не пытаясь сгладить углы, — велел Рейт. — Конрад появился в комнате поздно ночью. От него пахло хмельным?
— Да, — пришлось признать Феликсу.
Следующие несколько минут допрос продолжался в том же духе — на прямые вопросы декан требовал прямых же ответов. Кроме того, что я уже слышала сегодня утром, я узнала, что, когда Феликс вернулся в комнату, сосед продолжал храпеть. Будить его парень не стал, разозленный выволочкой Алека, да и времени особо не было возиться, только успел переодеться и позавтракать. На занятиях он Конрада не видел, в комнату не возвращался и не знает, когда тот ушел.
Декан покачал головой, о чем-то размышляя. Казалось, он забыл о нас.
— Господин декан, я бы не хотел, чтобы наш разговор стал всеобщим достоянием, — нарушил молчание Феликс.
Декан усмехнулся.
— Об этом не меня проси. Впрочем, зная, что такое женский язык, я бы не надеялся.
Женский язык, ха! Да парни сплетничают побольше девчонок!
Феликс внимательно посмотрел на меня.
— Не вижу причин болтать об этом на каждом углу, — сказала я.
— Не убедила, — сказал декан вместо него. — Я, например, не вижу причин набрасываться на однокурсника посреди столовой, однако ты это сделала.
Началось. Ладно в этот раз хоть за дело достанется. Хотя я по-прежнему не чувствовала себя виноватой, но понимала, что, с точки зрения преподавателей, «любой конфликт можно разрешить словами».
Непонятно только, для чего тогда вообще существует боевой факультет. Если любой конфликт можно разрешить словами, было бы достаточно одних международников, а купцы нанимали бы не охранников, а переговорщиков.
— Чего молчишь? — поинтересовался декан, поднимаясь с кресла. Шагнул ближе, нависая надо мной, и мне снова захотелось исчезнуть. — Второй день в университете, и второй день ты оказываешься в моем кабинете.
Вообще-то вчера я оказалась тут не за провинность. Если, конечно, не считать провинностью, что меня угораздило родиться девочкой.
— И снова за нарушение дисциплины.
Сегодня — может быть, но вчера я ничего не нарушала. Ах, да. Спровоцировала. Жил себе милашка Бенедикт, а тут я явилась оскорблять его взор неказистой одеждой и разбитыми ботинками.
— Итак, зачем ты задирала однокурсника? Думала, не ответит?
— Господин декан… — подал голос Феликс.
Рейт обернулся к нему, и Феликс качнулся, отшатываясь.
— Не лезь. Тебя я еще расспрошу. Лианор?
И что я должна ответить? «Он первый начал»?
— Нет.
— Что «нет»?
— Нет, я не думала, будто Феликс не ответит, если я его ударю.
А вот он явно думал, что я не отвечу, если он продолжит ко мне цепляться. И, судя по тому, как изменилось его обращение, — из тех, кто уважает только силу, а все попытки решить дело миром принимает не то за трусость, не то за слабость. Даже странно, вроде из знатных. Хотя у них же дуэли. Считай, та же драка, только с оружием и магией. И судя по тому, что я читала, — правда, наверное, не следует безоговорочно верить всему, что пишут в книгах, — сцепиться могли из-за сущей ерунды.
— А что ты думала? — не унимался декан.
30
Да я вообще тогда не думала. Не знаю, кто бы смог оставаться хладнокровным на моем месте. Может, сам Рейт бы сумел, в конце концов, что такое размазанный по одежде обед в сравнении с изначальными тварями? Не тот ли бой, о котором упоминал Этельмер, оставил декана без глаза и со шрамами?
Но об этом, пожалуй, сейчас не время думать. Или, наоборот, самое время. Думать об изначальных тварях и давнишних сражениях, чтобы снова не брякнуть чего-нибудь оскорбительного.
— Я не мешаю тебе размышлять? — ядовито поинтересовался Рейт.
И что, спрашивается, ему сказать? И «да», и «нет» будут одинаково неуместны. Впрочем…
— Я не знаю, что вам ответить.
— Не знаешь, зачем напала на однокурсника?
Я заколебалась. Закладывать Феликса не хотелось — в конце концов, мы между собой разобрались, и незачем вмешивать в эту историю начальство. Но и выгораживать его, выставляя себя человеком, который чуть что кидается на людей с кулаками, тоже не стоило. В конце концов, не я первая это начала.
— За то, что он выбил из моих рук поднос с едой.
— И ты не увернулась от удара?
Хотела бы я посмотреть, как кто-то уворачивается, держа в руках поднос с двумя мисками и кружкой. Полными. Может, Этельмер и смог бы. Или кто-то из старшекурсников. Родерик. Нет, не нужно думать о нем.
— Удар был неожиданным.
— Что ты делаешь на боевом, если удар был для тебя неожиданным? Ворон считала, пока Феликс к тебе подходил с явно недружелюбными намерениями?
Можно подумать, «недружелюбные намерения» у всех на лице написаны. И вообще…
— Он не подходил.
— Феликс выбил поднос магией?
Получается, что я все же его заложила. За магический поединок исключают обоих… Впрочем, Бенедикта же не исключили за то, что он магией помог мне упасть. Может, и выбитый магией поднос не считается поединком. Все же я решила промолчать, но Рейт, кажется, в моем ответе не нуждался.
— А ты стояла и смотрела, как он собирает заклинание?
— Я этого не видела.
— То есть ты не видела, что еду из твоих рук выбил именно Феликс? Но набросилась на него? Почему?
— Он смеялся.
— Вот это я называю женской логикой! — фыркнул декан. — Он мог смеяться над шуткой товарища. Вспомнив, как кот стащил еду со стола. Еще по десятку поводов. Да даже если бы он смеялся над тобой, после того как ты выронила еду, это не значило, что и задирал тебя именно он! Скажи уж прямо, что тебе его физиономия не понравилась. Или еще что.
На миг я похолодела, представив, что в самом деле отлупила не того, ведь я действительно не видела, кто именно собрал заклинание.
— Ага, поняла. — ухмыльнулся декан. — И что ты будешь делать, если обнаружишь, что избила человека, который ничем тебя не обидел?