Читать интересную книгу Молчание между нами - Джоанна Хо

раны не залечить. Твой папа сам виноват, что бросил вас.

– Ты права. Но я так долго к этому стремилась, что уже не могу остановиться. Что еще мне остается? – Ава кусает губы. – Но спасибо, Мэйби.

Я медленно возвращаюсь в кабинет Поли, любуясь лунным светом на траве. Год назад Дэнни был жив. Пройдет еще несколько дней, и я не смогу больше этого сказать.

Подходя к дверям, я вдруг чую запах пиццы. Вместе с запахом травы он навевает на меня воспоминания о том вечере, когда Дэнни впервые получил отказ из Стэнфорда. Мы поужинали с родителями, потом я заказала любимую пиццу Дэнни, позвала Тию и Марка, и мы устроили второй ужин во дворе. Дэнни был очень разочарован, но все равно шутил и старался держаться бодрячком. «В этом году не взяли – возьмут в следующем, – говорил он. – Еще не все потеряно».

Мы немного поиграли в баскетбол, но Дэнни все время забывал, кто сколько набрал очков. Для него это было нехарактерно: обычно он всегда стремился к победе. В тот вечер мы лишь посмеялись над ним, но теперь я гадаю, что означала его рассеянность. Он начал терять ключи, забывал купить продукты, не мог найти свои носки со «Звездными войнами». Простейшие решения то и дело приводили его в ступор, как в тот раз, когда Тия и Марк пришли к нам посмотреть фильм, а папа заявился в своем драном халате. В тот вечер Дэнни даже не хотел снимать свою баскетбольную форму, пока мы силой не загнали его в душ.

Я вдруг замираю, осознав, что это был вечер после заключительного матча Дэнни. Того самого, где он промазал в решающий момент. Вместо того чтобы потусить с командой, он пошел домой вместе с нами. Он не казался особенно расстроенным, но, может быть, он просто скрывал свои чувства. Вдруг это один из тех признаков, которые я в упор не замечала?

Были и другие. Те моменты, когда он лежал у себя на кровати, глядя в стену, или запирался в комнате, ложился слишком поздно, вставал заполдень, казался чересчур усталым. Значит ли это, что у него была депрессия? Неужели все эти детали указывали на его скорую гибель?

Может быть, я не могла сложить их вместе, потому что смотрела с неправильного ракурса. Я предполагала, что Дэнни ждет утомительный, но победоносный год. В таком пазле все эти детали казались вполне уместны. Но задним числом мне представляется совсем другая картина. Я сжимаю голову руками. Кажется, я начинаю понимать, но при этом понимаю еще меньше, чем раньше.

Мне и правда стоит сходить к психотерапевту. Первая годовщина – это важный этап. Возможность все обдумать. Вспомнить Дэнни. Сделать шаг на пути к исцелению. Я не знаю всех ответов, но готова их искать. Порывшись в рюкзаке, я достаю кошелек.

Зажатая между долларовой купюрой и чеком визитка истрепалась, но никуда не делась. Кэтрин Ло, лицензированный клинический психолог, вряд ли ответит на звонок в такой поздний час, но я все равно набираю номер и оставляю ей голосовое сообщение, не дав себе шанса передумать. Завершив вызов, я всей грудью вдыхаю прохладный вечерний воздух и считаю до трех. Потом выдыхаю. Отчего-то мне кажется, что я только что сделала важный шаг.

В кабинете Поли меня встречают пустые коробки из-под пиццы, но Селеста оставила для меня тарелку с тремя кусочками пепперони. Я с благодарностью съедаю их, погрузившись в работу. Будь здесь Дэнни, он бы наверняка уронил колбасу себе на штаны. Эта мысль вызывает у меня улыбку.

Когда мы наконец расходимся, время близится к десяти и на улицах не остается ни души. Тия звонит Марку, и тот подъезжает, чтобы нас забрать. Он одет в баскетбольные шорты и безрукавку. Через шею у него перекинуто белое полотенце, плечи блестят от пота, а лунный свет подчеркивает развитую мускулатуру. В подстаканнике стоит полупустая бутылка «Гаторейд».

Наверное, он кидал мяч у начальной школы, там, где они с Дэнни впервые сыграли вместе. Если б я знала, то пошла бы вместе с ним. Тия садится на переднее сиденье, я – на заднее. Марк смотрит на меня через зеркало заднего вида, и я замечаю, как блестят его глаза. Он скучает по Дэнни. Вдобавок на этой неделе начали приходить ответы из университетов. Я знаю, что Марка приняли в несколько калифорнийских университетов, Говард, Колумбию и Гарвард, но пока не знаю, куда он решил поступать и говорил ли он с родителями. Я в таком раздрае из-за скорой годовщины смерти Дэнни, что даже не спросила.

У Марка много забот. Я наклоняюсь вперед и кладу руку ему на плечо. Он берет ее и не выпускает, пока мы не доезжаем до моего дома.

Глава 62

Миз Дэниелс присаживается на корточки между мной и Тией и тихо говорит:

– Вас вызывает к себе миз Уиттакер.

Моя душа уходит прямиком в пятки и пытается зарыться в пол. Меня еще ни разу не вызывали к директору. Как и Тию. Она поворачивается ко мне, делает жуткую гримасу и проводит ребром ладони по шее. Потом спрашивает:

– Вещи можно оставить здесь?

– Лучше возьмите с собой. Подождите Селесту и Аву, они пойдут вместе с вами.

Мое сердце порывается присоединиться к душе.

Вчетвером мы молча бредем в кабинет миз Уиттакер. В голове у меня крутятся десять тысяч вопросов. Мы ведь ничего не сделали. Что теперь будет? Меня отстранят от занятий? Исключат? Вызовут родителей? Что они скажут? Это из-за протеста? Откуда директриса вообще узнала? Кто ей сказал?

Потом я вспоминаю свой разговор с Джошем и впадаю в ярость.

Когда мы заходим в административный корпус, секретарша указывает нам на дверь кабинета. То ли мне мерещится, то ли она и правда выглядит обеспокоенной.

Ава стучит в дверь миз Уиттакер дрожащей рукой. Из кабинета доносится строгий голос:

– Входите.

Стульев на всех не хватает, так что мы остаемся стоять. Миз Уиттакер заканчивает печатать что-то на компьютере, пока мы таращимся на нее в ожидании. Взглянув на часы, она поднимает телефонную трубку и говорит секретарше что-то про следующую встречу, после чего наконец смотрит на нас. Мне вдруг страшно хочется в туалет.

– Не стану вас задерживать, дамы, – говорит она. Ее компьютер пищит, и она закрывает какое-то окно. Потом складывает руки на столе. – Я знаю, что вы собираетесь сорвать предстоящее выступление Натаниэля Макинтайра. Скажу прямо: откажитесь от ваших планов, иначе будете отстранены от занятий. Ваши заявления в колледж это не украсит.

Компьютер снова пищит, и миз Уиттакер быстро что-то набирает. Мы стоим на месте как вкопанные. Селеста сдавленно кашляет, будто кошка, срыгивающая комок шерсти. Миз Уиттакер поднимает взгляд – кажется, она успела забыть, что мы еще здесь.

– Вашим родителям уже позвонили. Не сомневаюсь, что вы примете правильное решение, – говорит она. Потом указывает ручкой на дверь. – Можете возвращаться на занятия.

Мы пулей вылетаем из кабинета – сначала Тия, за ней Селеста, потом я. Уже в самых дверях я слышу, как миз Уиттакер говорит Аве:

– Вы меня очень разочаровали, миз Принс. Ваша мама говорила, что зимой вы отдыхали на Гавайях вместе с Макинтайрами. Надеюсь, вы не станете втягивать студсовет в эту авантюру, иначе сохранить место председателя вам не удастся.

Белая как мел Ава закрывает за нами дверь. По пути в класс она не встречается со мной взглядом.

Глава 63

Когда я возвращаюсь домой, мама уже ждет. Она начинает отчитывать меня еще до того, как я успеваю зайти внутрь.

– Ты обещала, что больше не будешь писать писем, Мэйбелин!

– Я и не пишу никаких писем! – Я швыряю рюкзак на пол и разуваюсь. Мама не отстает.

– На ни цзай гань ма?[41] Что ты задумала? Почему мне звонит твой директор?

Я топаю на кухню, ничего не ответив.

– Что ты задумала? – повторяет мама.

Я открываю шкафчики один за другим, будто что-то ищу, хотя на самом деле просто хочу занять руки. Не поворачиваясь