становились общественным достоянием какой-либо широкой организованной группы, например граждан города Лондона или ремесленников текстильных центров Восточной Англии, они представляли собой грозную силу. Злобный образ пуританина, созданный Батлером ради потехи победивших после реставрации 1660 г. роялистов, правдив по крайней мере в той степени, что пуритане, которые «свою веру строят на священном тексте из пик и ружей», были обладателями воинственной религии.
В данном случае Батлер не противоречит Мильтону, «истинным Христовым воинам» которого была чужда добродетель монастыря и бегство от мира.
Возможно, стоить заметить, что пуританин (не считая, разумеется, некоторого эксцентричного меньшинства), как правило, не говорил в нос и не стриг волосы. Он имел обыкновение носить одежду простого домашнего покроя и в унылых тонах и чуждался плотских утех. Описание Кромвеля, выступающего впервые перед Долгим парламентом, дает яркое представление о состоятельном провинциале-пуританине.
Сэр Филипп Уорик (английский писатель и политик) пишет: «Как-то утром я, хорошо одетый, явился в парламент и увидел произносившего речь джентльмена (с которым мне прежде не доводилось встречаться) в весьма заурядном платье, ибо на нем был самый простой костюм, сшитый, казалось, плохим деревенским портным; его белье было простым и не отличалось чистотой; помню, на его ленте красовались два-три пятнышка крови, да и сама-то лента была немногим шире воротника; у него была крупная фигура, и меч его плотно прилегал к боку, лицо было красное и одутловатое, голос резкий и зычный, а речь отличалась крайней пылкостью… Но я дожил до того дня, когда этот джентльмен (имея уже хорошего портного и вращаясь в приличном обществе) стал обнаруживать величественные манеры и благообразную осанку».
Кромвель во многих отношениях являл собой типичный пример наилучшего пуританина-сквайра. Будучи родственником советника Генриха VIII, он принадлежал к семье, разбогатевшей на конфискации церковных земель, однако у себя на родине в Хантингдоне он пользовался доброй славой защитника прав своих бедных соседей. Позже, когда многие члены Долгого парламента, в том числе и спикер Уильям Лентхалл, оказались замешанными в безобразном скандале, связанном с продажей земель изгнанных роялистов, Кромвель оказался среди тех, кого даже враги не смогли заподозрить в продажности. Интересно также отметить, что упомянутая Уориком речь была произнесена Кромвелем в защиту республиканца Джона Лилберна, который впоследствии стал одним из его наиболее стойких противников.
В начале своего правления Яков получил от нескольких сот пуританских священников англиканской церкви петицию, в которой они просили умеренной свободы в вопросах принятия или отклонения некоторых второстепенных моментов ритуалов, таких как ношение стихаря и осенение крестом при крещении, они также выступали за поощрение проповедничества и более строгого соблюдения воскресенья и несоблюдения дней святых. Эта петиция подверглась обсуждению в 1604 г. на конференции в Хэмптон-Корт, на которой лично председательствовал Яков. И тогда стало понятно, по каким причинам Яков находился в оппозиции к пуританизму; его мотивы носили отнюдь не теологический характер (Яков сам был кальвинистом), а политический. «Шотландское пресвитерианство так же согласуется с монархией, как Бог с дьяволом» и «Нет епископа – нет и короля» – так четко и ясно обозначил Яков проблему. Горький опыт борьбы с шотландской пресвитерианской церковью позволил ему охотно приветствовать церковь, управляемую сверху и подчиненную государству. Шотландская пресвитерианская церковь, организованная снизу доверху по принципу представительных органов, во главе с советом, состоящим из священников и делегатов от отдельных конгрегаций, являлась действительно логическим воплощением демократического духа, присущего пуританизму, и Яков был совершенно прав, считая, что все это несовместимо с королевским абсолютизмом.
Следующим его шагом было проведение чистки церкви, во время которой триста священников, отказавшихся признать авторитет англиканской церкви, были лишены своих постов. Это привело к ослаблению церкви, лишившейся таким образом значительного числа тех немногих священников, которых больше интересовала истина, нежели получение десятины, и во главе церкви оказались карьеристы и небольшая изолированная группа влиятельных священников, поборников Высокой англиканской церкви[30], сгруппировавшихся вокруг Лода. Некоторый раскол был, без сомнения, неизбежен, однако Яков и его советники настолько сильно качнулись вправо, что едва ли не на полвека население почти полностью утратило доверие к государственной церкви, а корона лишилась поддержки многих из тех подданных, кто при иных условиях сплотился бы вокруг нее, когда началась бы настоящая война.
Лод, человек, несомненно, честный, но совершенно оторванный от реальной жизни, попытался втиснуть англиканскую церковь в рамки такой организации, которая многим казалась папской в то время, когда папизм был крайне непопулярен. Также введена была строжайшая цензура как над печатью, так и над выступлениями проповедников, за которой стояла Высокая комиссия, представлявшая собой нечто вроде церковной Звездной палаты. Духовенство снова потребовало утраченного им во время Реформации права регулировать нормы поведения и морали. Было запрещено использовать приходские церкви для собраний и общественных дел и установлено строгое единообразие ритуала. С 1628 по 1640 г. около 20 тысяч пуритан эмигрировали в Новую Англию, покинув страну, которая, по их мнению, была обречена на возврат к католичеству. Другие вынуждены были организовываться в тайные группы для негласных богослужений, которые стали центром политического недовольства. Были и такие, кто внешне подчинился в ожидании лучших времен.
В 1637 г. Лод, полагая, очевидно, что ситуация в Англии находится под надежным контролем, обратил свой взор на Шотландию. Будь это Яков, то он прекрасно осознавал бы, что попытки создать в Шотландии двойника англиканской церкви обречены на провал и крайне опасны, но Карл разделял распространенное в те времена полнейшее неведение о Шотландии и шотландских делах. Был издан и послан в Шотландию новый молитвенник, основанный на английском оригинале, однако все попытки использовать его там вызвали буйное сопротивление. На юг от шотландской границы распространялись тревожные слухи о том, что король намеревается восстановить монастырские земли – сначала в Шотландии, а затем, возможно, и в Англии. Подписание национального ковенанта о защите религиозных прав шотландцев подняло это недовольство до уровня народного восстания, и весной 1638 г. перед Карлом возникла необходимость снова покорить Шотландию силой оружия.
Финансовое положение Карла не позволяло ему снарядить нужную для этого армию. Его единственный способный министр, Томас Уэнтворт, впоследствии граф Страффорд, в качестве выхода мог лишь посоветовать созвать парламент. В течение одиннадцати лет Страффорд проживал преимущественно за пределами Англии, занимая пост губернатора Ирландии, где ему удалось применить на практике систему абсолютистского режима, к которой Карл стремился в Англии, но только в более узком масштабе. Совмещая политику жестоких репрессий с поощрением торговли и промышленности, он сумел разрешить проблему финансов и создать боеспособную армию. Теперь же он вернулся в Англию с намерением применить эту систему и здесь.
В апреле 1640 г. был созван «Короткий парламент», проработавший всего