какой затрапезное, а теперь пыль в глаза пустить норовят, что маги… чего? Да… ну… нет, отказался… да говорю же, Петрович на сделку не пойдет! Идиот потому что… жалобу подали? Да плевать! Ну сами посудите, Игнат Потапович, где Подкозельск, а где император… не будет он такой ерундой заниматься… ну и… у нас все законно! А что у них там не ладится…
Севрюгин смахнул пот со лба.
Тестя он уважал и, признаться, побаивался. Слухи-то ходили всякие… и ему ли не знать, сколько в них правды.
На свою беду знал.
— Проверка… ну так встретим проверяющих… честь по чести встретим. Умеючи… и дадим, сколько надо. В первый раз что ли? Уж не переживайте, сумеем обиходить… взяток не берет? Не бывает такого, чтоб нормальный человек от взятки отказался! Петрович? Так он ненормальный… а этот… ну если не возьмет, то и другие способы есть. Да… нет, аккуратно, само собой… дело я знаю.
На свою беду знал Севрюгин куда больше, чем желал бы. И завершив разговор, вытащил из нагрудного кармана портсигар, а из него — сигаретку «Полет», от пристрастия к которым не мог избавиться. И задумался… и думал долго, до самого дома.
И уже, выбравшись из машины, отмахнувшись от Охрюнина — тоже надо пристроить куда… да и с юристами свести, пусть поговорит, глядишь, выйдет еще каких нарушений отыскать — вздохнул.
Домой не хотелось.
Супруга Егора Васильевича, весьма отцом любимая и балованная, обладала характером сложным, о чем не давала забыть. Да и… он вытащил еще одну сигарету. Закурил. И оперся на машину — все одно пиджак испорчен.
Протяжный печальный скрип заставил вздрогнуть.
И отступить.
— Что за…
В месте, куда Егор Васильевич опирался, образовалась вмятина. Он неверяще ткнул в нее пальцем, и палец провалился, прорвав металл, что бумагу.
— Твою ж…
Севрюгин вытащил палец и отступил, глядя, как вокруг дыры стремительно расползаются тонкие нити ржавчины. Машина заскрежетала, застонала…
— Ленька! — рев Севрюгина сотряс и гараж, и весь дом. — Ленька…
Он схватился за сердце, глядя, как медленно прогибается под собственной тяжестью крыша, оползают дверцы и…
— Ленька!
В это время в совсем другом гараже Глыба пытался завести мотоцикл, который вполне искренне счел своим. В конце концов, он его первым заметил.
И в целом желающих возразить не было. Только старый Волк, которого Глыба несколько побаивался, пусть даже превосходил Волка и в силе физической, и в магической, глянув на приобретение, покачал головой:
— Доиграетесь, — сказал он.
— Чего? — Глыба мотоцикл выкатил. — Шеф разрешил…
Волк еще сильнее скривился. Шефа он недолюбливал, впрочем, была эта нелюбовь взаимною. И Глыба втайне надеялся, что однажды шеф избавиться от Волка, а вместо него поставит Глыбу. Как самого сильного.
— Того… дела тишину любят. А вы ищете приключений себе на жопу, — Волк подошел к мотоциклу. — А ну как это чей-то сынок…
— Да ладно, — Глыба опустился в седло. — Был бы, сказал бы, небось… родовитые, как прижмешь, сразу верещать начинают… а этот… только глазенками хлопал… лошок. И гербов, глянь, нету нигде! А у этих, небось, даже труселя с гербами!
Волк покачал головой.
— А если жаловаться пойдет? — тихо спросил он.
— Кому?
Волк отвечать не стал. Тихо вышел, прикрыв за собой дверь. И задумался. В последние дни было на редкость неспокойно. И главное, что сам он, сколь ни пытался, не мог понять, откуда взялась эта беспричинная тревога. Однако чутью своему Волк привык доверять.
Да и партнеры…
Начиналось все хорошо. И сколько уж лет все шло, как надо, по плану. Дело приносило доход и немалый, казалось бы, работай по накатанной и сиди тихо… но нет же ж, уверились в собственной непогрешимости.
Волк потер переносицу, а потом поймал себя, что точно так же зудела она лет пять тому, когда поймала красное пятно лазерного прицела.
Взглянул на часы… по времени Шакал должен был бы отзвониться, но нет, молчал. И главное, сигнала тревоги тоже не было… и плохо. Очень плохо.
А ведь говорил, что не надо трогать.
Вот не надо.
Шеф же уперся… идиот.
Волк повертел трубку, купленную исключительно для связи с группой, и, порадовавшись старой привычке носить перчатки, положил её на полочку. Вышел. Прикрыл дверь. Денег он скопил прилично. А стало быть, может позволить себе небольшой отдых, где-нибудь за границей, в краях теплых, а главное, не слишком интересующихся прошлым богатых иностранцев.
Определенно.
В гараже Глыба попробовал завести мотор. Раз. Другой. На третий поставил блямбу универсального взломщика, но артефакт мигнул и погас.
— Вот… засранец, — сказал Глыба обиженно. Он ощущал себя коварно обманутым, впрочем, ненадолго. — Ничего… приедет наш Умник, тогда и поглядим, кто кого…
Глава 22
Все идет не по плану
Глава 22 В которой все идет не по плану
«Жизнь такая пошла, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Разве что матом кое-как сформулировать»
Из случайно подслушанного разговора
Дорога, выбравшись за пределы поселка, разрезала луг. Стояла жара. И солнце палило изрядно. Пахло… всем и сразу. Травой. Цветами. Болотом слегка. Кожей и собственным потом. Станислав бодро шагал впереди, а вот Его императорскому Величеству приходилось стараться, чтобы не отстать.
— А кто это вообще… был? — поинтересовался он, когда тропа вывела к лесу. Здесь травы не поднимались по пояс, да и в целом идти было легче.
Деревья и от солнца прикрывали.
А что комары, так от них Император легкую завесу поставил. Стало почти комфортно.
— Тополев.
— Это я понял. Нет, если это тайна…
— Да какая тайна… звать тебя как?
— Александр, — представился Император.
— Сашка, стало быть…
— Ну… — так его если и величали, то в глубоком детстве. — Можно и так.
— А я Станислав, можно Стасом или еще Славкой, не обижусь, — Станислав протянул руку, и император вложил свою. Пожатие было крепким. И Станислав хмыкнул, отчего-то весьма довольно. — А ты силен…
— Есть такое…
Даром Господь наделил и немалым, это Александр слышал не раз.
— Сила?
— Огневик.
— Лучше бы, конечно, по воде там или природник.
— Как есть уж, — Император перекинул рюкзак на другое плечо.
— Если тяжко, то помогу.
— Да нет, — не хватало еще, чтобы за ним вещи носили.
— Не обижайся… я ж от всей