на рубашке не застегнута.
– Я преподаю боевые искусства, – сказала она. – Силат из Индонезии, паранца корта – сицилийский бой – из Италии, техники американской морской пехоты и тантодзюцу из Японии. Знаю, что вам не нужно объяснять, как пользоваться ножами, но завтра будет напряженный день. Грегор решил, что не помешает потренироваться в ближнем бою. – Она посмотрела на Грегора, который расстегивал молнию на небольшой сумке. – Каждому по ножу – итальянские стилеты. – Она взяла в руки двенадцатисантиметровую черную рукоятку, отделанную сталью. Щелчок, и показалось лезвие, девятисантиметровый черный штык. – Это автоматические ножи. Ручки из углеродного волокна. Лезвие из лучшей стали. У него надежная фиксация лезвия и быстрое автоматическое раскрытие. Я пока не знаю, где мы будем их использовать, об этом нам скоро расскажут. Но познакомьтесь с ножом. Почувствуйте баланс и вес. Если вы принесли свой собственный, хорошо. Но лучше использовать эти.
Грегор раздавал ножи, как если бы они были Святой Евхаристией. Медленно и благоговейно. Он даже пробормотал имя каждого получателя, когда они забирали свой подарок. Сначала Коллинз, затем Биничи, Рыжий, Татуированный, Камран, Хари и Зубастый. Хари осмотрел свой нож, взвесил его в руке. Шершавая ручка с болтиками из нержавеющей стали на каждом конце, небольшой рычаг защелкивал лезвие. Хари подумал, что это одновременно и самая красивая, и самая страшная вещь, которую он когда-либо держал в руках. Стоящий рядом с ним Зубастый, казалось, тоже был впечатлен. Открыв лезвие, он восхищенно присвистнул, пробежался пальцем по режущей кромке и снова присвистнул.
Коллинз собрала коробки из-под пиццы и выстроила их в ряд у дальней стены. Десять штук. Несколько коробок открылось, и на пол просыпались корки и грязные салфетки. Коллинз убрала мусор и закрыла крышки.
– Тренировка по метанию, – сказала она. – У русских любой новобранец может поразить цель три раза подряд с четырех метров. Пробуйте.
Зубастый, Рыжий и Камран вскочили на ноги, сжимая ножи в руках. Почувствовав, что руки дрожат, Хари положил нож, закрыл глаза и сцепил ладони – пытался сделать вид, что медитирует перед тяжелыми испытаниями следующих двадцати четырех часов. Но на самом деле он чувствовал, что вот-вот сломается. Он не мог остановить этот кошмар. Он не мог положить этому конец, не рискуя жизнями Милли и Амары. Если он пойдет с ними, то должен будет исчезнуть; если кому-то расскажет о происходящем – то его навестит человек с ножом. Возможно, кто-то из присутствующих в этой комнате. Звук рвущихся в клочья коробок из-под пиццы заставил его вздрогнуть.
Коллинз использовала его, он это знал. Ей нужен был секс, и Хари оказался самым безопасным вариантом. Но он сам согласился, значит, это его вина. А ей случившееся пошло на пользу – с момента их возвращения она много улыбалась. Он же чувствовал себя опустошенным. Он повторил про себя ее речь про Бригаду гнева – и внутри все сжалось. Когда придет пора, она тоже станет мясником.
А сегодня вечером они должны были быть, «вместе». Чтобы защитить ее от изнасилования, может быть, даже группового. Кто-то предупредил ее, что такое возможно, и она не собиралась рисковать.
Хари услышал ее вскрик и открыл глаза. Коллинз и Камран стояли лицом друг к другу. Шаг за шагом он наступал на нее, сжав нож в правой руке. Она отступала, поджидая удобного момента. И она улыбалась. Камран начал атаку, повернувшись и уменьшив угол, но она прочитала язык его тела и разгадала план. Коллинз ударила мужчину кулаком по предплечью, и тот выронил нож. Затем, для большей убедительности, она сбила его с ног – захват и удушение. Хари снова закрыл глаза. Ей бы и не понадобилась его помощь.
Когда коробки из-под пиццы были покромсаны, а Коллинз сразилась с большинством мужчин, Грегор созвал всех в середину комнаты. Он составил стулья один на один, так что их высота достигла полутора метров, и на самый верх поставил сумку с ножами. Хари стоял позади Камрана и Зубастого. В комнате стало больше тени, и температура снизилась на несколько градусов.
Когда все собрались, Грегор расстегнул сумку и достал телефон. Хари решил, что именно по нему он говорил, когда они сидели в фургоне. Он включил его, трижды коснулся экрана и поставил его, прислонив к спинке верхнего стула. Экран был размером с небольшую книгу, и стоявшее на паузе видео было очень четким. Волна возбуждения прошла среди мужчинам. Хари почувствовал слабость. Грегор улыбнулся. Он расслабился. Он знал, что будет дальше. Все знали, что будет дальше.
– Короткометражный фильм, – он говорил медленно и с акцентом. – Камера немного дрожит, но я думаю, вы и так все поймете. Так сказать, «получите полную картину». – Он снова улыбнулся, очевидно довольный своими словами, и запустил видео.
Хари напрягся.
Видео с камер в торговом центре. Дата в верхнем левом углу указывала, что эти кадры сняли в июле прошлого года. Хари предположил, что это Африка. Возможно, Кения. Оживленные и довольные покупатели. Он приметил названия некоторых крупных сетевых магазинов. Затем началась суматоха, люди бежали и падали. Сменился ракурс. Трое мужчин в масках наносят ножами удары и резаные раны. Пожилым мужчине и женщине за столиком в кафе перерезали горло; мужчина падает вперед на стол, женщина соскальзывает со стула. Бегущий им на помощь сотрудник магазина получает удар ножом в живот. Новый ракурс. Два мальчика в футболках лежат друг на друге, из их шей течет кровь. Снова смена камеры. Двое мужчин отбиваются столовыми приборами, которые они схватили с соседнего стола; оба разрезаны от груди до пупка. Каждое нападение, каждое убийство встречалось в зале аплодисментами. Хари тоже хлопал – по крайней мере, так можно было скрыть, что его руки дрожат.
Далее на экране возникло изображение другого места. Европейская улица. Хари подумал, что это могла быть Франция, но изображение тряслось и было зернистым. Витрины магазинов и уличные прилавки, покупатели и туристы. На кольцевой развязке в нижней части экрана появился тяжелый грузовик. Он трижды проехал по кругу, а затем, ускорившись, вылетел с дороги навстречу толпе. Мало кто успел среагировать, отскочить или убежать. Он пронесся, словно шар для боулинга через кегли. Камере не было видно тех, кто попал под колеса, только тех, кого подбросило в воздух. Послышались аплодисменты оператора. Камран и Зубастый тоже захлопали.
Убедившись, что на него никто не смотрит, Хари закрыл глаза. Так что последнего видео он не видел, слышал только звуки. Крики в синагоге, приглушенные стоны, вопли, плач и наконец выстрелы, которыми все закончилось. Хари почувствовал, как начали подкашиваться ноги.