Читать интересную книгу Молчание между нами - Джоанна Хо

у меня по-прежнему стоит лицо Марка. Я чувствую спиной прикосновение его рук, слышу, как он шепчет мое имя. Мои губы все еще покалывает. Я хочу, чтобы он вернулся, но не могу его позвать. Это неправильно.

Что я делаю? Неужели я испытываю чувства к Марку только потому, что пытаюсь заполнить пустоту, оставшуюся после смерти Дэнни? Действительно ли он мне нравится, или я просто хочу, чтобы обо мне кто-то позаботился? Что для меня важнее – сам Марк или то, что он был лучшим другом Дэнни?

Что бы подумал Дэнни, увидев, как я целую его друга? Что скажет Тия, когда узнает? Если мы еще не поссорились навсегда, то уж точно поссоримся после этого.

Но я не могла не прижаться к Марку. В его объятиях мне было так тепло. В его взгляде была такая сила. Я смогла отстраниться только ценой огромных усилий.

Теперь я потеряю и его тоже.

Я всех теряю.

Мне бы хотелось, чтобы Дэнни был здесь, но разве я могла бы поговорить с ним об этом? Я спотыкаюсь о лежащий посреди комнаты ботинок и наклоняюсь, чтобы подобрать его с пола. Мой взгляд невольно падает на шкаф.

Обувная коробка.

Нет. Я трясу головой. Не сейчас.

Но что-то притягивает меня ближе.

Сейчас.

Я выгребаю из шкафа одежду и беспорядочно кидаю через плечо. Свитер падает на кровать, джинсы – прямиком в мусорное ведро, футболки рассыпаются по полу. Наконец я нахожу коробку и хватаю обеими руками. Она кажется мне живой.

Мое сердце заходится в бешеном ритме. Руки дрожат. Мне чудится, будто стены комнаты вот-вот сойдутся вместе и раздавят меня. Мне нужно выбраться наружу.

Я торопливо натягиваю куртку – пусть мама мной гордится – и, сжимая коробку, выбегаю за дверь. На мгновение мне кажется, что меня ждет Марк, но снаружи никого нет.

Я иду куда ведут ноги. Бесцельно шагаю мимо домов, поворачиваю то влево, то вправо, пересекаю улицы. Район озарен неровным светом луны. Цветы, которые были такими яркими под лучами солнца, теперь застыли в темноте серыми тенями.

Мое сердце понемногу успокаивается и больше не пытается вырваться из груди. Дыхание тоже замедляется, подстраиваясь под ритм моих шагов. Я иду, словно в трансе, ни о чем не думая. Мне чудится, что меня ведет вперед коробка, оставленная Дэнни. Мне кажется, будто Дэнни со мной.

Свет фар и шум проезжающих машин подсказывают, что я вышла на оживленную улицу. Стоя на тротуаре, я оглядываюсь и замечаю впереди знак переезда.

Дэнни привел меня прямиком к железной дороге.

После смерти Дэнни городской совет установил круглосуточную охрану у каждого железнодорожного переезда. Из пяти самоубийц мой брат стал третьим, кто бросился под поезд, и общественность потребовала у совета конкретных шагов, а не пустых соболезнований.

Прячась за столбом, я дожидаюсь, пока охранник отвернется, и огибаю забор, отгораживающий железную дорогу от улицы. Высокие кусты позволяют мне оставаться незамеченной. Еще метров двести, и я миную станцию. Можно будет расслабиться – тогда охранник точно меня не увидит.

Коробка тянет вперед.

Я иду вдоль путей, в промежутке между ними и забором. Земля здесь сплошь покрыта большими камнями, и я прилагаю усилия, чтобы не упасть и не быть замеченной. Поезд преодолевает расстояние между двумя станциями всего за несколько минут, но сейчас, когда я иду пешком, оно кажется бесконечным. Рельсы блестят под лунным светом, уходя вперед, во тьму.

Я то и дело спотыкаюсь, но продолжаю шагать.

Я ковыляю вперед, не зная, сколько уже успела пройти. Коробку я прижимаю к груди, словно младенца. Фонари переезда за моей спиной постепенно тают во мраке, и я отхожу от забора поближе к рельсам. Я продолжаю идти в темноте, пока мои ноги не останавливаются сами. Повернувшись влево, я смотрю на рельсы в паре метров от меня и вдруг понимаю, что пришла.

Я на месте.

Поставив коробку на землю, я оглядываюсь по сторонам. Это место столько раз являлось мне в кошмарах, что кажется давно знакомым. Я представляю, как Дэнни стоял здесь, и эмоции накатывают на меня неотвратимой волной. Они зарождаются во тьме, в глубине океана, в начале начал, там, где я похоронила свои слезы. Мало-помалу они набирают скорость. Волны растут и растут, становятся все выше и сильнее, пока не достигают берега. Не настигают меня.

Там они загибаются в гребни, на миг зависают в воздухе и обрушиваются вниз. Одна за другой, волны захлестывают меня с головой; я отплевываюсь, задыхаюсь и тону в боли, тоске и одиночестве. Пламя, которое мне едва удавалось сдерживать весь год, вспыхивает, выпуская сноп искр. Но волн становится все больше.

Слезы льются ручьем. Соленые и жгучие, они орошают землю. Я кричу:

– Почему, Дэнни?! Почему ты меня покинул? – Целый год невыплаканных слез рвется на свободу. – Дэнни, ты мне нужен! Ты так сильно мне нужен!

Меня сотрясают настолько сильные рыдания, что я, кажется, вот-вот развалюсь на куски. Потом вдалеке загораются красные огни. Я вижу, как они пронзают мглу слева от меня. Звучит предупреждающий сигнал, и я представляю, как опускаются красно-белые шлагбаумы, перекрывая железнодорожный переезд. Ко мне стремительно приближается идущий на север поезд. Я не трогаюсь с места.

На переезде поезд издает оглушительный гудок, и я пячусь назад. Спустя мгновение поезд проносится мимо, и ветер безжалостно хлещет меня по всему телу, треплет волосы так, что они встают дыбом. Я кричу. Вихрь ловит мой голос и рассеивает, оставляя лишь молчание. Но я продолжаю кричать.

– Прости меня, Дэнни! Прости, что я ничего не сделала! Прости, что не знала! Прости, что не смогла тебе помочь! Ты мне нужен! Я скучаю, я скучаю, я скучаю!

Поезд грохочет по рельсам, разрезая ночь напополам. Земля дрожит у меня под ногами. Миг – и он исчезает. Наступает тишина. Я падаю на колени и склоняюсь над обувной коробкой, поливая ее слезами и содрогаясь от безудержного горя.

Я плачу, выпуская на волю древнюю, первобытную часть себя. Я плачу, зная, что лишь звезды увидят мою боль. Я плачу и хватаю руками воздух, пытаясь дотянуться до брата, который потерян навсегда. Я не знаю, сколько времени проходит, пока я рыдаю. Даже когда слезы наконец высыхают, я остаюсь лежать на земле, свернувшись, как младенец. Я лежу, пока мое дыхание не выравнивается и ко мне не возвращается зрение.

Когда до меня доносится шебуршание чьих-то лапок с крохотными коготками, я выпрямляюсь и дрожащими пальцами берусь за коробку. Я говорю с ней, как говорила бы с Дэнни.

Я рассказываю Дэнни про мистера Макинтайра, про мои письма в газету. Я рассказываю ему про ребят, которые меня поддержали, и гораздо дольше – про тех, которые этого не сделали. Я рассказываю про Джоша, Элвина и Байрона. Я рассказываю про Селесту – Дэнни наверняка гордился бы тем, что мы теперь подруги. Я рассказываю про дядю Джо и про миз Ди. Рассказываю о том, как мы планируем Рассказать Свою Историю.

– Ты бы, наверное, меня не узнал, гэ, – говорю я.

Потом я рассказываю ему про Аву и миз Уиттакер. Про маму, ее проблемы на работе, альбом с нашими детскими фотографиями.

Я спрашиваю его, что мне делать.

Я смотрю на коробку, будто ожидая от нее ответа. Мне полегчало, когда я выговорилась, пусть даже я говорила со старым куском картона. Коробка совсем истерлась, шнурок, которым она обвязана, истрепался на концах, но мне все равно кажется, что Дэнни меня слушает. Я рассказываю про Тию и, поколебавшись, про Марка. Мой голос надламывается. Когда Дэнни умер, Тия и Марк вытащили меня на берег. Они помогли мне прийти в себя и поддерживали каждый раз, когда я спотыкалась. А спотыкалась я часто. Очень.

Мне кажется, что я их потеряла, и это почти самое страшное, что случалось со мной после смерти Дэнни.

Я снова опускаю взгляд, и шнурок от ботинка сам падает мне