— А вот и не убил! А вот и не убил!
У хозяина «лексуса» отвалилась челюсть, а глаза сделались величиной со спелые баклажаны.
— Не пил же! Не пил! — заверещал он, — месяц уже обсыхаю, а мне до сих пор черти мерещатся!
— Афанасьич? Какими судьбами? — Еря распахнул объятия, — иди ко мне, дружище, дай, я тебя облобызаю.
Ростислав Афанасьевич, а это был он, резво дунул к машине. За рулём уже сидел Спиря, он крутил баранку и фырчал, изображая крутого гонщика.
— Здорово, Афанасьич. Как сам?
— Вас нет, и быть не может! — завопил сугубый трезвенник Ростислав Афанасьевич.
— Нехорошо, дружище, старых друзей чураться, — укорил его Спиридон, — я смотрю, ты круто поднялся. Покатаешь?
— Не-е-ет! — загундел проклятый собственник, — не для того я «лексус» покупал, чтобы чертей развозить!
— Жадина-говядина, — оскорбился Еря, — значит, не покатаешь?
Ростислав Афанасьевич отрицательно помотал головой.
— Ты хорошо подумал?
Афанасьич кивнул. Тогда Спиря нажал на клаксон и принялся крутить баранку в разные стороны, а Еря втопил копытцем педаль газа. «Лексус» рванулся с места и понёсся навстречу головоломным приключениям. Хозяин машины попытался схватиться за руль, Еря тут же нажал на тормоз — машину занесло. Афанасьич принялся сучить конечностями, пытаясь отстранить анчуток от управления транспортным средством. Те, в ответ, начали кусаться, лягаться и царапаться, попутно нажимая на газ, тормоз и дёргая за рулевое колесо. «Лексус» понесло на встречку, когда до неё оставались считанные сантиметры, Вадик на секунду отвлёкся от планшета и выставил вперёд ладони — машина остановилась, как вкопанная. Ростислав Афанасьевич обессилено растёкся по сидению.
— Цени, обалдуй, я тебе жизнь спас, — похвастался Спиря.
— Не ты, а Вадюха, — поправил Еря.
— Немножко он, но, в основном, я.
— Не трынди.
— Чёрт бы вас побрал, демоны, — просипел Афанасьич, — ещё бы секунда и, абзац.
— Вадюха, греби сюда! — бесы стали наперебой звать мальчика.
Вадик подошёл к автомобилю, за последний час он опять здорово вымахал.
— Я бы чего-нибудь поел, — шмыгнул носом паренёк, — очень уж кушать хочется.
— Хрумк, хрумк, хрумк, — передразнил его Спиря, — сколько можно жрать, приятель?
— Я ещё ни разу не ел! — оторопел Вадик.
— А почему на тебе шорты трещат? — прищурился Ростислав Афанасьевич.
— Растёт пострелёнок, — успокоил его дядя Ермолай, — говорил я, что ему нужно шинель на вырост брать. Афанасьич, у тебя шинели нет?
— Нет, шинели нет, плащ есть.
— Давай его сюда.
Хозяин машины достал с заднего сидения плащ и протянул его Вадику.
— Спасибо.
Парнишка примерил плащ, полы и рукава были ему непомерно велики и волочились по земле. В этом наряде Вадик напоминал подпаска в отцовском армяке.
— Великовата кольчужка, — заметил Ростислав Афанасьевич, — тебе такой плащ, оголец, лет через десять впору будет.
— А спорим, что через пару часов плащ будет ему мал, — предложил пари Еря.
— Спорим, — кивнул Афанасьич, — на что?
— На твою бибикалку.
— Годится. Но если, говорящие хорьки, вы проспорите, будете дачу мне сторожить.
— Забились.
— Говорящих хорьков ни у кого нет, — размечтался Афанасьич, закуривая, — вся округа от зависти сдохнет.
— Сам ты хорёк толстомясый. Прекращай нам салон прокуривать! — взъерепенился Спиря.
Ростислав Афанасьевич вылез из машины, побродил, помялся и спросил:
— Я могу своему наркологу позвонить?
— Да, ты имеешь право на один звонок.
Афанасьич затарахтел в трубку:
— Док, мне опять чёртики мерещатся. Правда, теперь они не гладко-зелёные, а серебристо-волосатые.
— Осень в России, — хмыкнул Спиря, — кому охота мёрзнуть?
— Я целый месяц обсыхаю, а мне опять черти мерещатся, — попенял пациент лечащему врачу, — может, меня не взяло твоё кодирование, а? Приезжай срочно, док! Любые деньги отдам за визит! Любые!
Через десять минут возле «лексуса» затормозил замызганный мотороллер. Ростислав Афанасьевич поскакал к наркологу вприпрыжку:
— Док, мне опять хорьки мерещатся.
— Так хорьки или чёртики?
— Кто их разберёт.
Еря и Спиря забрались на капот «лексуса» и приветливо замахали лапками.
— О-о-о, похмето-о-олог. Кого мы видим. Сколько лет, сколько зим. Как тебе наша новая тачка? Нравится? Зацени, какая приёмистая, не то, что твой мопед.
Нарколог быстро заморгал, потом зажмурился и принялся считать у себя пульс.
— Нет, в натуре, — обиделся Еря, — ещё скажи, что, и ты нас не знаешь.
— Не знаю, — отрёкся нарколог, не разжимая век.
— А кто нам воду для ванн грел?
— Не я.
— А кто?
— Не знаю.
— Э-э-э, док, — прищурился Афанасьич, — да у тебя у самого проблемы. «Колёса» что ли втихаря подъедаешь?
— Ничего я не подъедаю. Уже доказано, что галлюцинации могут возникать в результате длительного переутомления.
Врач открыл глаза и безумным взглядом уставился на анчуток.
— Чего думаешь по поводу этих глюков, док? — Афанасьич толкнул нарколога локтем.
— Галлюцинация — это мнимое восприятие, возникновение ощущений без соответствующих раздражителей, — бесцветным голосом пробубнил нарколог, — проще говоря, галлюцинация — это обманчивое ощущение каких-либо явлений, не существующих в действительности.
— Во, Вадюха, смотри, что бывает с умными кроликами, — Еря предостерегающе поднял лапу, — не бери пример с дяди, бери пример с нас.
Доктор стал смотреть на Вадика, на мальчугане, в отличие от бесов, его взгляд мог немного отдохнуть. Однако дядя, Ермолай снова пристал, как банный лист:
— Ну, что, похметолог, как твои делишки?
— Никак, — набычился доктор.
— Признайся, часто твоим пациентам черти мерещатся?
— Всё реже и реже.
— Укор нам, — Еря хлопнул Спирю по плечу, — нужно навёрстывать упущенное.
— Алкогольные психозы отражают реалии современного времени, — поведал нарколог, — это раньше мерещились черти и домовые. Сейчас засилье зомби и вампиров из американских ужастиков.
— Вурдалаков, — поправил Ермолай, — на Руси испокон веков были упыри и вурдалаки. Мы же патриоты, мы вампиров не изображаем, только вурдалаков.
— А упырей?
— И упырями можем.
Анчутки тут же обернулись двумя огромными чудовищами с белыми глазами и трясущимися головами.
— Это зомби, — расстроился доктор, — классический зомби из голливудских фильмов.
— Да ты что?! А так?
Бесы превратились в двух вампиров из фильма «Сумерки».
— Совсем охренели?! — рассердился нарколог, — голливудскую галиматью мне изображать! Вы Вия смотрели?! Старый фильм или хотя бы новый?!
— Не-е-ет, — анчутки вернулись в исходное состояние.
— Какие же вы, блин, патриоты?! — вскипел нарколог, — вы проводники западного образа мысли!
— Тс-с-с, — прижал палец к пятачку Еря, — а то ещё Переплут услышит, он тогда задаст нам жару. Слышь, Вадик, ты папе про зомби и вампиров не рассказывай. Ладно?
— Ладно.
— Слышь, Афанасьич, — сменил тему Спиря, — как же ты так быстро поднялся? Когда мы последний раз виделись, ты был голь перекатная.
— В России, или пить, или работать, — вздохнул Ростислав Афанасьевич, — других развлечений нет. А я, ни бухать, ни горбатить, спустя рукава не умею.
— Как в анекдоте, — рассмеялся нарколог, — в России, если не пить — будешь богатым. А если пить — счастливым.
Глава 28. Юность Вадима
1. Главное — просветление
Стемнело.
— Сколько можно читать? — Еря с разбегу прыгнул на планшет и скатился по нему на колени Вадику.
Полубог, не отрываясь от чтения, почесал анчутку за рожками, погладил упитанное пузцо.
— Мурлыкать не буду, — сразу предупредил гувернёр № 1, — даже не проси.
Спиря тоже запрыгнул к Вадиму на колени и попытался, закрыть собственным телом экран планшета.
— Этих писателей развелось, как собак нерезаных. Когда же они закончатся?
— Уже закончились. Здесь WI FI есть, я прямо из Интернета информацию качаю.
— Смотри, не лопни, — посоветовал дядя Ермолай.
— И нас не обрызгай, — предупредил дядя Спиридон.
Раздался треск рвущейся ткани, это плащ Ростислава Афанасьевича стал расползаться на Вадиме под напором молодецких мышц.
— Ё-моё! — взревел Афанасьич, показывая пальцем на юношу, — что деется-то, оголец и взаправду вырос!
— Ничего удивительного, — изрёк нарколог, — чужие дети растут быстро, а свои ещё и жрут много.
— Ничего удивительного?! — пациент уставился на лечащего врача, — парень за два часа вымахал так, что плащ, в котором он мог, утонуть, сделался, ему мал.