— Вы закончили? — спросила мать, заметив, что Сверр встал.
— Да, миледи.
— Ты осмотрел ногу моей дочери? Можешь ей помочь?
— Нет, миледи. Но, насколько могу судить, скоро она и сама спокойно сможет ходить.
Мать нахмурилась и хотела что-то ответить, но тут дверь распахнулась, явив сэра Вебрандта с искаженным лицом.
— Ты, — ткнул он в парня. — Миледи, он огнепоклонник, — прорычал рыцарь, выхватывая меч и бросаясь к нему.
Тот едва успел увернуться, так что клинок обрушился на злосчастный щербатый стол, расколов его пополам. Пока сэр Вебрандт упирался ногой, пытаясь его выдернуть, Сверр уже кинулся к дальней стене, в которой, как оказалось, имелся черный ход.
Распахнув дверь, он выбежал наружу, оставив снег влетать в дом.
Алекто, сжавшись, смотрела на то, как второй рыцарь, ворвавшийся вслед за сэром Вебрандтом, кинулся вдогонку за Сверром. На пороге жилища застыла Старая Марта, прижимая к себе дочь и горестно оглядывая помещение с расшвырянной покореженной мебелью.
Где-то поблизости закричали, послышались удары деревяшки о болванку, заменявшую тревожный колокол.
— Быстро, Алекто, идемте, — произнесла мать, приближаясь и хватая ее за локоть. — И надвиньте капюшон пониже, нас не должны узнать.
Алекто была так оглушена случившемся, что и не подумала сопротивляться, семеня рядом и позабыв про боль в ноге.
* * *
— Говорят, сегодня в столице был замечен огнепоклонник. — Леди Элейн аккуратно подула на ложку и отправила ее в рот.
— Эти бродяги совсем распоясались, — поддержал ее один из лордов.
— Что ему было нужно? — встревоженно осведомилась леди Готелинда.
— Ничего хорошего, — мрачно ответила леди Томасина. — Говорят, он еще освободил другого, сидевшего в тюрьме-колодце.
— Почему об этих огнепоклонниках столько говорят? — спросила я, разламывая хлеб и не обращая внимания на установившуюся на какое-то время тишину. — Они же просто из легенды.
— Вы не знаете, миледи? — удивился лорд, обронивший замечание о бродягах.
— Мы живем в нашем замке довольно уединенно, и вести о теперешних огнепоклонниках до нас не доходят.
— Но вы должны прекрасно помнить легенду про Праматерь и Огненного Бога.
— Я помню.
— Огнепоклонники — это те самые язычники-злодеи, что пытались помешать их любви.
— Одно время они совсем исчезли из виду, но несколько лет назад снова возникли из ниоткуда и поселились близ столицы.
— Они называют эту дыру "Белым городом", — фыркнула леди Элейн.
— Говорят, эта земля священна — освящена огнем… Поэтому другое название "Храм огнепоклонников", — робко заметила леди Готелинда, но на нее так посмотрели со всех сторон, что она смешалась и вскоре покинула зал. Вслед за ней поднялся и вышел Каутин.
— Что значит "священна"? — уточнила я.
— Скорее проклята, — мрачно сдвинул брови лорд.
— Но если эти огнепоклонники так досаждают жителям столицы, отчего бы просто не прогнать их?
— Это невозможно, миледи, — удивился тот моему незнанию. — "Белый город" оттого так и называют, что посторонние — иными словами не-огнепоклонники — не могут ступить на эту землю. Вы же не стали бы соваться в лагерь прокаженных? Вот считайте их кем-то из таких.
Я покосилась на Алекто, которая весь вечер сидела бледная и молчаливая, и потянулась за черным пудингом.
— Нет, милорд, конечно, не стала бы.
— Вот поэтому и к огнепоклонникам обычным людям хода нет.
— Я поняла вас, милорд, — задумчиво произнесла я, отламывая пропитанный мясным соком кусочек и протягивая его вульпису под столом.
Потом были чтения вслух, во время которых все немного отвлеклись от этой новости — только король слегка хмурился. И по нескольким оброненным фразам я поняла, что его заботит разразившаяся проблема. Наконец гости и жители замка разошлись спать, предвкушая завтрашние увеселения.
* * *
— Как вы могли? — ледяным тоном произнесла я, когда дверь за нами с Алекто закрылась. — Как могли уговорить пойти на встречу с огнепоклонником?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Но я не знала, кто он, миледи, — в отчаянии вскричала она.
— А что вообще вы про него знали?
— Он… — Алекто замешкалась, — сказал, что лечил дочь Старой Марты, а потому я…
— Решили солгать мне.
Алекто побледнела.
— Теперь я хочу услышать правду. — Я приблизилась и посмотрела ей в глаза. Алекто сомкнула губы, но не отвела взгляд. — Скажите мне: зачем вы это сделали?
Она молчала.
— Неужели… просто решили устроить свидание с этим юношей?
— Что? Нет, миледи, я…
— Не лгите мне, — повторила я. — Это тот юноша, подарок которого вы искали на днях?
— Нет, та вещь совсем не от него.
— Тогда я не понимаю, что вас связывает.
— Ничего, кроме сегодняшней встречи…
— Которая стала последней.
— Но…
— Алекто, я дала вам в последнее время больше воли, считая, что это научит вас ничего от меня не скрывать и поселит меж нами большее доверие, но теперь вижу, что ошиблась. Мне не следовало идти у вас на поводу. И остается лишь надеяться, что никто не видел нашего сегодняшнего посещения столицы.
Она опустилась на постель, ее лицо расстроенно подергивалось.
— Простите, миледи…
— Я не хочу продолжать этот разговор. И хочу, чтобы к моему возвращению вы уже спали и выкинули из головы все мысли, кроме тех, что положено иметь почтительной дочери, которая не пытается делать что-то за моей спиной.
— Да, миледи, — едва слышно выдавила она.
— Тогда приступайте, — произнесла я, отворачиваясь и направляясь к двери.
* * *
— Тебе ее не жаль?
Я лишь на миг замедлилась, услышав позади этот голос, а потом продолжила обрывать лепестки у розы.
— Она все равно скоро умрет.
— Но не так скоро, если ей в этом не помогать.
Я стиснула кончиками пальцев бутон и прикрыла глаза, чувствуя, как со спины обволакивает приближающееся тепло, и раскрыла их, только когда Бодуэн обошел меня и встал спереди.
— Почему ты пришла?
— Я хотела побыть одна.
— И именно поэтому выбрала то место, где наибольшая вероятность встретиться со мной? — Он обвел рукой розарий, где я сидела на бортике фонтана.
Я смахнула с подола оборванные лепестки, и они упали на плиты черными каплями.
— С каких пор розарий стал твоей территорией?
— С тех, как ты стала сюда приходить.
Я сжала рукой стебель, чувствуя, как впиваются колючки.
— Позволь, — Бодуэн протянул руку, и я, помешкав, подала ему розу. Но в последний момент он, словно одумавшись, убрал пальцы. — Впрочем, это лишь по старой памяти…
Я смотрела какое-то время на стебель, осиротевший без украшавших его лепестков, и отложила его на борт.
— Ты как-то спросил меня, что я знаю о Праматери. Что ты имел в виду?
Бодуэн двинулся вокруг фонтана, кажется, полностью поглощенный рассматриванием девы в центре. Я же завороженно следила за силуэтом, от которого исходило легкое мерцание.
— Когда-то я, как и ты, как и все люди, поклонялся ей.
— Как твоя дочь? Твоя старшая дочь.
Бодуэн посмотрел на меня.
— Да, Бланка до сих пор верит в общепринятую историю.
— И что же изменилось с тех пор?
— С тех пор я узнал немного… другую.
— И какое отношение она имеет к нашей семье?
Бодуэн посмотрел на свою руку, а потом — снова на мраморное изваяние.
— Она имеет отношение к тому, что происходит с Алекто.
Я вздрогнула — он впервые назвал ее по имени — и прижала ладонь к животу, словно заново ощутив ее в себе.
— Ты знаешь это, потому что Покровители из мира… — язык отказался произнести "не-людей".
— Это неважно. Важно то, что Алекто на правильном пути, а ты ей мешаешь.
— На правильном? — Я резко поднялась с бортика. — Сегодня она солгала мне, чтобы встретиться с мальчишкой из прокаженных.
— Огнепоклонники не прокаженные.