Читать интересную книгу "Тайны, что мы храним - Ана Вудс"

каждый день, – смеясь, сказал папа и взял у меня пальто, чтобы его повесить.

Длинный шарф, который связала бабушка, чуть меня не задушил. Я быстро размотал его и повесил на крючок рядом с пальто.

– Мы уже это обсуждали, мне удобно жить в кампусе.

Мы говорили об этом каждый раз, когда я приходил в гости. Мои родители просто не понимали, почему для меня так важно жить в общежитии, откуда я мог добраться до академии и обратно всего за пару минут. Да и как они могли понять?

– Наконец-то ты приехал! – воскликнула Линн и широко улыбнулась. На ее белокурой голове сидел блестящий ярко-розовый праздничный колпак, а на шее висел разноцветный серпантин. – Нравится мой наряд?

– Очень, – смеясь, ответил я и наклонился к ней, чтобы обнять. – Это тебе. – Я протянул ей подарочный пакет, который она тут же вырвала у меня из рук и с визгом прижала к себе.

– Что это? – Она поднесла пакет к уху и хорошенько его встряхнула.

– Открой. Или пойдем сначала вместе в гостиную, я поздороваюсь с остальными.

Линн фыркнула.

– Ладно. – Она развернула инвалидное кресло и позволила мне довезти ее до гостиной. День рождения был единственным днем в году, когда она разрешала кому-то себе помогать. Линн придавала большое значение своей самостоятельности и ненавидела быть обузой для других, хотя для меня она никогда не стала бы обузой, как и для кого-то еще. Тем не менее мы уважали ее желание, и я гордился тем, как упорно она борется изо дня в день. Просто порой хотелось делать для нее больше.

Долгие годы меня мучили угрызения совести, и даже сегодня во мне по-прежнему отзывалась вина. В моей голове продолжали крутиться мысли: мог ли я предотвратить несчастный случай? Возможно, я был слишком занят собой. Я должен был просто выслушать ее, быть рядом, но я этого не сделал. И этот груз я, наверное, буду носить с собой всю оставшуюся жизнь. Однако сегодня не самый подходящий день для таких мрачных мыслей: сегодня все только о Линн и ее двадцатипятилетии.

Папа последовал за нами в гостиную, которая находилась в конце коридора. Гарет сидел на диване и щелкал пультом. Его светло-русые волосы локонами спадали на уши. Он унаследовал их от нашей мамы, в то время как мне досталась смесь волос обоих родителей.

– Привет, Гарет, – сказал я. Мой младший брат поднял голову и что-то пробормотал, что, вероятно, было приветствием. Не сказав больше ни слова, он снова посвятил себя телевизору.

– Не будь таким грубым, – дерзко обратилась к нему Линн. – Сегодня мой день. Неужели вы не можете хотя бы сегодня друг друга потерпеть? В качестве подарка.

Гарет выключил телевизор и сверкнул на Линн карими глазами.

– Тогда это будет твой единственный подарок.

– Договорились, – сказала она и застонала.

Я наклонился к ней и чмокнул в щеку.

– Мой ты можешь оставить. Пойду поздороваюсь с мамой.

– Давай, и принеси мне шампанского. – Линн понизила голос. – Без алкоголя в этом доме не выжить.

Усмехнувшись, я покачал головой и пошел на кухню. Как я и думал, мама, напевая, стояла у плиты и готовила. Ее фартук в цветочек, полученный от нас в подарок на День матери целую вечность назад, был уже весь в дырках и пятнах, которые не отстирывались даже с помощью стиральной машины. Тем не менее она бы никогда не позволила себе от него избавиться, потому что это был подарок от нас троих.

– Привет, мам.

Она улыбнулась мне через плечо. На ее лбу выступал пот, но это ничуть не умаляло блеска в голубых глазах.

– Хорошо доехал?

– Мне всего полчаса на автобусе, мам, – улыбаясь, ответил я. – Так что без значительных происшествий.

– Я рада. – Она указала кухонной лопаткой на шкаф. – Ты не мог бы накрыть на стол? Еда скоро будет готова.

Я достал из шкафа и ящиков тарелки и приборы и отнес все это в гостиную. Раньше у нас была столовая, которая находилась рядом с кухней, но мама с папой превратили ее в свое личное убежище: папа хранил там ценный антиквариат, который так любил собирать. По сути, комната представляла собой небольшую гостиную, в которой перед камином стояли два больших кресла, а у стен – стеллажи и шкафы-витрины.

Тем временем Гарет снова уселся перед телевизором. Покачав головой, я расставил тарелки на столе. Его поведение казалось мне грубым, но я молчал. Линн ненавидела, когда мы ссоримся, так что ради нее я проглотил свою обиду.

Расставив бокалы и блюда с гарнирами, я снова посвятил себя сестре.

– Могу я, наконец, открыть подарок? – взволнованно спросила она. В дверь как раз вошла мама и поставила на стол курицу. Она вытерла руки о фартук и села на диван рядом с Гаретом. Ее взгляд скользнул к небольшому пакету, который Линн прижимала к груди.

– Думаю, можешь, – ответил я.

Линн так пронзительно запищала, что звук наверняка был отлично понятен даже летучим мышам. Она рывком вытащила из пакета прямоугольную коробку и бесцеремонно бросила его на пол.

– Сам упаковал, или у тебя появилась подружка, о которой мы не в курсе? – со смехом спросила Линн, когда ее взгляд упал на оберточную бумагу.

– Я дал продавщице два фунта сверху, чтобы она ее красиво завернула, – с ухмылкой сказал я.

Линн дернула за ленту банта, и он изящно развязался. Затем она осторожно провела пальцем по краям коробки и стала аккуратно отковыривать скотч.

– Просто разорви ее! – раздраженно сказал Гарет.

Линн закатила глаза, но сделала так, как сказал младший брат: разорвала красно-розовую блестящую бумагу, и по ковру разлетелись блестки. Я посмотрел на маму извиняющимся взглядом, но та отмахнулась.

– Ух ты! – выдохнула Линн, вертя коробку в руке. – Ты что, специально заказал?

– Да, – кивая ответил я. – Это фото я сделал на телефон, а когда выступал в ратуше Линкольна, оставил его в небольшом магазинчике. К счастью, посылка пришла вовремя: там были какие-то проблемы с доставкой.

– Это очень хороший подарок, – добавил папа и сделал глоток пива.

Раньше Линн невероятно любила двигаться. Она не только танцевала, но и ходила со мной на прогулки, плавала, каталась на велосипеде и играла в волейбол. Затем, после несчастного случая, в результате которого Линн оказалась в инвалидном кресле, она начала искать другие увлечения и в итоге остановилась на пазлах.

Мама с папой оформляли некоторые в рамки и вешали их в коридоре. Я был уверен, что этот тоже займет почетное место среди них. Я сфотографировал любимое место Линн в Линкольншир-Уолдс: зеленый холм с видом