— Я хочу знать о той, кто посвящен в самую большую мою тайну.
— Что ж, — мать разгладила подол, — признаться, леди Лорелея была бы последней, к кому я обратилась бы за помощью. Но в этом деле помочь может только она.
— Почему?
— Потому что она уже сталкивалась когда-то с подобным.
— Как?
— Видите ли, у ее брата было похожее… состояние.
— Она упоминала его и человека, который… отправился к Жнецу.
— Это одно и то же лицо.
— Она не говорила…
Мать быстро на него посмотрела.
— Что еще она упоминала?
— Больше ничего. И это одна из причин, почему я спрашиваю о ней: женщина, которая посвящена в такую тайну, прибыла в наш замок со своей семьей, после стольких лет, когда о них ничего не слышали. Вы доверяете ей…
— Я ей не доверяю, — быстро перебила мать. — Но, как я уже сказала, она единственная, кто что-то знает о состояниях, похожих на ваши.
— А сама она? Говорят, женщины из рода Морхольт умеют преображать свой облик? Но это ведь сказки, не так ли?
— Нет, это правда, — спокойно произнесла мать. — Теперь она сидела с выпрямленной спиной, и даже в полумраке было видно, как она бледна. — Я видела это собственными глазами.
— Как? Когда?
— Много лет назад, когда обе мы были почти девочками.
— Что еще вы скажете о Морхольтах? Ее супруг такой же?
— Я… не знаю, — призналась мать. — Думаю, едва ли, он ведь принадлежит к другому роду.
— Тогда почему она за него вышла? Морхольты ведь не впускали посторонних в свой род.
— Морхольты погибли, как вы можете помнить из уроков вашего учителя. Должно быть, леди Лорелея решила, что времена изменились.
— Но дар… Значит в ее детях он ослаб или же вовсе пропал? Как именно он проявлялся у ее брата? Как проявлялось его состояние?
— Довольно, — мать встала, и несколько мотков нитей упало с колен. — Это все было слишком давно и не касается того, что происходит сейчас.
— Но ее брат, — нахмурился Омод, — как именно он погиб, и почему мы столкнулись с похожей проблемой?
— Это не проблема. Это ваша кровь. Должно быть, дар Скальгердов преломился у вас, когда я вышла за вашего отца. — Мать отвела глаза.
Омод тоже поднялся.
— Это правда?
Мать, казалось, с усилием посмотрела на него.
— Вы говорите мне правду? Ведь моя мать не стала бы мне лгать?
— Я делаю все, чтобы вы были здоровы и счастливы.
Постояв еще, Омод чуть кивнул.
— И я слишком злоупотреблял вашей добротой, беспокоя вас. Взяв ее руки, он поцеловал их и направился к выходу.
— Омод.
Омод обернулся.
— Вы совсем не похожи на брата леди Лорелеи. Вы другой, хороший, человек.
Постояв еще мгновение, Омод вышел.
* * *
— Ой, — вскрикнула Алекто.
— Ты что? — удивился Эли. — Твоя карта ведь побила мою.
— Ой-ой-ой.
— Что с тобой?
Эли вскинулся, вскочив с кровати и разметав карты.
— Моя нога, — Алекто прикусила губу, — она вдруг разболелась. Похоже, началось ухудшение.
— Но лекарь ведь, наоборот, сказал, что она пошла на поправку…
— Аааааайй, — Алекто скривилась, схватившись за лодыжку.
— Что же делать?
— Похоже, мне нужна помощь лекаря Старой Марты.
— Кого?
— Есть одна женщина в городе, к которой приходил врачеватель — лечить ее дочь. — Алекто вспомнила имя, которое назвал Сверр.
— Но при дворе есть лекари, и еще наш. Я могу позвать…
— Аааа.
— Что мне делать? — испугался Эли.
— Мать, позови ее, — выдавила Алекто, дыша с расстановкой и мучительно кривясь.
Когда Эли выскочил из комнаты, Алекто отпустила ногу и перестала кривиться. Она немного чувствовала вину перед младшим братом, но идея, которая пришла ей во время игры, не терпела отлагательств. Алекто взяла фигурку и, медленно повернув ее, посмотрела на один из знаков, который и сложил пазл в ее голове в тот самый момент, когда Эли с победным видом занес карту.
Сперва ей лишь показалось, что этот символ смутно ей что-то напоминает. Но теперь, рассмотрев его хорошенько, она была уверена, что именно такой видела на теле одного из огнепоклонников в ночь Солнцеворота. Да, точно, приятель Сверра по какой-то причине носил на своей коже тот же самый знак, который был сейчас перед ее глазами. Кажется, она узнает и другие… И единственный способ все выяснить — это еще раз встретиться со Сверром.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что с тобой? — В комнату вошла мать.
— Моя нога, — Алекто снова потянулась к лодыжке, чувствуя, что разыгрывать спектакль перед матерью будет сложнее, чем перед Эли, маячившим за ее спиной.
— Я позову лекаря.
— Нет, он уже сделал, что мог. Я хочу другого.
— Какого же? Я спрошу у приезжих.
— Когда мы были в столице, я узнала, что к дочери одной из жительниц ходит врачеватель, который буквально творит чудеса.
Это была правда в обеих частях, но только если не связывать их воедино: Сверр ходил лечить дочь Старой Марты, и он действительно творил чудеса с помощью огня.
— Ты хочешь лекаря простолюдинки?
— Если он поможет мне, то да.
Мать присела на край кровати.
— Нога, кажется, выглядит лучше.
— Тогда почему мне так больно?
Вздохнув, мать посмотрела на нее.
— Хорошо, я пошлю за ним.
— Спасибо.
* * *
— Вашей дочери стало хуже?
Леди Рутвель шла, сложив руки на поясе, и ее подол мягко колыхался при каждом шаге. Мы прогуливались перед сном.
— Да, у Алекто разболелась нога. Я уже послала за одним лекарем в город.
— В город?
— Моя дочь выразила желание, чтобы ее обследовал он. Она узнала о нем во время вашего посещения столицы. Как вы познакомились со Старой Мартой?
— Боюсь, я не познакомилась с ней, миледи.
Я остановилась.
— Что вы имеете в виду?
— Я никогда не слышала ни про особу, именуемую Старой Мартой, ни про того, кто ее врачевал.
— Но откуда же тогда Алекто могла о нем узнать?
Леди Рутвель выглядела слегка озадаченной.
— Когда мы шли к площади, где готовились производить суд на Неверной улочке, леди Алекто ненадолго отстала. Быть может, в этот момент она и столкнулась с жительницей по имени Старая Марта?
— Быть может, — склонила голову я, задумавшись.
Мы продолжили путь. Снег перестал падать, и ночь была ясной и морозной. Взгляд невольно скользнул по розарию, приглушенно мерцавшему в свете луны и казавшемуся сделанным изо льда. В груди кольнуло. Я прижала к ней руку, не позволяя жару расправиться внутри.
— А что с той темнокожей девушкой из чужих краев?
— О, я рассказывала вашей дочери о ней. Она гадает и, говорят, довольно точно предсказывает судьбу.
— Видимо, судьба эта сбывается в считанные часы, а то и мгновения, если учесть, что она прибыла в замок лишь сегодня.
— Видимо, так, миледи, — рассмеялась леди Рутвель и неуверенно добавила: — Кажется, я слышала, что после ужина дамы собирались продолжить сеанс гадания. Хотите присоединиться к ним?
— Вы, должно быть, давно заметили, что мое присутствие вызывает у них не самые приятные эмоции. Удивительно, как вы еще общаетесь с нашей семьей. Не боитесь такого же клейма?
— Зато я могу совершить нечто ужасное, и обо мне вряд ли будут говорить больше, чем сейчас, — пожала плечом фрейлина.
— Что ужасное, к примеру?
— Завести любовника, — леди Рутвель с любопытством посмотрела на меня и, помедлив, спросила: — Это правда в отношении вас?
Я молча продолжала путь.
— А если и так?
— Тогда это лишь ваше дело. Знаете, мы могли бы отыскать одну леди, которая недавно прибыла в замок и вряд ли еще успела заразиться общими настроениями и залучить ее к нам. Как она сказала, ее имя? — Фрейлина наморщила носик. — Леди Грасье, кажется… Имени не знаю.
Я чуть запнулась, но продолжила путь.
— Леди Грасье?
— Да, у нее белокурые волосы, и она примерно одного возраста с нами. Мы могли бы общаться втроем.
— Кажется, я сегодня слышала, что она уехала.