души. И так вон… а ты вообще кто?
— Император, — честно ответил Александр.
Станислав хмыкнул и расхохотался.
— Ничего так… прозвище… агроном у нас в Подкозельске есть, культуролог тоже… давече прибыли. Теперь и император будет.
Наверное, стоило бы обидеться.
И заявить, что…
Хотя, зачем? И обижаться было лень. Станислав остановился и вытащил откуда-то флягу.
— На от, а то жарко.
Отказываться Александр не стал. Вода внутри оказалась не просто студеной — ледяною. И от второго глотка заломило зубы, а и в голове зашумело, и в то же время вкуснее воды ему пить не случалось.
— Аккуратней. С непривычки повести может…
— Спасибо, — флягу возвращать было жаль, мелькнула мыслишка оставить её себе, компенсацией, так сказать, за перенесенные тяготы, но её Александр задавил на месте.
Не хватало еще.
И отдал.
— Вода… вкусная.
— Есть тут один родник, — Станислав убрал флягу. — Целебный. Берегиня заговаривала.
— Да?
О берегинях Александр слышал. И читал. И наставник целую неделю сказывал, правда, как-то так, что Александр в итоге и не понял, то ли есть они, то ли вымысел народный, помноженный на особые погодно-климатические условия отдельной местности. То ли вообще проявление локальных энергетических аномалий.
— После отведу. Если захочешь.
Александр хотел.
Очень.
— Сейчас чутка передохнем и далее… тут недалече… — Станислав опустился на землю и сел. И по виду, отдых нужен был не ему. Хотя и Александр не так, чтобы запыхался.
Но возражать не стал.
И тоже сел.
— Можешь-то ты чего?
— Ну… — Александр задумался. — Государством управлять могу.
— Это у нас каждый второй может, только государство выдели, — хмыкнул Станислав, срывая какую-то травинку, которую принялся жевать. — А каждый первый советом подсобит.
— Еще могу вражье войско испепелить…
— Ага… младшенький наш тоже в «Магов» по гоняет, иной раз за уши не оторвешь. Батя даже сосну грозился спилить, а он все одно. Очень ему нравится вражьи войска испепелять. А из полезного?
— Не знаю, — Александр даже растерялся, потому как выходило, что прежние его умения в Подкозельске не особо и нужны. Вот, скажем, зачем тут уметь разбираться в хитросплетениях международной политики?
— Ну… не переживай, разберемся… огневику вон в кузне дело найдется. Да и так-то… — он задумался. — Только… тут у нас неспокойно.
— Из-за этого, Тополева?
— И из-за него… прежде-то Осляпкино во владениях Вельяминовых было. От испокон веков. Они и окрестные земли-то держали. А потом то одно приключилось, другое… третье… и отошло Осляпкино вроде как Свириденко.
Стас тяжко вздохнул.
— С той поры и началось. Свириденко спит и видит, как бы земли все под себя прибрать. И прибирает, скотина…
— Как?
— Обыкновенно… дела у нас не особо… кредитов еще брали на реорганизацию. А банк взял и процентную ставку поднял. После векселя еще всплыли, которые прежний Вельяминов оставлял… ну и раз пришлось земель ему передать, другой… потом еще император Осляпкино отдал.
Тут пришлось приложить усилия, чтобы удержать лицо.
Ну, папенька…
— Свириденко вовсе разошелся… объявил своею вотчиной. Чего хочет, того и воротит.
— Закон един для всех!
— Ага… в Конституции.
Вот теперь прозвучало до крайности обидно.
— Тут… дело такое… жалобы писать можно. И поначалу находились те, кто писал-то… кто помнил, каково это было, при Вельяминовых жить. Да только куда писались? В райцентр. А там Свириденко знают, любят и уважают. Дорогой человек и близкий друг. И все разбирательства, которые по жалобам учинялись…
Дальше можно было не продолжать.
— А он полицию свою завел.
По какому праву, спрашивать, очевидно, не стоило.
— Нанял этих вон… ну ты видел… пара особо ретивых жалобщиков сгинула.
— А люди? Ты говорил, что люди пропадают.
— Люди… тут ведь как… доказательств нету… и если по бумагам-то, все ладно выходит. Ладно и складно… в позапрошлом году комиссия целая приезжала. Кто-то там до Петербурга дошел. С заявлением о пропаже…
Стас сжал руку и что-то внутри огромного его кулака хрустнуло.
— Ничего не нашли?
— Да как сказать… фирму он держит. Не в Осляпкино… большая она. Известная. Девиц собирает, обучает и отправляет на работу.
— Куда?
— Да куда надобно. В дома вот богатые. Или на лайнеры. Яхты… прислугою там, горничными, няньками. Кем только хочется… порой и за границу тоже. «Красава». Может, слышал?
— Нет, — был вынужден признать Император. — И что с девицами?
— А вот смотря с какими… комиссия-то прибыла, выяснила, что большею частью девицы там, где и должно. Служат. Убирают, стирают, сопли вытирают и далее там. Ежели кого и нет, то добровольно контракт разорвали, об чем и подпись имеется, и заявление, собственною рукой писаное. А раз нету, то и фирма за них вроде как не отвечает. И куда девицы эти девались, того Свириденко знать не знает, ведать не ведает.
Выглядело зыбко.
Весьма.
— Но ты комиссии не веришь?
— Я глазам своим верю, — Станислав поднялся. — Вон, во всем Осляпкине, а он раза в три Подкозельска больше будет, ни одной красивой девки не осталось. А порой и не девки… о том не говорят, но как ни приходишь, людишки тут всякий раз новые. Переселенцы… еще одна программа для народа. Вроде как и переезд Свириденко обещает, и жилье, и подъемные… вот ты скажи, с чего такая щедрость? Ладно, пошли, а то…
Договорить он не успел.
Где-то совсем неподалеку раздался хлопок выстрела, весьма характерный, а следом звонкий девичий вопль. И голос этот заставил Станислав обернуться.
А потом он опрометью бросился вперед.
— Эй, — крикнул Император, вглядываясь в чащобу.
Чтоб вас…
Он перекинул рюкзак на другое плечо и тоже побежал. Впереди явно происходило нечто интересное…
На девицу Александр налетел.
Точнее она буквально вывалилась на руки, опутанная кусками какого-то тряпья, сжимающая в одной руке корзинку, во второй — цветок.
— Спокойно, — сказал Александр, девицу подхватывая на руки. Тряпье в ближайшем рассмотрении оказалось самовосстанавливающейся артефакторной сетью, которую девица явно пыталась разодрать, но не по её силе. — Я не враг… я… Сашка. Император.
Вот… дурь. И кто его за язык тянул-то?
Снова хлопнул выстрел.
— За тобой охота?
— П-помоги, — девица рванулась, но сеть лишь туже затянула петли.
— Сейчас… эту погань так не снимешь. Погоди…
Рюкзак мешался на левом плече, поэтому девицу Его императорское Величество закинули на правое.