже мне инженер! Зарплаты только на квартплату