Читать интересную книгу Молчание между нами - Джоанна Хо

Глава 72

Сегодня первое мая. Мэй-дэй.

Мой день.

Раньше в старшей школе Секвойя-Парк первое мая называлось «днем колледжей». Каждый двенадцатиклассник приходил в фирменной одежде того колледжа, куда планировал поступать. Потом эту традицию отменили, как и речь лучшего выпускника. Администрация не хотела оказывать слишком большое давление на школьников.

А потом в излишнем давлении просто обвинили азиатов.

На сегодня запланирована презентация мистера Макинтайра. Сегодня мы сами расскажем свои истории.

Это наш день.

Вся школа гудит от нервного напряжения. Те из нас, кто участвовал в планировании, полны предвкушения и надежды, что все пройдет гладко. Остальные ученики о чем-то догадываются и постоянно перешептываются, пытаясь выяснить детали. Учителя и охранники настороже, не выпускают из рук телефоны и рации.

Перед началом уроков я заглядываю к миз Дэниелс, рассчитывая услышать слова поддержки или что-то вроде того, но она просто смотрит на меня и говорит:

– Я знала, что ты не обманешь моих ожиданий. – Когда я переминаюсь с ноги на ногу, надеясь на продолжение, она выгоняет меня из кабинета со словами: – Ты и сама знаешь, что справишься. Лишние слова ни к чему. Иди и сделай, что нужно.

Каким-то образом нам удается вытерпеть первые три урока. И вот – время пришло. Мы с Селестой идем на четвертый урок, начала анализа с мистером Гонсалесом, рассылая последние сообщения и удостоверяясь, что все готово. Все отправляют нам в ответ россыпь утвердительных эмодзи. Селеста и другие ребята спрятали по всей территории школы картины и другие произведения искусства, чтобы выставить их на всеобщее обозрение, пока мы будем в актовом зале с мистером Макинтайром. Она взяла с нас обещание написать ей, как пройдет его выступление, ведь сама она не сможет его увидеть.

Когда мистер Гонсалес говорит нам, что выступление скоро начнется, мы все встаем и направляемся в актовый зал. Селесте удается улизнуть, и я слышу топот ее изящных ножек по коридору. Ей предстоит много работы.

Учителя ведут несколько сотен одиннадцати– и двенадцатиклассников по проходам огромного актового зала. Я иду мимо Авы, которая пытается не помять сжатые в пальцах бумаги. Ее внимание приковано к полу. Я сажусь рядом с Тией. Сердце замирает у меня в груди, когда я вижу, что позади нас сидит Марк. На другом конце актового зала я замечаю Джоша. Многие ученики подготовили резюме, чтобы вручить их мистеру Макинтайру. В актовом зале прекрасная акустика – вся наша болтовня отражается от стен и нагнетает атмосферу. Мы с Тией лихорадочно перешептываемся, потом замолкаем и делаем несколько глубоких вдохов.

Теперь нам остается только смотреть.

Гаснет свет. Гомон затихает, но не прекращается, пока миз Уиттакер не выходит на сцену. Она начинает суровым тоном:

– Добро пожаловать на открытие недели колледжей и карьеры! Мы уже поговорили с отдельными учениками, планирующими сорвать сегодняшнее выступление. Напоминаю, что подобная выходка не обойдется без последствий. Я уверена, что вы примете правильное решение. Отстранение от занятий не поможет вам поступить в колледж. – Потом она улыбается и представляет мистера Макинтайра. Бла-бла, успешный венчурный инвестор, бла-бла, огромное влияние на самые инновационные мировые компании, бла-бла, вы сможете многому научиться, бла-бла, и даже попасть на стажировку, бла-бла, гордость всего города, бла-бла, и отец нашего выдающегося квотербека, Джоша Макинтайра!

Джош встает и машет. Садиться обратно он не торопится, и я начинаю нервничать.

Когда мистер Макинтайр поднимается на сцену, миз Уиттакер отдает ему микрофон, но мы уже успели его отключить. Я с удовлетворением наблюдаю, как мистер Макинтайр шевелит губами, но из динамиков не доносится ни звука. Он хмурится и стучит по микрофону пальцем.

– Прости, пап, – громко говорит Джош, играя на публику. – Добро пожаловать в старшую школу Секвойя-Парк, где непредвиденные технические трудности сорвали не одну презентацию. – Он поворачивается и одаривает актовый зал ослепительной улыбкой. – Но я справлюсь и без микрофона. Меня ведь всем слышно?

Все смеются, даже сам мистер Макинтайр. Легко очаровать слушателей, когда ты симпатичный белый парень. И вдобавок прекрасный футболист и сын местной знаменитости. Все прямо-таки жаждут тебя полюбить.

Мистер Макинтайр жестом просит, чтобы кто-то помог ему с микрофоном.

– Нет, пап, сейчас моя очередь. Я хочу кое-что сказать.

Мистер Макинтайр посмеивается и делает шаг назад. Он думает, это такая шутка.

Джош оборачивается к зрителям и улыбается, будто вспоминая о чем-то.

– Всю свою жизнь я преклонялся перед папой. Мама умерла, когда я был совсем маленьким, и мы остались вдвоем. Мы всегда поддерживали друг друга.

Марк наклоняется к нам и шепчет:

– Что он делает?

Мы с Тией обмениваемся настороженными взглядами и разводим руками. Я каждой клеточкой своего тела ощущаю близость Марка. С тех пор как мы поцеловались, я старалась делать вид, что ничего не было. Пыталась сосредоточиться на подготовке к этому дню. Я даже не спросила его, в какой колледж он решил поступать и как прошел разговор с его родителями. Честно говоря, рядом с ним у меня так судорожно колотится сердце, что я ни на чем не могу сконцентрироваться.

Но при этом я все время думаю о Марке. У меня в голове все перемешалось. Я не знаю, готова ли я, и не хочу нечаянно все испортить. Тия говорит, что совсем не против наших отношений, но возможно ли это? Риск слишком велик.

И все же меня охватывает волнение каждый раз, когда Марк находится со мной в одной комнате, и я не могу думать ни о чем другом. Только о нем. Даже сейчас.

Джош продолжает.

– Мы были одной командой. Он так много для меня сделал, так много мне дал. Я знаю, что он очень меня любит. Он прекрасный отец.

Мистер Макинтайр расплывается в широкой улыбке. Из зала доносятся умиленные возгласы.

– Именно поэтому мне сейчас так тяжело. – Улыбка Джоша угасает. – Как правильно поступить, когда ты вдруг понимаешь, что твой кумир не идеален? Когда ты замечаешь его слабые стороны, его изъяны… – Джош на миг замолкает и кидает на отца беглый взгляд.

Мистер Макинтайр уже не улыбается.

– Я не хотел все это видеть. Я попытался закрыть глаза. Но дело в том, что я знал Дэнни Чэня. Мы не раз играли вместе. В каком-то смысле он был для меня, ну… образцом для подражания. И для многих других тоже. Еще я знаю Мэй. Я немного знаком с их семьей. Эти люди – совсем не такие, какими их выставил мой папа. Я пытался убедить себя, что он не сказал ничего такого уж страшного. Что вся эта история скоро забудется.

Мистер Макинтайр и миз Уиттакер стоят на сцене как вкопанные и не пытаются остановить Джоша, когда тот встает в проходе между рядами.

– Но она не забылась. Наоборот, стало еще хуже. И я обратил на это внимание только из-за того, что пострадал дорогой мне человек. – Джош поворачивается и смотрит прямо на меня.

Марк прочищает горло.

– Я зря думал, что такой явный расизм забудется. А потом ты подлил масла в огонь. – Джош поворачивается к папе, и тот вздрагивает. – Ты настроил весь город против нее, ты поставил под угрозу карьеру ее мамы. И это после того, как они потеряли Дэнни. В самый страшный период их жизни.

Голос Джоша смягчается. Мне чудится, что он видит одного только отца. Будто они остались вдвоем, как на тех фотографиях в коридоре.

– Папа, а если бы тебе сказали, что мама умерла из-за тебя? Я помню, мне казалось, что мы не справимся. Но каким-то чудом нам удалось выплыть. А теперь представь, насколько хуже нам бы пришлось, если бы все верили, что мамин рак – это твоя вина.

Мистер Макинтайр выдвигает стул и садится. Он не может уйти со сцены, ведь с ним говорит его собственный сын.

– Папа, это не твоя вина. Но разве ты