«Хреновая мне досталась судьбина – какой был я крутой мужик, а медведь все равно меня задрал... Мог бы умереть спокойно, – ан нет! – и тут не повезло... Попал на небо, шаман – скотина, чего только не обещал, а тут тоже шиш!.. Ни медведей, ни баб... Звезды, звезды, звезды-ы-ы...»
– Ну, чего ты воешь, а? – подобрав щупальца от жуткого звука, спросил сердобольно Тохиониус. – Чем тебе жизнь не нравится?
– Это у тебя жизнь, – вздохнул вождь, – а у меня посмертное существование...
– Некоторые существуют и при жизни, так что тебе грех жаловаться, – философски изрек пилот-родитель, наблюдая за резвящимся отпрыском.
– То есть как это – существуют при жизни? – сентенция была неудобоварима для электромагнитного сознания.
– Хм, просто. Бродят, спят, жуют...
– Везучие, – почти простонал дух. – Ты только представь себе – могут блудить, спать, жевать, эх!
– Их преследуют неприятности, голод и противоречивые желания!
– Это как тебя?
– Но-но, полегче, – Тохиониус щелкнул клювом, – думаешь, что если невидимка, то все можно?
– А что ты мне сделаешь? – расхохоталась бледная тень.
– Высажу к тхариузокам, вот там и будешь выть на ближайшую звезду, – не растерялся собеседник, стараясь не задумываться о технической стороне дела.
– И ты, Тохиониус, – голосом Юлия Цезаря простонал горестно вождь и умолк.
– Ладно, не обижайся. Вот прилетим, там развеселишься...
– Ага! Что ты понимаешь в веселии, гермафродит несчастный, – послышалось искреннее соболезнование.
– Ты бы при ребенке потише, а?
– А, ну вас, – дух мысленно сплюнул и медленно поплыл к генераторам, чтобы подзарядиться. Это было последним удовольствием. Он уже больше не верил, что когда-нибудь сможет порадоваться еще чему-нибудь или прижать к своей груди какую-нибудь, но женщину.
«Сигануть и вправду в вакуум, да и раствориться там ко всем чертям, что ли? – в сотый раз подумал он и в сотый же раз ответил себе. – Нет, пусть уж хоть и посмертное, но все-таки существование... Чем эти ихние тхариузоки не шутят! Вдруг там и в самом деле рай для таких, как я? Тем более, говорит, что там я смогу встретить кого-то, хоть издалека, но подобного мне... А если... Если это будет подобная?!»
От этой мысли, родившейся в результате поглощения первых волн энергии, вождь заметно повеселел и к многоногой семейке вернулся в самом радостном расположении условного тела.
– Эй, долго еще лететь?
– Как говорят у вас на Земле, тут бабушке гадать и гадать...
– То есть как это? Ты же поставил новый прибор!
– Вот я и говорю – где гарантия, что он исправен?
– Ох и племя у вас! Нет на вас Бубела! Уж он-то порядок быстро навел бы! – начал было вождь с гордостью за бывших соплеменников, но затем переключился на старое. – Впрочем, оно и понятно – какое семя, такое и племя!..
Тохиониус молча схватил узел из Фасилияса и поволок в детскую каюту. Негоже малышу находиться в одном помещении с квазисексуальным альфа-маньком, которого в космос брать явно не стоило, тхариузок бы сожрал то, что от него осталось!
Вернувшись, он достал Библию и углубился в чтение Книги Исхода.
***
Понедельник, 87 февраля 1992 года
Презентация фауны имела огромный успех. За максимально короткий срок приток туристов на Понго-Панч вырос до невиданных размеров. Транспорт с трудом справлялся с обслуживанием клиентов, при виде которых любой приверженец антропоморфизма окончательно сошел бы с ума. Среди них были все относительно разумные обитатели ближайших звездных систем, начиная с инфракрасных теней Сармана и заканчивая многотонными глыбами голубых поликораллов Ушавна, где всегда перешептываются волны. Гости прибывали, восхищались, млели от неземного восторга, испускали ультракороткие волны, вспыхивали факелами мю-мезонов на вершинах серебряных гор, пили озон из платиновых чаш облаков, в общем, развлекались, как могли и как умели. Имена Грыка и Кара были у всех там, где находились органы коммуникации, в результате чего Скопление продолжало полниться слухами.
После недолгой гипнодрессировки новоиспеченные гиды, которым было суждено вызвать такой неслыханный ажиотаж, были распределены по местам работы согласно выявленным наклонностям. Горелова оставили в космопорту, дабы встречать прибывающих, а заодно и регулировать очередность посадок и взлетов многочисленных кораблей. К счастью для туристов, на самом деле этим занимался компьютер, а землянин просто кричал: «Вира! Майна!» Это что-то ему смутно напоминало, но времени на ностальгию не было, тем более, что отдания чести никто от него не требовал.
Вуйко А.М. был назначен сидеть и пояснять желающим смысл и великое значение обелиска – древнейшего памятника искусства местной цивилизации, смысла и назначения которого так и не удалось узнать местным ученым. И он сидел, и объяснял, и проклинал ватные штаны, но попросить другие стеснялся. Предстать же перед представителями иных цивилизаций без штанов майор позволить себе не мог.
Семен Саньковский, некоторое время ломавший голову над тем, муж ли он еще или уже вдовец, и в конце концов пришедший к неутешительному выводу, что вряд ли кто в ближайшем будущем умудрится его соблазнить, тоже всей душой отдался новой работе. Он не сожалел, что не разбил бутылку о голову первой попавшейся «сальмонеллы», потому что как наиболее коммуникабельный был определен на маршрут №5, который заслуженно считался гвоздем турпрограммы Понго-Панча. Фанатические мысли на время отпустили его душу на покаяние под напором новых впечатлений.
Даже в белом горячечном бреду Саньковский вряд ли смог бы увидеть кроваво-черные танцующие скалы, фосфоресцирующие гейзеры, превращающие небо в калейдоскоп невероятных огней, и еще миллион чудес, среди которых бродил теперь с группами не менее абстрактообразных существ. Для общения с ними в его память было заложено более десятка основных языков Скопления Солнечных Зайчиков. Единственным неудобством для туристов было то, что каждый новый вопрос к гиду они должны были начинать с приветствия – ключевого слова, которое переключало сознание Семена на нужный язык. Если в группе находились представители нескольких разноязычных планет, а такое случалось сплошь и рядом, то диалоги приобретали несколько клинический характер. При этом казалось, что клиенты поголовно страдают редкой формой склероза и им просто не под силу упомнить, здоровались ли они с гидом или нет. К сожалению, их юмор настолько отличался от земного, что никто, кроме Саньковского, внимания на это не обращал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});