она?
— Ну, — продолжает улыбаться ему Арройо и пожимает плечами, — вы не привезли епископа, а мы ее. Сейчас главный ты?
— И ты, — цокает языком тот. — Как я погляжу.
Похоже, начальство начало мериться тем, чей авторитет авторитетнее, а Кирихара надеялся, что оба они слишком умны для такого. И видимо, хоть одна его надежда в этом городе оправдается, потому что следом святой отец (размером с огурец, произносит, дебильно хихикая, голос Чопинга в его голове) Салим произносит:
— Итак, что именно понадобилось американским спецслужбам в Джакарте? — И выпускает струю дыма. Зандли Таснем рядом с ним демонстративно морщится и машет рукой. — Ловите самого Гринберга или только оттиски?
— Любые заграничные операции с участием правительственных структур США абсолютно исключены, — удивленно говорит Арройо. — Понятия не имею, о чем ты тут таком болтаешь, падре Салим. — И затем улыбается: — Мы туристы.
Салим вскидывает брови так выразительно, что можно было бы ничего и не говорить. Но он говорит:
— Туристы, — повторяет. — Ну, тогда мои парни — турагенты.
— Открываем бизнес? — хмыкает Эйдан Рид. — Всегда мечтал.
— Горячие туры до дна Китайского моря, — посмеивается Боргес.
— Мне казалось, вы уже выбрали себе прикрытие, — хмыкает Арройо. — Божье дело — самое праведное дело в мире, не так ли?
Зандли подставляет ко рту ладонь и говорит громким шепотом:
— Падре просто не идет сутана, вот он и выкручивается.
— А ты душная, вот ты к нему и придираешься, — улыбается ей Эйдан Рид с другого конца колонны. У Кирихары создается впечатление, что только расстояние и количество людей между ними позволяют ему быть таким смелым.
Ладно, вранье: у Кирихары создается впечатление, что дефект головного мозга позволяет ему быть таким смелым.
— Его преосвященство сказал, что вы попросили о сотрудничестве, — перебивает зарождающееся побоище (Зандли начинает поднимать свой дробовик, причем с явным намерением использовать его как биту) Салим.
— Нас не интересует деятельность Церкви или преступления, совершенные на территории Индонезии, — Арройо бросает взгляд на Боргеса, — или других стран. Преступления, совершенные на территории или против Соединенных Штатов, также вне нашей компетенции и сферы интересов. — Он разводит руками. — Мы здесь, чтобы найти оттиски американских долларов, которые могут нанести вред американской экономике, и изъять их.
— Вы ведь понимаете, что мы ищем оттиски не для того, чтобы развесить их по кельям и любоваться? — уточняет Рид, влезая в диалог.
Арройо, подчеркивая, чье мнение в Церкви для него имеет значение, не сводит глаз с Салима.
— Мы предлагаем объединиться, чтобы изъять их у Картеля.
— Ты имеешь в виду, красавчик, — тянет Зандли, — чтобы обокрасть Картель. Называй вещи своими именами.
Кирихара бросает взгляд в сторону Рида, который — он прямо чувствует — хочет вставить что-то оскорбительное и не имеющее отношения к делу. Вместо этого Рид натыкается на укоризненный взгляд Боргеса и, закатывая глаза, не встревает.
— Уже половина города знает, что мы ищем оттиски, — продолжает Арройо. — Никто не будет с нами работать. И может показаться, что мы в абсолютно проигрышной ситуации, а у вас есть выбор…
— Именно так и кажется, — снова влезает Рид. Кирихара вздергивает брови: этот тип может хотя бы минуту прожить без попыток обратить на себя внимание?
— Если бы Шишидо Эчизен не пообещал Басиру, что не станет вмешиваться, — договаривает Арройо.
У Салима вытягивается лицо. Ладно, у всех вытягиваются лица. Сам Кирихара в последний момент умудряется сохранить нейтральное выражение.
Что это еще за новости?
— Ты с чего это взял? — Салим застывает с сигаретой у рта, хмурится и выглядит еще более угрожающе, чем обычно.
— У нас свои источники, — улыбается Арройо.
— В туристической брошюрке вычитали? — подсказывает Рид.
— Мы…
— Поделитесь своим путеводителем!
У Арройо дергается веко.
— Церкви нельзя показываться на глаза Картелю, — поборов раздражение, продолжает он. — Если они узнают, что вы до сих пор участвуете в гонке, — он обводит их глазами, — Церковь сровняют с землей. В живых не оставят никого, и вы это и без моих увещевательных речей понимаете.
— Ты нас-то сюда не приплетай, — скрещивает руки на груди Зандли. — Мы в любой момент можем сделать этим, — она кивает на Салима и Рида, — ручкой.
— Давай не сейчас, а? — предлагает Рид.
— Да нет, а чего не сейчас? Мы здесь только потому, что Боргес от тебя без ума, так что…
— А что насчет ваших бриллиантов?
— Чувак!
— Ты думаешь, у нас мало денег?
— Тасни!
— Я думаю, что у Боргеса много денег, а вот…
У отца Салима лицо человека, который не совершает самоубийство только потому, что боится, что тогда его не похоронят на церковном кладбище. Он закрывает глаза и — Кирихара готов поспорить на чемодан с оттисками — считает до десяти.
Голос у Арройо почти сочувствующий, когда он пытается продолжить разговаривать о том, ради чего они все сюда забрались:
— Нам нужна ваша помощь. Вам — наша.
— И мне посчитать, сколько раз я спасал ваши задницы? Гавайи — раз, — и Рид действительно начинает загибать пальцы, — Владивосток — два, Марракеш — три, Дрезден и тот город в Албании со смешным названием…
— Учитывая все это, очень странно, что вы до сих пор не загремели в тюрьму, — не выдерживает Кирихара. Он слегка наклоняет голову к плечу и выразительно меряет Рида взглядом — от нелепой прически до бордовых штанов, заправленных в тяжелые ботинки.
Вместо того чтобы оскорбиться, нелепая прическа и тяжелые ботинки теряют весь свой агрессивный запал и мгновенно переключаются на Кирихару.
— О-о, — растроганно, — так ты пробивал меня по вашим секретным базам?
Кирихара старательно держит лицо. Черт.
— Нашел там что-нибудь интересное?
— Эйдан Рид, — с интонациями «до чего же тупое имя» декламирует по памяти Кирихара. — Тридцать два года, — с интонациями «до чего же тупой возраст» декламирует по памяти Кирихара. — Родился в Гонконге, в шесть лет переехал с отцом в Джакарту. В одиннадцать был, — смешок, — исключен из школы.
— У меня разносторонняя эрудиция!
Про погибшую еще в Гонконге мать и про отца, умершего, когда Риду были все те же одиннадцать, Кирихара не упоминает по понятным причинам. Как и