от Мастера и посмотрел в его глаза своими искристо-ледяными. Уголки губ дрогнули в тени улыбки.
– Всего лишь ваш скромный коллега, мистер Лавкотт.
– Мастер? – Грей перебрал в голове картинки воспоминаний, пытаясь найти среди них Мастера, похожего на него. Если он и работал, то не в Равталии. Судя по внешности, он был из филиала Ордена в Гелид-Монте.
Куратор кивнул. У них не было ни времени, ни уверенности в собственной безопасности, чтобы вести такие диалоги. Спросить хотелось о многом, но Грейден прикусил язык и слушал, что скажет ему мужчина.
– Не ищите меня в своей памяти – мы не встречались раньше. Но я рад, что судьба нас свела здесь.
– Чего ты хочешь?
– Выбраться отсюда, – Алоизас серьезно посмотрел на Грея. – Время сейчас не на нашей стороне. Мы не можем все обсудить, но доверьтесь мне, Мастер Грейден. И я доверюсь вам. Потому что сейчас у нас попросту нет выбора.
– Если ты…
– Я не вру.
Грей пристально посмотрел на него. Они замерли, словно ментально прощупывая друг друга, а затем Алоизас снова пришел в движение, суетливо открывая дверь и выглядывая в коридор. Затем он направился обратно к столу, задержавшись около Грея на долю секунды.
– Вам пора. Вам нельзя находиться здесь дольше положенного, – тихо прошептал мужчина, а затем принялся перебирать бумаги на столе, оставив Грея в одиночестве посреди комнаты.
– Мне, как прежде, докладываться вам? – тихо спросил Мастер, желая вернуть официальность их беседе и не выглядеть подозрительно, если кто-то решил бы войти.
– Да. Обо всем, что с вами случится. Что заметите. Кто знает, может, я смогу что-то подсказать, – улыбнулся Алоизас, подыгрывая ему. – Ко дню Полной Луны мы все будем готовы, мистер Лавкотт. К этому я готовился слишком давно.
Он знал, зачем они здесь, и все еще ничего не делал. Опасений было много, но как же Грею хотелось верить, что здесь есть нормальный, адекватный человек на их стороне.
– Я постараюсь во имя нашего Благодетеля. Рад, что наше сотрудничество не прерывается с моей сменой вакансии, – отстраненно заметил Грей. Эти слова вызвали искру во взгляде Алоизаса.
– Поверьте мне, вы не пожалеете о том, что встали под мое крыло. Наш тандем станет идеальным. Вы убедитесь в этом.
«Надеюсь на это».
Глава 15
Тридцать лет назад
– Изгоню!
Она вывалилась на него из кустов вяза, как бес из табакерки. Вся в дорожной пыли, с растрепанными темными волосами и россыпью веснушек на бледных щеках.
Фергус выронил от неожиданности дорожную сумку и вскинул руки, приготовившись выпустить когти.
Но так и не выпустил.
Стоял и смотрел как истукан в нереальные серебристые глаза, пока она угрожала ему ритуальным кинжалом. Ее руки дрожали так же, как и голос, и он чувствовал ее страх так ясно, словно прижимался ухом к груди и слушал заполошно бьющееся сердце.
Она выглядела бесконечно уставшей, испуганной и очень смелой, несмотря на все это. Что-то мешало Фергусу привычно оскалиться и злословить, послать незнакомку подальше и припугнуть для профилактики. Грех опустил взгляд на ее черный передник, расшитый алыми рунами, заприметил холщовый мешочек на поясе сбоку и скромную котомку за спиной.
– Охотница? Здесь?
– С чудовищами не разговариваю, – упрямо выпятила подбородок девушка.
– Какая храбрая пташка.
– Не подходи!
Фергус обратил внимание, как она бережно закрыла рукой живот. Он едва успел склонить голову, как она резко вскинула руку и швырнула ему в глаза пригоршню белого песка.
Грех зашипел от боли, и когда Охотница рванула мимо него по тропинке, грубовато схватил за руку. От боли в запястье она выронила кинжал, извернулась и, прикрывая рукой живот, вся подобралась, чтобы защищаться.
– Отпусти, не то хуже будет!
– Некрасиво нападать исподтишка! – прорычал Фергус.
– Дитя не отдам! – в ответ процедила девушка.
Что-то внутри Фергуса словно надломилось. Он посмотрел на ее грязные пальцы, придорожную пыль на рваном подоле юбки и царапины на веснушчатых щеках и медленно выпустил ее тонкое запястье. Девушка неверяще замерла, потирая покрасневшую кожу.
– Я не похищаю новорожденных.
– Врешь. На сделку меня разводишь! – в ее голосе не было уверенности.
– Зачем мне сделка с Охотницей? – Фергус устало фыркнул. Он наклонился, подобрал кинжал, и, ловко провернув его в пальцах, вернул ей ручкой вперед. Металл жег кожу, в воздухе пахло паленой плотью.
Она проглотила ком в горле и осторожно схватила нож, ожидая от чудовища любой подлости. Ее темные волосы волнами облепили щеки, спадали на тощие плечи.
– Что ж ты за Грех такой, коли сделки да младенцы не интересны?
– Тот, который настоящий, а не сошедший с людских сказок, – засмеялся Фергус.
Он не запомнил всего их разговора – воспоминания о ней словно остались выборочно. Он помнил тяжелые локоны ее волос, запах горьких трав и глаза цвета неба перед грозой, но даже не знал ее имени. Она была Охотницей с ребенком под сердцем, затерявшейся в этом огромном и запутанном мире, и Фергус протянул ей руку помощи.
Грех проводил ее до деревни, которую спешно покидал сам, и вручил ключи от дома на окраине, ухмыльнувшись ее вспыхнувшему румянцу.
– Живи здесь. Тут тебя не тронут.
– Слишком гладко стелешь, Грех.
– Слишком мнительно для отчаявшейся женщины, Охотница.
– Не будь я мнительна – сгинула бы на полпути.
– Откуда ты бежишь-то, храбрая пташка? – Фергус плотоядно улыбнулся и облокотился о крепкую изгородь. Закатное солнце танцевало бликами на ее каштановых прядях, пряталось в складках просторной верхней рубашки.
– Как будто не знаешь, что Охотники за Драконьим Хвостом живут, – фыркнула девушка, скрестив руки на груди.
Фергус промолчал на очередную шпильку, снова опустил глаза на ее живот.
– Дитя-то хоть любимое?
Охотница вздрогнула, залившись румянцем от подобной наглости. Ее руки неловко бросились прикрывать живот, но тут же остановились и сжались до белеющих костяшек. Фергус смотрел на ее красные пятна на щеках, шее, и ему становилось жаль ее.
– Конечно! Будь он трижды моим проклятьем, никому его не отдам! Так что не пытайся меня сладкими речами опутывать.
Фергус вздохнул. Он гибко отстранился от изгороди, посмотрел в ее нереальные глаза и задорно улыбнулся.
– Мальчишка будет. С пригоршнями звезд на щеках и в ладонях, как у тебя. И нет у тебя никакого проклятья – у людей языки злые и лживые. Они не видят дальше своего носа.
– Мальчик? – Ее лицо изумленно вытянулось.
Она прижала