жертву двух лягушек… Она скончалась в первой же своей битве… — Ипполита задумалась, — не знаю, то ли боги её невзлюбили, то ли просто не повезло…
Они пошли в столовую, куда должны были принести приготовленных зайца и волка. Кима с Ликой уже ждали их внутри. Поля зашла к ним, а царица задержалась у входа, любуясь ближайшими домами, когда к ней подбежала Ифинома и сообщила о мужчине, который прибыл в Фемискиру в поисках Лики. Царица зашла в столовую и позвала Киму с Ликой. Удивлённая Лика начала размышлять, кому же она понадобилась, поэтому обогнала Ифиному и оказалась перед воротами раньше остальных. Сначала она увидела отряд амазонок, держащих в руках мечи, а затем — безоружного и смущённого Харса.
Лика встала перед Харсом, а тот с улыбкой начал её осматривать: на ней была всё та же белая рубаха, туго завязанная на поясе; чуть касались её плеч распущенные рыжие волосы; ноги были обуты в лёгкие летние сандалии, наспех зашнурованные.
— Что, пришёл рубаху забрать? Подожди, сейчас Кима подойдёт, она тоже платье вернёт, — с издёвкой обратилась к нему Лика.
Харс почувствовал, как его сердце бешено застучало — вот она, дерзкая и самобытная Лика. Он приблизился к ней, вдыхая её запах.
— Одежда здесь ни при чём, я пришёл к тебе, Рыжик, — прошептал он.
Лика напряглась. Впервые её назвала Рыжиком не Кима, а чужой ей мужчина. От такой наглости и бестактности она растерялась. С этим прозвищем у неё были самые тёплые и приятные ассоциации, которые Харс почему-то сумел пробудить. Она не знала, что сказать. Этот мужчина пришёл на вражескую к нему территорию, где в любой момент его могли убить, к малознакомой девушке, зная, что она его недолюбливала. Она попыталась найти логику в его действиях, но не нашла, поэтому спросила напрямую:
— Зачем я тебе?
Вместо ответа Харс протянул ей букет из ландышей. Лика растерялась ещё больше, чем он и воспользовался, нежно её обняв.
— Люблю я тебя, Рыжик, — прошептал он ей на ухо и провёл рукой по её спине, чем вызвал у неё мурашки.
К ним подбежали Кима и Ифинома. Обе растерянно смотрели на Лику и обнимающего её Харса. Мужчина выпустил девушку из объятий и сообщил:
— Я хочу быть ближе к тебе. Пусть твои безгрудые… прости, твои амазонки убьют меня и захоронят здесь, но я буду умирать, зная, что буду рядом с тобой. Киньте меня в темницу, и я буду смотреть в окно, будучи уверенным, что ты в полном здравии прогуливаешься по соседней улице. Отпустите меня и выгоните обратно на скифские земли, но я ни на метр не сдвинусь, оставшись здесь, — он с нежностью посмотрел в её глаза, — я сделаю всё, чтобы быть рядом с тобой. Я знаю, зачем я сюда шёл, и от своего никогда не откажусь. Я слишком долго искал возможность полюбить кого-то, чтобы отказываться от своей любви из-за глупых принципов. Ты мне нужна, Рыжик.
Лика покраснела. Ей было приятно от его слов и действий. Она взяла букет из его рук и, смотря на цветы, прослезилась — ей впервые признались в любви так неожиданно и красиво. Это было не то признание, которое она слышала от Кимы — не дружеское, не по-детски наивное и невинное, а крайне взрослое, серьёзное и обдуманное. После таких признаний девушки обычно говорят: «Да! Я согласна быть твоей женой!», и все окружающие аплодируют появлению новой семьи…
Лика осмотрела амазонок и обратилась к ним:
— В темницу его! Нам сейчас очень нужны пленные мужчины!
Она прижалась к Харсу и прошептала ему на ухо так тихо, как могла:
— Я приду к тебе сегодня. Жди.
Харс уходил под конвоем амазонок с улыбкой и с глубоким удовлетворением. Вдруг он опомнился и обратился к окружающим его девушкам:
— Заберите моего коня себе! Позаботьтесь о нём, пожалуйста. Он после дороги очень устал.
Лика направилась к коню Харса, который был привязан к ближайшему к стенам города дереву. Кима догнала её, когда та аккуратно развязывала верёвку:
— Что ты ему сказала на ухо?! Что сказала?!
Пряча свою широкую улыбку, Лика отстранённо ответила ей:
— Сказала, что зря он к нам примчался, Лиска, ой, зря…
Она повела коня к конюшням, одной рукой держа его поводья, а другой — букет Харса. В душе у неё горела любовь к жизни, а живот наполнила приятная тяжесть, будто из него кто-то с большим рвением стремился наружу, вызывая своим рвением странное чувство у неё, которое она никогда до этого не испытывала.
Кима провожала Лику взглядом, понимая, что подруга что-то скрывала от неё, но вот что — она не знала.
IX
В столовой собрался весь командирский состав племени во главе с царицей — амазонки праздновали успешное посвящение в их ряды новой девушки Поли. Сама Поля сидела во главе стола и принимала поздравления. Ей от этого было очень приятно и весело, а сама она с улыбкой повторяла, что её так ни разу не поздравляли даже в дни рождения.
— А когда у тебя день рождения? — сидящая рядом Кима жевала мясо зайца и смотрела на Полю.
— В октябре! — улыбнулась девушка и положила к себе в тарелку заячью лапку, — пусть эта лапка принесёт мне удачу!
Ипполита тоже улыбнулась и кивнула ей:
— Проживи свою жизнь с удачей, милая. Я тебе этого от всей души желаю!
Ифинома в это время шепталась с Алкиппой. Это заметила Кима:
— О чём шепчетесь?
Ифинома растерянно взглянула на подругу:
— Да мы всё никак не поймём, как этот мужчина домчался до стен Фемискиры, будучи незамеченным ни одной постовой амазонкой на вышках и ни одним пограничным отрядом, — она с испугом повернула голову к Ипполите, которая услышала их разговор.
Царица промолчала, зато Кима кинулась на подруг с расспросами:
— Получается, вы теперь вдвоём возглавляете пограничные отряды? И как давно?
Ифинома пояснила:
— Нет, только Алкиппа возглавляет внешнюю охрану города, а я отвечаю за