— Переплут, тебе шьют неповиновение и неуважение к Высшим Богам. Учитывая, что ты злостный рецидивист и десять раз получал взыскания, тебе светит тысяча лет в Пекле.
— Они пролетят быстро, — подмигнул брат два, — ты же отсидел, прожарился — и ничего. Потом даже в люди вышел…
— Очень смешно, — оборвал Велес, — я смог помочь сыну, а ты не сможешь. Вера родит, и младенца сразу приберут карачуны.
— Так прикажи им, чтобы они его не трогали.
— Ага, прикажи, — усмехнулся Велес, — а они тут же донесут Перуну или, не дай бог Сварогу, тогда и до моего Балды очередь дойдёт.
— У вас, у чиновников, руки завсегда намертво связаны, — помрачнел Переплут, — поэтому мне всегда нравилось быть деклассированным элементом.
— Конечно, быть люмпеном легко и забавно, а вот нести бремя ответственности никто не хочет. Ты слышал о теории маятника?
— Не а.
— Я в последнее время всё больше утверждаюсь в её истинности. Теория хаоса слишком примитивна и не способна объяснить разнообразия Вселенной. Откуда Вселенная взялась? Почему расширяется? Что будет, когда она лопнет? Где взять энергию для нового Большого Взрыва?
— Ну-у-у, Велес, ты забрался в дебри, — хохотнул Переплут, — оставь бесплодное мудрствование людишкам. Они этим грешат, особенно в отроческом возрасте.
— Теория маятника многое объясняет. Старая Вселенная лопается, как мыльный пузырь, и возникшая при этом энергия рождает новую Вселенную. И всё повторяется точь в точь: снова греки возьмут Трою, Сталин победит Гитлера, Крым отойдёт России, и так далее.
— В Интернете вычитал? — развеселился Переплут, — там чего только не напишут. Ты, я смотрю, на старости лет суемудром заделался.
— Представляешь, — продолжил Велес, — всё повторяется один в один. По этой теории не только мы, Боги, но и человеки обладают бессмертием.
— Что-то не радует меня такое бессмертие.
— Не то слово, это в тысячу раз хуже теории хаоса. Получается, что все подвешены на ниточках, как марионетки, и биллионы раз рождаются и умирают, говорят одни и те же фразы…
Велес чихнул.
— Будь здоров.
— Правильно. Спасибо, Переплут, и тебе не хворать. Биллионы раз я чихаю, а ты биллионы раз желаешь мне здоровья. С ума сойти, — заключил Бог Тёмных Сил.
— Велес, если бы ты не был Богом, я бы уже решил, что тебе в голову постучался старик Альцгеймер, — хихикнул Переплут.
— Я веду к тому, что суетиться не надо. Если ты сможешь помочь своему сыну, ты ему и так поможешь, а если нет, значит, нет. Ты же знаешь, девиз викингов: клубок твоих дней давно смотан, книга твоей жизни заранее написана, и как ты ни пыжься, как ни старайся, не продлишь её ни на локоть и не изменишь ни на перст.
— Это ты, Велес, обалденно придумал. Целую базу подвёл, лишь бы оправдать своё невмешательство.
Бог Тёмных Сил прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.
Глава 22. Суд Высшей Стражи
Грот в форме амфитеатра освещала только лава действующего вулкана, и багровые отсветы на ликах Богов выглядели довольно зловеще. Радогост — Верховный Судья сидел на естественном возвышении, образованном скалами, другие Боги расположились на уступах и расселинах. Эта демократичность подчёркивала объективность и неподкупность Божественного Суда, поэтому адвокат отсутствовал. Подсудимые: Переплут, Припекала и анчутки болтались в ивовой клети прямо над жерлом вулкана и, казалось, что она с минуты на минуту вспыхнет, и преступники рухнут в раскалённую лаву. Радогост треснул молотком по сталагмиту и предложил открыть Высокое Собрание.
— Уж коли, мы все здесь собрались, нужно обсудить насущные и животрепещущие вопросы именно сейчас. Ведь Боги — народ занятой, у нас ни секунды свободной нет, и не предвидится.
— Чем это они, интересно, заняты? — хмыкнул Переплут, — только и знают, что лясы точить, да козни строить.
— Не выступай, — поморщился Припекала, — глядишь, условными сроками отделаемся.
— Ты-то, может, и отделаешься, а мне наверняка тысячелетний срок в Пекле припаяют. Так что, мне терять нечего.
— Дурачина, покайся, срок-то и скостят.
— Ага, как же, такие злыдни скостят, догонят и ещё раз скостят.
— А нам пожизненное обломится, — повесили пятачки анчутки, — нас-то уж точно не помилуют.
— Может, и помилуют, — подбодрил их Припекала, — главное, стоять друг за друга горой. И, ни в коем случае никого не закладывать.
— А кто меня Велесу сдал? Не ты ли? — покосился на подельника Переплут.
— Конечно, нет. Это анчутки, антихристы эдакие.
— Мы не закла-а-адывали, — стали отбояриваться бесята, — мы не такие, мы хоро-о-ошие.
— Хорошие за печкой сидят.
— Припекала, а ведь Велес на тебя, указал, — уличил Переплут.
— Это он специально, чтобы внести раскол в наши ряды, — сделал честные глаза Припекала.
— Расска-а-азывай. Гляди-ка, ни Сварога, ни Перуна, ни Велеса не видно. Это всё он, Бог Тёмных Сил, подстроил, не хочет, чтобы с Балдой аналогии проводили.
Радогост шарахнул молотком по сталагмиту и провозгласил:
— На повестке дня первый вопрос — отчёт счётной комиссии по году Благолепия. Слово имеет Святобор — Бог лесов.
Святобор, ражий детина, рыжая грива ниже плеч, борода веником, поднялся со своего места, откашлялся и зычно загудел:
— Как известно, инициатива проведения в Сонме Богов года Благолепия родилась в премудрой голове нашего всеми уважаемого Велеса. На встрече Сварога с Верховными Богами председатель счётной комиссии Велес попросил Верховного Бога поддержать эту идею. Сварог молвил, что он её целиком и полностью поддерживает, только нужно, чтобы это был не просто праздник, а серьёзная работа, результат которой бы почувствовали все Небожители. В самом деле, если всё ограничивается казёнными отметками об одноразовых акциях Божественной направленности, без глубокого анализа ситуации, в котором оказался наш Сонм Богов, без должных выводов, а главное, без реальных действий, то мы получим дежурное мероприятие длинной в очередное тысячелетие.
— Первый раз я на таком собрании, — хмыкнул Переплут, — что могу сказать — маразм крепчал.
— Т-с-с, — шикнул на него Припекала, — не мешай, мне интересно.
— Вот, сволота, — поразился Переплут, — уже ссучился.
Между тем, Святобор распалился, принялся махать руками, как нунчаками и надсадно ябедничать:
— Однако, начиная с последних десятилетий минувшего века, и по сей день, наше Благолепие не столько развивается, сколько чахнет. Исчезают капища, урочища, требища…
— Давно исчезли!!! — раздались истошные крики из зала.
В голосе Бога лесов натянулась, зазвенела и лопнула тетива:
— У нас под носом запускают спутники. Непосредственно в эти дни. Долго запускают, суетно. Много людишек, крошечных, словно муравьи, бегают круглые сутки взад-вперёд. Вот и с Благолепием так же. Сколько себя помню, у нас каждый день, месяц, год, век Благолепия. Министерство Благолепия уже запустило несколько крупных проектов (пока не понятно чему посвящённых), сподвиглось на создание сайта Года. Удобно: пара дополнительных мероприятий для пущего эффекта кипучей деятельности, и при этом финансирование можно распределять как обычно, то есть по своему усмотрению. Вот только удручает случайное совпадение, что именно эти самые, нежно любимые Верховной Властью образование, наука и культура последнюю тысячу лет находятся в плачевном состоянии. В Сонме Богов работают призраки, потому как нектар и амброзия, отчисляемые работникам Благолепия, несовместимы с жизнью. Перечислять можно долго. Впрочем, не нужно о грустном — у нас ведь год Благолепия.
— Всё правильно! — завопили с мест, — всё верно!
Боги повскакали с мест, принялись стучать по камням посохами и галдеть. Чувствовалось, что речь Святобора задела их за живое.
— Нужно вынести резолюцию! Предлагаю нектар и амброзию распределять поровну! Никакого блата, никакой кумовщины!
— Пора покончить с коррупцией в наших рядах!
— Долой семейственность и протекционизм! Даёшь честные выборы!
Постепенно страсти поутихли и охладели. Радогост вынес решение о перевыборах и в очередной раз долбанул по сталагмиту.
— Ну, что пора расходиться? — Посвист, Бог бури собрался на выход.
— Да, что-то мы сегодня засиделись, — поддержал его Морок, Бог обмана, — пора и честь знать.
— Погодите! — зазвенел в колокольчик Радогост, — мы же ещё преступников не осудили!
— О ё, — хлопнули себя по лбам Боги, усаживаясь на свои места, — мы и запамятовали.
Радогост начал свою обвинительную речь замогильным голосом. Судя по интонациям, он тщательно к ней готовился, и вылиться она норовила часа в два, не меньше.