Если быть честным, то Кар всего этого не представлял, но, памятуя золотую заповедь сородичей: «Те хороши, с кем хорошо кончается», в том смысле, что не стоит спешить с выводом, пока партнер шевелится, возражать не стал.
– Сейчас, я так понимаю, они принимают пищу, да? – поинтересовался он вместо этого.
– Я думаю, что ты прав.
Кара ужасно нервировала идиотская привычка коллеги при каждом удобном случае вставлять свое надменное «я думаю», но сейчас пришло время поставить его на место.
– Так может ты додумаешься произвести анализ этой пищи, пока они ее не сожрали? – довольный Кар свернулся спиралью в коконе.
– Ты намекаешь, что они такие же обжоры, как и ты? – не дал ему Грык всласть насладиться торжеством одинокой мысли. – Что же, думаю, может, ты и прав, хотя, конечно, и по-своему...
Напарнику ничего не оставалось, как засопеть клапаном, который от злости приобрел восковый цвет.
***
– О! Го! – одобрительно крякнули Горелов с майором, когда импровизированный стол был накрыт.
– Ум! Гу! – промычали они единогласно через пять минут, когда водки в бутылке осталось на донышке.
Семен с улыбкой смотрел на собутыльников. Алкоголь примирил его как с тем, что в их роли выступали милиционеры, так и с тем, что он летел в созвездие Рыб.
«В сущности, совсем неплохие мужики, – подумалось Саньковскому, – а я еще хотел Горелова в аквариум засадить...»
– Хорошо летим, а? – поинтересовался он у парочки, чей конфликт, казалось, был исчерпан навсегда.
– Вот так летел бы и летел... – мечтательно отозвался лейтенант и добавил, покосившись на обретенного друга-пенсионера. – И честь свою никому отдавать не надо.
Майор посмотрел на него, затем, придав лицу официальное выражение, торжественно произнес тоном, которым короли давали своим фаворитам привилегию не снимать шляпу в присутствии августейшего лица:
– С этого дня можешь никому не отдаваться! Я имею в виду честь!
– Спасибо, отец родной! – чуть-чуть прослезился Горелов. – Давай споем!
Они обнялись и затянули народную песню украинских органов внутренних дел:
Кабан самогону не пив!
Кабан свою жінку любив!
Люди! Не вбивайте свиней!
Бо вони краще людей!
При воспоминании о Марии, Саньковскому слегка взгрустнулось, но он переборол себя и припев завопил вместе со всеми:
Людина може вкрасти, може вбити –
Кабан цього не може зробити!
Люди! Не вбивайте свиней!
Бо вони краще людей!
Крик душ был оборван на очень высокой и патетической ноте самым неожиданным и в высшей степени неприятным образом. Из стен выпрыгнуло с десяток хлыстов, и теплая компания даже не успела глазом моргнуть, как водка исчезла вместе с закуской. Пораженные коварностью, пленники так и замерли с открытыми ртами, с ужасом ожидая, когда и сами сгинут с глаз друг друга долой, но не дождались.
– Сволочи! – прошипел майор подколодным удавом.
И снова ничего не произошло, однако никто уже не смог вернуть себе то беззаботное состояние эйфории вселенского братства, в котором пребывали всего несколько минут назад. Им дали понять, что веселье в этом месте не более уместно, чем в камере смертников.
У Семена на глаза навернулись ностальгические слезы, когда подумал, что неведомые хозяева отношением к спиртному сильно напоминают родную жену.
– Не переживай, – майор по-отечески положил руку ему на плечо.
Саньковский вздрогнул и обернулся. Их глаза встретились, и он прочитал во взгляде Вуйко А.М. глубокое понимание.
– Не переживай, – повторил тот, – слезами горю не поможешь. Согласно теории Эйнштейна, мне внук рассказывал, даже если мы и вернемся из этой передряги живыми, то все равно наши родные и близкие уже будут на кладбище. И, к сожалению, не в качестве посетителей, эх!.. И твоя жена, и моя, и его...
– Я холост, – буркнул Горелов, ни на кого не глядя.
– Неважно, – отмахнулся майор. – Главное, нужно надеяться на то, что Человечество не вымрет и мы сможем найти себе новых...
– Не хочу новых! – психанул Саньковский, стряхивая руку, на пальцах которой поблескивал жир Димкиной тушенки. – Хочу Машку-у-у!!!
– Ну, знаешь, тебе ничем не угодишь, – вздохнул психоаналитик-самозванец и умолк.
«Останется ли Машка верна мне до самого конца?» – немного успокоившись, принялся гадать Семен, чтобы отвлечься от суровой и унылой действительности.
Тишина не нарушалась ничем и никем. Всё вокруг дышало зловещим молчанием Великого и Чужого Космоса.
***
– Фью! Не удивительно, что у этой фауны такое оригинальное чувство юмора, – засвистел закипающим чайником Грык, когда результаты анализа пищи аборигенов загорелись на мониторе.
– Что-нибудь необычное?
– Еще бы! Мало того, что форма их тел несовместима с разумной деятельностью, так у них еще и весьма и весьма странный метаболизм!
– Ну да?! – фыркнул Кар. – А тебе не приходило в пищевод, что форма должна соответствовать содержанию?
– Но не до такой же степени! Ты только послушай! Их обмен веществ основан на этиловом спирте, который в большей или меньшей степени является ядом для всех кислорододышащих существ без исключения!
– Вот это да! И они льют его в пищевод? – Кар даже съежился, представив себе эту пытку. – Может быть, в твои расчеты вкралась ошибка?
– Надо подумать...
Кар впервые видел коллегу неуверенным в своих выводах.
– А чего тут долго думать? Давай возьмем кого-нибудь да и препарируем, а?
– Вот этого как раз и нельзя делать ни в коем случае... Вдруг умрет? Мы просто будем снабжать их всем необходимым, благо синтез их пищи не представляет собой ничего сложного, а на Понго-Панче пусть ученые сами разбираются, что к чему...
– Не согласен!
– Никто твоего согласия не спрашивает!
– Подумай, а что, если ты все-таки ошибся насчет этилового спирта и они умрутвсе?
– Хорошо, я проведу повторный анализ, – поколебавшись, решил Грык.
Надо ли удивляться, что и повторный анализ «Русской водки» подтвердил первоначальный? Компьютер еще раз выдал, что в стеклянной емкости находится раствор Н2О и этилового спирта с незначительными примесями других, но не менее ядовитых элементов.
Растерянно повертев в воздухе щупальцами, инопланетяне решили оставить все как есть. Таким вот образом, сами о том не подозревая, они превратили корабль в первый межзвездный пилотируемый кабак, где им досталась роль официантов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});