оппозиции к королевской власти. После 1605 г. наступил период, когда преследовали главным образом экстремистское или иезуитское крыло католиков. Но с развитием дружественных отношений с Испанией и последующей женитьбой Карла I на француженке Генриетте-Марии к католикам стали проявлять терпимость и даже выказывать благосклонность при дворе. С этого времени они сделались наиболее верными и решительными сторонниками монархии и той широкой частью населения, на которую Стюарты всегда могли положиться.
Пуритане, вышедшие из тех слоев общества, которые в свое время представляли самую надежную опору Тюдоров, теперь оказались в лагере оппозиции по отношению к режиму, который, по их мнению, не вполне соответствовал действительности, стремился восстановить католицизм в Англии и самым решительным образом противоречил их интересам. Таким образом, оппозиция короне стала отождествляться с патриотизмом, а монархия и ее сторонники воспринимались широкими массами как союзники с чужеземным врагом. Придерживаясь подобной внешней политики, Стюарты потеряли основной источник силы короны – ее союз с исторически наиболее прогрессивным классом в стране.
3. Корона и парламент
За шесть лет до смерти Елизаветы длительное соглашение короны о сотрудничестве с парламентом было потревожено нападками на раздачу короной патентов на монополии. Предмет спора имел очень важное значение. Монополия являлась грантом, предоставлявшим отдельным лицам и компаниям исключительное право производить или продавать определенные товары, например бумагу или мыло. Иногда они выдавались в качестве награды или поощрения за изобретения, но чаще всего гранты продавались для обогащения казны или же использовались как наиболее дешевое средство вознаграждения придворных и слуг, ожидавших милости от короля. Так, графу Эссексу была выдана десятилетняя монополия на торговлю десертными винами, и отказ королевы в 1600 г. продлить эту монополию послужил, пожалуй, главной причиной его сумасбродного бунта в начале следующего года. В это время грандиозного и стремительного прогресса всем хотелось испробовать новые методы обогащения. Воздействие монополий должно было препятствовать этому, обеспечивая все сливки прибыли клике придворных и их приспешникам, и в конечном счете тормозило развитие промышленности. Борьба против монополий являлась частью борьбы за свободное капиталистическое развитие, которое сковывалось ничем не ограниченным политическим режимом.
Выдача этих патентов защищалась правом короны издавать постановления о регулировании торговли. Атака на них, по существу, являлась утверждением нового, крайне важного для буржуазии принципа – принципа, позволявшего свободно покупать и продавать любые товары с наибольшей для себя выгодой и без какого-либо вмешательства. Подобные требования шли вразрез со всей средневековой концепцией организации общегосударственной и местной торговли. Вопрос был поднят в 1579 г., и было обещано, что он будет изучен. Когда ничего не было сделано, в 1601 г. последовала другая, еще более резкая атака. Правительство сразу же поняло, что благоразумнее будет уступить, и последние годы правления Елизаветы завершились дружественными отношениями между короной и парламентом.
Когда в 1603 г. английский престол занял Яков I, вся атмосфера, казалось, изменилась с разительной внезапностью. Хотя эта перемена являлась, по существу, лишь отражением изменившихся классовых отношений, ее резкость частично можно объяснить и личными причинами. Во-первых, Яков был иностранцем, наполовину шотландцем и наполовину французом, выросшим в стране, разделенной на враждебные друг другу группировки, и привыкшим удерживать свою власть среди них с помощью тонкой политики хитрости и обмана, которую он называл искусством правления.
К тому же в Шотландии не было парламента в английском смысле этого слова, и Яков привык относиться к единственному демократическому институту Шотландии, пресвитерианской церкви, как к злейшему врагу королевской власти.
Во-вторых, воспитанный в атмосфере теологического педантизма, Яков в своих письменных трудах подвел богословскую основу своего монаршего положения[29] и открыто требовал как божественное право то, что Тюдоры принимали совершенно спокойно, при отсутствии откровенной оппозиции. К тому же он предъявил свои требования самым бестактным и неумелым способом в тот момент, когда даже Тюдорам, скорее всего, пришлось бы пойти на уступки.
В-третьих, что, пожалуй, самое важное, Яков прибыл из очень бедной страны в страну довольно богатую и считал, что ресурсы его нового королевства безграничны. На самом же деле все обстояло далеко не так, поскольку система государственных финансов оставалась еще средневековой по характеру и все более не соответствовала сложности государственной организации. Елизавете удавалось сводить концы с концами при ежегодном государственном доходе, редко превышавшем 400 тысяч фунтов стерлингов, исключительно за счет крайней бережливости и использования представителей высших классов в качестве неоплачиваемой государственной службы. В XVI в. цены продолжали расти, и Яков решил, что дохода в 450 тысяч недостаточно даже для мирного времени. Из этой суммы около 300 тысяч поступало от королевских поместий и утвержденных парламентом таможенных пошлин. Остальные же средства приходилось вытягивать у торговцев и землевладельцев в виде парламентских субсидий. По сравнению с богатством этих классов налоги выглядели довольно умеренными, но сам факт роста благосостояния заставлял их все более и более неохотно голосовать за повышение налогов, кроме тех случаев, когда взамен им предоставлялись значительные политические уступки. Сущность положения, создавшегося в результате роста цен, мало кто понимал, и поэтому неспособность Стюартов привести в равновесие государственный бюджет объяснялась обычно лишь второстепенными причинами – их расточительностью и неумелым правлением.
Первый в правлении Якова парламент задал тон, который преобладал в течение последующих сорока лет. Парламент вотировал только часть тех ассигнований, которых требовал король, и палата общин еще долго дискутировала насчет его внутренней и внешней политики. Яков велел ей предоставить обсуждение государственных дел королю и совету, ибо только они компетентны в подобных вопросах. «Рассуждения о том, что можно Богу, есть богохульство, – заявил он. – А равно и диспуты подданных о том, что можно делать королю, наделенному высочайшей властью, есть крамола. Я не стану терпеть то, что моя власть будет оспорена». Парламент ответил подтверждением своего права «свободно обсуждать все вопросы, которые по сути затрагивают подданных, а также его положение и права», после чего в 1611 г. Яков распустил парламент.
С 1611 по 1621 г. созывался только один парламент, получивший название «тухлый парламент» (Addled parliament), в 1614 г. Он сразу же принялся критиковать политику правительства и был распущен прежде, чем успел принять какое-либо решение. В течение этого периода Яков испробовал самые разнообразные средства, пытаясь сбалансировать государственный бюджет, как то принудительные займы, новые пошлины и распродажу титулов. Пока удавалось поддерживать мир, этих статей дохода хватало, хотя и в обрез, чтобы предотвратить кризис. После смерти в 1612 г. Сесиля, сына главного министра двора Елизаветы, Яков все сильнее начал поддаваться влиянию Испании, и в течение нескольких лет испанский посол Гондомар представлял собой фактическую власть в стране за спиной правительства. В 1620 г. Тридцатилетняя война в Германии создала новые