— Поведение Переплута, Припекалы и двух мелких бесов — это изощрённая попытка дискредитации и профанации самого для нас святого — нашей системы координат…
— Короче! — нетерпеливо закричали с мест, — по ящику сейчас «Дом-2» начнётся! И так, сколько времени зря потеряли!
Радогост, скрепя сердцем, перешёл непосредственно к сути дела.
— Переплут, зачем ты способствовал зачатию Полубога? Признайся, тем самым, ты хотел досадить нам?
— Нет.
— Зачем же?
— По недоразумению. Разве у тебя так не бывает?
— Нет, подсудимый, у меня так не бывает. Зачем ты, вообще, спустился к людям?
— Хотел Ване Бурмакину насолить.
— За каким бесом?!
— Мне его пращур Велеслав в своё время подляну кинул.
— Выбирай выражения, подсудимый. Это Высший Суд, а не какая-нибудь шарашкина контора.
— Слушаюсь, ваша честь, — Переплут предпринял последнюю попытку договориться с Радогостом, — Велеслав накапал, прошу прощения, доложил Велесу о моём заигрывании с его дшерью Любомилой.
— Что ты вкладываешь в понятие «заигрывать»? — нахмурился Радогост.
— Ну, — пожал плечами Переплут, — оказывать ей знаки внимания.
— Какие знаки?
— Всеразличные! — начал закипать подсудимый, — какие обычно оказывают понравившейся деве!
— Ты целовал её в дёсны? — уставился на Переплута Радогост.
— Целуют обычно в губы, — усмехнулся подсудимый.
— Я прекрасно знаю, куда целуют дев! — взбеленился Верховный Судья, — так ты целовал её в дёсны?!
— В дёсны не целовал!
— А куда целовал?!
— В губы!
— А это не одно и то же?!
— Кому как. По мне, так это совершенно разные вещи. И, судя по всему, уважаемый Верховный Судья, ты никогда в жизни не целовал дев.
— Да не целовал! — побагровел лицом и шеей его оппонент, — потому что не гоже Богу вступать в близкий контакт с живой девой!
— А с неживой, значит, можно? — вытаращил глаза Припекала.
— Не только можно, но и нужно! — ударил кулаком по сталактиту Радогост.
— Да он труположец, — прибалдел Припекала, — ну, дела-а-а.
— А ты что скалишься, гулёна?! — вскипел Верховный Судья, — в Пекло захотел?!
— Никак нет, — вытянулся по стойке смирно Припекала, — в Ирии хочу остаться.
— Не достоин! Вот возьмём и выселим тебя за 101 меридиан! Посмо-о-отрим, как ты там запоёшь! Или в Пекло закатаем!
— Я больше не буду, — всхлипнул Припекала.
Радогост удовлетворённо кивнул и снова обратил свой гнев на Бога пьянства.
— Переплут, ты, мерзавец, плюнул всем нам в душу. Выбрал подходящий момент и плюнул. Я бы даже сказал — харкнул.
— Нагадил! — закричали с мест, — лучше сказать — нагадил!
— Да, — кивнул Верховный Судья, — Боги подсказывают мне правильный глагол. Именно, нагадил!
— Наложил в штаны! — уточнили из зала.
— Прекрасно, — поддержал Радогост, — наложил в штаны. Метко и хлёстко данное выражение характеризует твоё поведение, подсудимый.
— Насколько я знаю, — возразил Переплут, — наложить в штаны, значит, испугаться.
— Что ты хочешь этим сказать, гнусный обвиняемый?!
— Что это выражение, гнусный обвиняющий, ты используешь ни к селу, ни к городу.
— Да ты гораздо опаснее, чем я мог предположить, — прищурился Верховный Судья, — ты не раскаиваешься в содеянном, а нагло, дерзко и открыто дерзишь Высшему Собранию.
— Это не Высшее Собрание, а шайка средневековых мракобесов и инквизиторов, сеющих тьму, — поставил диагноз брат два.
— А ты прямо луч света в тёмном царстве! — прошипел Морок.
— Свет разгоняет тьму, — усмехнулся Переплут, — но он не разгоняет вонь.
— Вызывается главный свидетель, — Радогост грохнул молотком, — давать показания будет волхв Велеслав.
В ответ послышался свист и недовольные крики.
— Мы из-за этого дурня «Дом-2» пропустим, — пророкотал Святобор, — и так всё ясно, как Божий день. В Пекло их всех!
Верховный Судья виновато кашлянул и напустился на Велеслава.
— Что ты тут стоишь?!
— Да я…
— Убирайся с глаз моих долой! — взбеленился Радогост, — стоит тут, понимаешь, образина, делопроизводству мешает. Суд Высшей Стражи постановляет: Переплута и Припекалу упечь в Пекло на тысячу лет, а двух бесов пожизненно.
— За что?! — взвыл Припекала, — не винова-а-атый я!
— Есть за что, — «утешил» Святобор.
Переплут высунулся из клети.
— Могу я последнее слово молвить?
— Молви, — разрешил Радогост, — но покороче, видишь, дел у всех невпроворот.
— О, великие Боги, я, идущий в самое Пекло, приветствую вас, — начал свою прощальную речь Переплут.
Боги покровительственно и умудрёно склонили свои седовласые головы.
— Короче, старые пердуны. — продолжил брат два, — когда вы себя последний раз в зеркале видели? Давно? Пойдите, посмотритесь. Уверяю вас, что более жалкого и прискорбного зрелища невозможно представить.
Гробовая тишина повисла в гроте. Боги открыли рты и зависли, как дряхлые компьютеры, а голос Переплута разнёсся по подземелью:
— Вы думаете, я буду молить вас о пощаде? Посыпать голову пеплом и раскаиваться? Счаз! Я намерен заклеймить вас позором, выживших из ума старых нетопырей, крыть на все корки и обзывать последними словами! От вас всё зло в этом мире! От вас! Вы уже никогда не сможете приспособиться к нововведениям и адаптироваться к постоянно меняющейся реальности. Вы способны только ломать окружающим хребты и судьбы! А сказать, почему? Потому что, вы боитесь! Да, да, трясётесь и дрожите, что вас отправят на свалку, кинут на груду мусора и завалят обрывками старых газет. И в этом, вы всё больше и больше становитесь похожи на пожилых и заслуженных людей. Вы никому не нужны! Никому! И от этого беситесь и негодуете, ищете крайних и виноватых, шпионов и предателей…
— Заткните этого отщепенца! — послышались недовольные крики Богов, — ишь, отступники, моду взяли на святое замахиваться! В Пекло их, всем скопом!
— В Пекло! В Пекло! В Пекло! — стали зычно скандировать, топать ногами и стучать посохами оскорблённые Боги.
— А меня-то за что? — запричитал Припекала.
— За компанию, — дёрнул углом рта Переплут, — вспомни, что ты Тимохе говорил.
— Да, я не совсем удачно пошутил, насчёт труположца! — взвыл Бог любострастия, — с кем не бывает?! Но я же раскаялся! Я же всё осознал и встал на путь исправления!
— Приговор вступает в законную силу с этого момента, — сказал, как отрезал Радогост, брякнул молотком по сталагмиту и нажал на рычаг.
Клеть со всем содержимым рухнула в раскалённую лаву.
— Кто праведный, тот не сгорит, — хихикнул Святобор.
Глава 23. ПУП (Пункт Управления Пеклом)
Сиволап угрюмо нарезал круги по аппаратной Пекла. Его окружали только стены, выложенные белым кафелем, жаровня, да огромный монитор, даже стула, и того не было. Сказать, что он был расстроен, ничего не сказать, карачун был раздавлен, унижен и взбешён одновременно. Сиволап злобно плюнул на угли и затявкал:
— Ведь это из-за вас, оппозиционеры проклятые, я сослан в ПУП на тысячу лет! Рог, падла хромоногая, отмазался, всё на меня свалил, мой пост занял, а я, получается, крайний! Наши теперь по столицам гужуются, в поисках врагов рыскают, а я тут, как репа, торчу!
Сиволап ещё раз плюнул в жаровню.
— Вот ведь, Переплут, до чего ты докатился — глупой головешкой чадишь. Я могу тебя и так пнуть и эдак.
Он достал кочергу и пошуровал в мангале.
— А всё пыжился: мол, законы не для меня писаны, куда хочу, туда и ворочу. А тебя раз — и прищучили. Прихватили за химо — и пошёл ведь, как миленький. Теперь горишь в Гиене Огненной и, небось, думаешь — зря я с карачунами связался. Ну, скажи, думаешь? Где же ты тут есть-то? Переплу-у-ут, отзовись.
Сиволап принялся молотить кочергой по всем головешкам подряд. Сноп искр взметнулся вверх, и одна из них попала карачуну прямо в мохнатое ухо. Сиволап взвизгнул.
— У-у-уй! Вот ведь бунтовщик, даже в Пекле огрызнуться норовит. Вот возьму сейчас и водой всех залью, социалистов проклятых, мятежников и террористов, будете тогда знать.
Он решительно снял со стены гидрант.
— Одной струёй всю вашу подрывную деятельность прекращу, — Сиволап решительно взялся за вентиль, — и не будет в помине ни вредительства, ни саботажа, писсионарии злокозненные.
Немного поразмышлял и вернул шланг на место.
— Нет, — заключил, он, — команды не было. А без команды нельзя, ни в коем случае.
Сиволап опять пошуровал кочергой в жаровне.
— Покорчись, Переплут, покорчись. И ты, Припекала, повертись. Ха-ха-ха. Припекает тебя, небось, Припекала, а? Признайся. Ха-ха-ха. И анчутки ваши поганые пусть покрутятся, как ужи на сковородке. Ещё дерзили, доможилы мухортые, вертухаем обзывали. Вместе теперь жарьтесь, отступники. А вы как думали? С карачунами-то связываться? Надеялись, что без последствий обойдётся? Пожурят, пожурят и опять с миром отпустят? А не тут-то было.