мольбе. Вскоре голос птицы стал слабеть, а потом и вовсе пропал. Только тихий стон вырывался из ее груди. А корабль все плыл. И летела за ним измученная, усталая птица. Но вот однажды на море разыгрался шторм. Волны обрушивались на судно, гнали его, то вздымая на гребнях, то швыряя в пучину. А потом с неба пал огонь, перед злосчастным кораблем разверзлась бездна, и гигантский водоворот увлек его на дно. Погибли все, а с ними — птица айвэ. Ее подруга долго кружила над волнами, оплакивая потерю. Перья ее почернели от горя, а может, то небесный огонь опалил их. С тех пор ее песня похожа на плач, с тех пор она любит море. — Элен замолчала, следя за быстрым полетом птиц.
— Но здесь-то они откуда? — спросил Хаггар.
— Их привез отец. Он тоже любил море! — Голос Элен дрогнул. — Я помню, он рассказывал мне о штормах, о гибельных водоворотах, о таинственных огнях, зеленым жаром горящих в воде в лунные ночи, о бескрайнем горизонте…
— А кто он был, твой отец, и где он сейчас?
Элен усмехнулась:
— Он был князем Раэнора. Он ушел очень давно, Хаггар, оставив меня одну.
— Так он умер?
Элен молчала. Не дождавшись ответа, Хаггар спросил:
— А мать?
— О, я ее никогда не видела. Она умерла, когда я только родилась. А твоя, стало быть, жива?
— Нет. В этом наши судьбы схожи.
— Тебе повезло больше. Ты свою мать помнишь. Помнишь, как она улыбалась. — Но, увидев в глазах Хаггара сострадание, Элен резко добавила: — Ты жалеешь меня? Нет нужды! Все это было давно. Мне уже не больно.
Хаггар окинул ее взглядом. Хрупкая, беззащитная перед его силой, девушка с вызовом смотрела ему в лицо. Он усмехнулся и вдруг притянул ее к себе.
— Конечно, нет. И одиночества ты не боишься! Ты же так горда! Но тебе страшно другое — ты боишься меня! Признайся! — Хаггар встряхнул ее, почувствовав гнев. Она снова играет! Ну да ничего, сейчас он собьет спесь с этой кокетки! Сколько раз натыкался он на такое притворство, но стоило быть понастойчивей, и девицы быстро сменяли гнев на милость. А эта…
— Тебя? Нет, ты не угадал, арандамарец! Как, впрочем, и Дию, говоря, что я лишена страха. Да, я боюсь. Но не тебя, мальчишка, а себя! Себя, понимаешь? — Элен рванулась из его объятий. В ее глазах блеснули слезы, губы дрожали. — Этот страх меня убивает, я чувствую, как он пожирает мое сердце!
Хаггар разжал руки, растерянно глядя на девушку:
— Что с тобой? Да ты вся дрожишь! Я напугал тебя? Ответь же!
Но она молчала, глядя на него широко распахнутыми глазами, полными боли и ужаса. И Хаггар словно очнулся. И это с ней он хотел бороться? С этим растерянным, беззащитным, испуганным ребенком? В его мозгу пронеслись воспоминания детства, горечь потерь, чувство собственной ненужности, одиночества… Хаггар взял Элен за руки. Она попыталась снова вырваться, но он не отпустил, сжав ее холодные, как лед, ладони в своих руках.
— Послушай меня, Элен, звезда моя! Послушай, и не спеши отвергать! Уедем со мной! Ты будешь моей гостьей. Я знаю, это темное дыхание Морна отравляет тебя. Поедем, и я покажу тебе море! Слышишь? Ты вдохнешь воздух степей, увидишь Великую Реку, проедешь по улицам Вальбарда, столицы древнего Арандамара. Решись, вырвись из своего хрустального шара, посмотри на мир! Он стоит того! — В волнении Хаггар сжал ее руки. Глаза его горели, щеки зарделись румянцем. Он уже почти кричал! Ну как, как еще достучаться до ее души! Как оживить ее глаза, полные муки? Замолкнув, Хаггар с мольбой вглядывался в лицо Элен и вскоре с облегчением заметил, что она снова приходит в себя. Он отпустил ее.
Словно очнувшись от страшного сна, княгиня провела ладонью по лбу. В растерянности посмотрев на арандамарца, она пролепетала:
— Это усталость, прости.
Он с готовностью поддержал:
— Конечно! Ты утомилась, измучилась, а я-то, болван, пристаю к тебе с расспросами! Пойдем обратно во дворец! А сад… Как-нибудь в другой раз.
— Ну, нет! Ты должен увидеть “Королеву Ночи”. И я не хочу с тобой расставаться.
Княгиня оперлась о его руку, и они снова двинулись в путь.
Хаггар сам себя не понимал. Что-то непонятное творилось в его душе. Только теперь арандамарец задумался, а любит ли он Элен. Одно он мог сказать точно: никогда раньше ни одна девушка не будила в нем таких странных, не свойственных ему мыслей и желаний. Он был красив, богат, удачлив. Что еще нужно для любви? Для той любви, которую он до сегодняшнего дня только и считал настоящей. Страстные поцелуи, жаркие объятия… Хаггар вдруг вспомнил отца. Как он изнемогал от бешенства, видя на гордом лице Номанатура брезгливо-презрительную улыбку, когда до того доходили слухи о похождениях старшего сына. Теперь, вспоминая прошлое, Хаггар и сам так улыбнулся. А Элен, она-то казалась ему поначалу даже слишком легкомысленной! Эти ее платья, постоянное мужское окружение, дерзкие словечки, лесть, кокетство! Оказывается, это только годная для толпы мишура. Вот мишура слетела, и перед ним снова оказалась та девушка с озера. Хаггар и сам был таким. Прятал горе и слезы за развязной улыбкой. Теперь он не знал, осталось ли в нем хоть что-то от пылкого, нежного мальчика.
Подъем кончился. Путешественники оказались на ровной площадке, густо обсаженной сиренью с белыми душистыми гроздьями соцветий. Посреди площадки, вдоль берегов небольшого круглого пруда горели фонари, отражаясь в черной воде. В центре пруда, как показалось Хаггару, плавала белая резная беседка.
— Подождем здесь, — сказала Элен. Они оба взглянули на небо. Солнце село, сумерки быстро сгущались, темнота стремительно наползала с гор. В чернеющем небе зажигались одна за другой звезды. И вдруг тьму разорвал свет внезапно вспыхнувших светильников. Пруд засиял, как темный аметист. Из черной глубины вод вдруг стали всплывать один за другим огромные белые цветы. Вскоре весь пруд был покрыт ими.
— Пойдем. — Элен обернулась к Хаггару.
— Но как?
— Пойдем же!
Она подошла к воде и ступила на черную гладкую поверхность. Даже волны не разбежались от ее ног. Порхая белой бабочкой над прудом, над цветами, шелестя шелком белых одежд, мерцая жемчугами, она закружилась и засмеялась.
— Иди же ко мне! — позвала она арандамарца. Он стоял у воды, красный, как рак, и думал, что выглядит сейчас дурак дураком. Внезапно Элен остановилась и, взглянув на него, тотчас все поняла. Она подбежала к берегу и протянула Хаггару руку.
— Ты не понял, друг мой, это не волшебство! Разве я могу быть