про то, что в двадцать три Рид с подельниками каким-то образом умудрился ограбить казино «Гранд Лисбоа», одно из самых престижных в Макао. Кирихара предпочитает перечислять его куда более скромные достижения:
— Несколько приводов за хулиганство, замятое дело о хранении марихуаны, вандализм, антисоциальное поведение, одно неудачное ограбление продуктового…
— Давай уже к интересному, там есть такие моменты — закачаешься!
— …Многократные нарушения общественного порядка, домогательства до пожилых людей, попрошайничество, эксгибиционизм…
— Чего-чего? — возмущается Рид под хохот Зандли. — Где ты это вычитал?
Кирихара это не вычитал, Кирихара это только что придумал.
Чтобы скрыть смущение: сразу после «нападения» на их номер горничной он попросил Николаса нарыть ему информацию именно на Рида. Ирландское имя, английская фамилия, индонезийское гражданство, не индонезийское место рождения — и абсолютно непонятное лицо: ни на азиата, ни на белого, ни на кого-либо еще Рид похож не был. Досье — это, конечно, хорошо, но Кирихара с большим удовольствием заглянул бы еще в его тест ДНК.
— Давайте не отвлекаться, — через силу призывает инспектор. — Мы ведь не зря все приехали на этот завод черт-те где.
Как будто Рид будет его слушать:
— Кстати, Салим, а что здесь собирали? — спрашивает он, покачиваясь с носков на пятки. Правда, когда слышит ответ: «Тиморы», весьма меняется в лице.
— Давайте обсудим…
— Сука, поехали отсюда! Ненавижу, блять, «Тиморы»!
— Ты можешь заткнуться?
— Послушайте…
— Мы привезли пиццу с анчоусами, — радостно делится Боргес, показывая большим пальцем на свой «Хаммер». — Кто-нибудь будет пиццу?
* * *
«Найдите мне на них все», — приказывает Бирч на следующее утро, прежде чем усесться за ноутбук на кухне. Кирихара думает, что ей хватило бы духу поставить жучки в кабинете Басира и теперь заниматься прослушиванием его переговоров с другими ситхами.
Вчера Арройо все же договорился с Церковью о новой встрече. Кирихара план не одобрял, хотя и понимал, что выбора у них нет: с кем-то из Джакарты все равно нужно было объединяться и единственным подходящим вариантом была Церковь.
Он вздыхает, допивая свой кофе, берет табуретку и присаживается рядом с Николасом. Общую информацию они знают: двадцать лет назад после заключения в «Гитараме» (у Кирихары сразу пропадает желание когда-либо переходить этому человеку дорогу) Шишидо Эчизен прибывает в Джакарту на судне руандийских беженцев. Затем на деньги из неустановленного источника покупает клочок земли в Путри — в месте, судя по фотографиям, весьма и весьма живописном. Дарит землю католической церкви, почти сразу получает у епархии сан священника и начинает строить свой бизнес.
Святая церковь синтетического героина, качает головой Кирихара.
Направление поставок Церкви — Индостан. Организация помогает с перевозками дилерам поменьше, занимается распространением в некоторых точках Явы. Есть пара конкурентов, которых она удачно держит в узде. Стабильный, успешный бизнес.
— Церковь Святого Ласкано, — сам себе произносит Кирихара вслух. — Такой святой вообще существует? — риторически хмыкает, не особо ожидая ответа.
— Эриберто Ласкано, — рассеянно отвечает Николас, почесывая кончик веснушчатого носа и щелкая тачпадом. — Это мексиканский наркоторговец.
Как претенциозно. Кирихара невозмутимо ведет бровью и уже хочет попросить показать ему обновленные досье, но сзади происходит это: кое-кто с весьма условными представлениями о границах чужой зоны комфорта хлопает их по плечам.
— Нашли что-нибудь новое? — спрашивает Эйс. — Нам нужно быть готовыми: они будут через двадцать минут.
Спасибо, спасибо, спасибо! Часы у нас уже висят.
Но вообще, если кому-то интересно мнение Кирихары, он считает крайне неосмотрительным приводить людей, устроивших погром в вашем старом доме, на новое место жительства. Но никому его мнение не интересно.
— Расскажите про главарей, — громко говорит Бирч, не отвлекаясь от компьютера.
— Ну, после Эчизена и его правой руки, Лестари, следующим в иерархии у них идет Салим, — сообщает Кирихара то, что и так помнит, но на всякий случай открывает профайл. — Эчизен и Лестари — управленческая верхушка бизнеса, Салим — координатор.
— Это тот, — спрашивает Эйс, — маленький?
Кирихара зачитывает:
— Салим Супарманпутра, тридцать два года, священник, рост, если тебе интересно, метр пятьдесят восемь.
— О, а при встрече казался меньше, — беззлобно удивляется Эйс.
— В феврале прошлого года официально получил сан священника. Был главным подозреваемым в убийствах Вахидина Видодо, Джоко Рисмахарини и Дэвида Московица, но дела были закрыты и замяты, его каждый раз признавали невиновным.
После имени Джоко Рисмахарини за спиной раздается тихий уважительный свист.
— Это о ком? — интересуется Арройо. В ореоле света из кухни он кажется предвестником конца.
(Учитывая, что он пригласил Церковь приехать именно сюда, есть что-то правдивое в этом сравнении.)
— Салим Супарманпутра, — отвечает Эйс и показывает ладонью у себя на уровне пупка. Кирихара думает, что если бы Салим Супарманпутра увидел, какого он роста в исполнении Эйса, то обрубил бы тому ноги как раз до этой отметки.
Бирч, не оборачиваясь, спрашивает:
— Как он тебе?
Арройо задумчиво играет пальцами в воздухе, потом отвечает:
— Выглядит вспыльчивым, но рассудительный. Внимательный. Глаза у него неприятные: взгляд такой, знаешь… Тяжелый, цепкий. И, раз именно он занимается поисками оттисков для Эчизена, надо быть с ним настороже.
Бирч, помедлив, кивает и, продолжая водить пальцами по тачпаду, говорит:
— Кто там дальше? Все подробности, вслух.
И это, видимо, уже им.
* * *
Звон бьющегося стекла, кошачий ор и автомобильная сигнализация лупят звуковой волной в окно. Николас чуть не падает со стула, у Эйса на лице появляется хищное выражение, Арройо подхватывает с тумбы пистолет и прислоняется спиной к стене у окна. У Кирихары все внутри скручивается в тугой узел, потому что, черт побери, это его пистолет.
В дверном проеме, ведущем на кухню, вырисовывается старший агент Бирч, которая тоже приникает к окну.
— Вон! — раздается женский ор на индонезийском. — Пошли вон!
Арройо вздыхает по-особому устало, потом опускает пистолет, открывает окно и кричит:
— Дом напротив!
Только не говорите, что…
— Вы же говорили, тридцать третий! — раздается недовольный возглас Диего Боргеса.
— Нечетные дома по этой стороне!
— А я тебе говорил, — звучит тот самый голос.
Кирихара — рациональный человек,