— Это понятно, — сказал Снейп, который был более-менее в курсе данных правил. — Но почему в случае с Поттером не была найдена замена Блеку?
— Потому что мой статус не был изменён, — работавший в Аврорате Сириус уже понял, какой юридической лазейкой воспользовался Альбус, чтобы получить в свои руки контроль над его крестником.
— И это должно означать… — начал было уточнять Снейп.
— Северус, вас случайно в Хогвартсе ничем таким не кормят? — вдруг спросил Гевин Нотт, вызвав при этом удивление у присутствующих. — С тех пор, как ты стал работать в Хогвартсе, уровень твоего интеллекта заметно снизился.
Снейп хотел возразить Нотту и дать достойный ответ на такое возмутительное замечание, но тот, увидев выражение лица профессора, добавил:
— И не спорь. Ведь даже своё лучшее зелье ты придумал до поступления на работу в Хогвартс. Тебе ведь пророчили блестящую карьеру в зельеварении и, по крайней мере, создание ещё нескольких подобных составов. Но за столько лет ты не сделал ни одного шага в этом направлении.
Профессор задумался. А ведь Гевин был прав. И оправдать такое бездействие нельзя было даже занятостью и усталостью. Ведь даже летом он никогда не делал серьёзных исследовательских экспериментов. Снейп подумал, что нужно попросить в Лиге Зельеваров прислать ему задания для поступающих и проверить, какой уровень у него будет сейчас, когда он уже столько лет проработал преподавателем.
— Итак, поясняя для нашего профессора, статус у Блека поменялся бы, только если бы суд ограничил его свободу сроком заключения, — снова заговорил Нотт. — И даже в этом случае ему должны были предоставить возможность передать свои дела и обязанности.
— А директор… — заговорил анимаг, но был остановлен Гевином.
— Наш много- и глубокоуважаемый директор мало того, что допустил все мыслимые и немыслимые ошибки, как глава Визенгамота, отправив невинного человека в тюрьму. Так он ещё и как руководитель Ховартса совершил преступление, когда собственными руками отдал столь сильного волшебника, как Гарри, к магглам. Интересно, рядом с Поттером жил хотя бы один волшебник?
— Его соседкой была старуха-сквиб, наблюдатель Дамблдора, — Снейп понимал, что его слова вызовут бурю эмоций, и он не ошибся:
— Сквиб? За Гарри Поттером до одиннадцати лет присматривал сквиб?! — голос Нотта стал похожим на шипение Лорда. — Это при том, что возраст от трёх лет, начиная со времени первого выброса, до семи считается самым опасным с точки зрения формирования магических резервов! И как, интересно, магглы могли помочь мальчику проконтролировать стихийные выбросы и научить управлять своими возможностями?
— Его наказывали за каждый магический выброс, — снова внёс ясность профессор, зная эти подробности ещё с уроков окклюменции. — Лишая еды, запирая в чулане, а иногда даже избивая — вот как магглы подавляли его магические силы, которые считали ненормальным явлением.
— Я убью его! — не знавший этих деталей Блек вскочил с кресла и бросился к камину. — Тебе не жить, Альбус!
И только ловко запущенное заклятье вернуло его в кресло и не позволяло встать из него.
— Успокойся. Тебе так понравился нижний уровень Азкабана, что ты решил туда вернуться и оставить крестника на растерзание Лорду? — спокойно сказал Нотт, смотря прямо в глаза кипящему от ярости Блеку.
— Но оставить всё, как есть нельзя!.. — начал было анимаг, но был остановлен Гевином.
— Конечно, нельзя, — и маг так усмехнулся, что у присутствующих волшебников, немало повидавших в жизни, мороз прошёлся по коже. — Но мы не будем совершать поспешных действий. Мы всё сделаем правильно, не давая нашему всеми уважаемому директору даже мизерного шанса избежать ответственности. А теперь, если ты успокоился, я освобожу тебя.
— Вообще-то, Гевин, ты сильно рисковал, нападая на хозяина поместья, — заметил Снейп, после того как анимаг снова обрёл свободу движений.
— Нет, не рисковал. Я не применил заклятья, которые магия дома могла воспринять как угрозу, — ответил Нотт, и профессора поразили нотки высокомерия, появившиеся в голосе мага. — Я могу просчитать последствия своих действий.
— Нотт, что случилось? — зельевар решил сразу выяснить причины такого охлаждения мага. — Что за претензии ко мне?
— И ты ещё спрашиваешь? — возмутился Гевин. — Ты, преподаватель Хогвартса, лорд Принц, не заявил в палату Лордов, что из наследника древнего рода хотели сделать сквиба или даже планировали его гибель! Одно твоё слово — и вся общественность стала бы в штыки, а Дамблдор уже мог бы занимать место Блека в Азкабане.
— Я узнал только на пятом курсе, — попытался успокоить разошедшегося мага профессор.
— А до этого ты был слеп, глух и умственно неполноценен, — с издёвкой произнёс Нотт. — Мальчик приходит в школу, едва умея держать палочку, и ни у кого не возникает вопроса, кто же так бездарно воспитывал этого ребёнка?
— Он имел средний уровень почти на всех предметах, — сказал Снейп. — Все учителя считали, что для полукровки это вполне приемлемо.
— Дай угадаю, — Снейп чувствовал себя очень неуютно под пронзительным взглядом Нотта. — Отставал он только по твоему предмету, не имея даже элементарных знаний, которые он в принципе не мог узнать от магглов. И что в этой ситуации сделал ты, лучший педагог по зельеварению? Стал ему помогать? Могу побиться об заклад, что ты начал высмеивать его, даже не разобравшись в причинах такой неосведомлённости.
— Но Грейнджер пришла на урок подготовленная… — попробовал оправдаться зельедел. — Я списал незнание Поттера на лень.
— И ты решил, что младший Поттер такой же разгильдяй, как и отец, и начал третировать его за это, — и снова професор ощутил угрызения совести, понимая всю правоту Нотта. — При этом тебе и на минуту не пришла в голову мысль, что в ребёнке может преобладать материнская линия. А Эванс, насколько я помню, была весьма недурным зельеваром. Так?
— Да, — с трудом проговорил Снейп. Он ведь и вправду видел в Гарри только отца, стараясь не замечать всё явственнее и явственнее проступающие черты, за которые он всегда ценил подругу.
— Как ты мог допустить такое? — с каким-то удивлением и сожалением проговорил Гевин. — Ведь в школе ты был совсем другим.
— Можно подумать, что ты знал, каким я был в Хогвартсе, — возразил уязвлённый профессор. — Ты старше Люциуса на два года, таким образом, когда я поступил, ты учился на седьмом курсе. Ты никогда не обращал на меня внимания, как и остальные слизеринцы. Какое дело вам было до бедного полукровки?
— Ты действительно думаешь, что тебя не ценили на родном факультете? — удивился Нотт, а потом пояснил свою мысль. — Тобой всегда гордились и уважали. Ты хорошо учился, несмотря на своё происхождение, и всегда приносил баллы в копилку. Ты в одиночку противостоял четверым гриффиндорцам, при этом частенько выходя из стычек победителем. Никто никогда не мог сказать, что ты был ябедой или нытиком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});