поэтому старается не нарываться, хотя не всегда получается. Держит глаза и уши открытыми, смотрит и видит, слушает и слышит, понимает и делает выводы. Не жалуется, даже когда вроде бы есть законный повод поныть, чтобы получить долю сочувствия. Впрочем, о помощи, кажется, тоже просить не умеет. Вечно фыркающий ежик. Котенок, мурчащий и ласковый… Родерик заставил свои мысли вернуться в нормальное русло.
— Достаточно, чтобы она стала мне дорога.
— Ты только что сказал, что не знаешь, что будет дальше.
— Не знаю, — согласился Родерик. — Что будет через месяц или даже завтра — ведомо только богам. Но я знаю, что никому не позволю встать между мной и Лианор. И упрекать меня в бесчестных намерениях тоже никому не позволю. Меня ждут.
Он отодвинул Алека и полетел по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.
Из-за дверей аудитории доносился гомон — первокурсники заскучали, ожидая преподавателя.
— Добрый день, господа, — сказал Родерик, закрывая за собой дверь.
Ошарашенные глаза Нори он увидел сразу. В следующий момент взгляд выхватил парня с синяками на лице. Сами собой сжались челюсти, захотелось приложить белобрысого об стол, а потом вытащить на середину комнаты и добавить, даром что Нори, судя по всему, сумела с ним поквитаться. Он прогнал эти мысли, заставил себя улыбнуться.
— Насколько я знаю, господин Этельмер уже рассказал вам о том, почему его дисциплина совершенно бесполезна для практикующего боевого мага. И если я хоть что-то понимаю в людях, никто из вас по-настоящему ему не поверил.
29
Лианор
Преподаватель задерживался, но я была рада этому. Вряд ли я смогла бы сейчас сосредоточиться на новых знаниях. Осмыслить бы только что произошедший разговор!
— Эй, Нори! — Я вздрогнула, когда меня толкнули в плечо.
Я обернулась. Зак.
— Ты чего будто в облаках витаешь? — упрекнул он и тут же добавил с сочувствием: — Болит?
— Нет, целители сказали «ничего страшного».
— Не верю я этим коновалам. У нас вон в приюте был такой. На все один ответ: притворяется от лени. И три средства на случай, если не притворяется. Голодание и касторка от живота и обливание ледяной водой от всего остального.
— Он был лекарем, не целителем, — поправил брата Зен.
— Одна шатия-братия. Будет на то воля богов — выздоровеешь, нет — помрешь, и никакие целители не помогут. Хотя все мы помрем рано или поздно, — задумчиво добавил он.
— Не повезло, — посочувствовала я.
У нас была госпожа Алекса, целительница, а не лекарка. Заботливая и добрая.
— Ерунда, — отмахнулся Зак.
Зен добавил:
— Верю, что сейчас не болит. Ты перестала за ухо хвататься. И лицо… впрочем, неважно, извини.
И лицо не перекошено. Хорошо, что у меня нет зеркальца, сейчас бы разглядывала себя и ужасалась, что Родерик увидел этакое. Кажется, пора учиться пользоваться пудрой и притираниями. Хотя никакие притирания синяки не скроют.
Открылась дверь, я поспешно обернулась, изображая внимание, и на несколько мгновений решила, что я замечталась. Или заснула за столом, не дождавшись учителя, и мне снится Родерик.
Он поставил на стол корзинку и оглядел аудиторию. На какой-то миг наши взгляды встретились, и я забыла обо всем, кроме этих карих глаз.
Кажется, Родерик что-то говорил. Я стряхнула наваждение.
— В отличие от него, все мои коллеги начинают с того, что пытаются убедить боевиков в исключительной важности целительских дисциплин.
Кто-то рассмеялся, кто-то засвистел. Родерик коснулся магии, и свист прекратился. Зато послышалось странное мычание.
— Это заклинание называется проклятие безмолвия, — заметил Родерик с легкой полуулыбкой. — Паралич языка и губ пройдет через четверть часа. Кто-то еще желает испытать его на себе? Нет? Тогда вернемся к теме.
Он прошелся туда-сюда перед рядами.
— Я сам закончил боевой…
— Врет, — шепнул кто-то.
— Не врет. Видел, как он утром рыжего сделал?
— …и прекрасно знаю, о чем вы думаете. Целители — всегда чистенькие, сидят в тылу, и толка от них мало. Положат пресветлые боги — выздоровеешь, нет — так все одно помрешь.
За моей спиной закашлялся Зак.
— И вообще, был бы важный предмет, на него бы студента не поставили.
— Точно, — выкрикнул кто-то.
— Проклятие безмолвия, которое вы только что видели, — из арсенала целителей. Изначально заклинание предназначалось для другого, но нашлось и такое применение. — Родерик тонко улыбнулся. — А теперь представьте, что будет, если наложить его на сердце. Или на дыхательные мышцы.
Я содрогнулась, представив, каково это — потерять возможность дышать. Кажется, не я одна, потому что по аудитории снова пробежал гул.
— Я не буду убеждать вас в том, как важно уметь помочь себе или другому на поле боя. Просто подумайте, как обидно будет истечь кровью, не дожив до целителя четверть часа только потому, что поленился научиться накладывать повязки.
— Зачем повязки, если есть заклинания? — выкрикнул кто-то
— Я спрошу это у тебя после первой тренировке на полигоне, — усмехнулся Родерик. — Которая даже близко не стояла с настоящим боем.
— А то он видел настоящий бой? — буркнул за моей спиной Зак.
— Кто знает… — задумчиво протянул Зен.
Родерик между тем продолжал:
— Или еще веселее — отойти к праотцам на дружеской пирушке, поперхнувшись куском хорошего мяса, просто потому, что все вокруг и вы сами не знаете другого способа помочь, кроме как похлопать по спине.
— Граф Шарп так едва не умер. — Я узнала голос Дамиана. — На императорском обеде кусок не в то горло попал. Повезло, что императрица помогла. Собственноручно, не погнушалась. Говорят, он каждый год молебны в ее честь заказывает.
— Повезло, — согласился Родерик. — К слову, в таких случаях лучше зайти со спины и обеими руками резко надавить на живот, назад и вверх. Или, если помочь некому, резко перегнуться животом через спинку стула. Чтобы поток воздуха мог вытолкнуть инородное тело из дыхательных путей. Позже я покажу вам, как правильно это сделать. А сегодня начнем с повязок. Перебирайтесь на первые ряды, и мне нужен один желающий, чтобы