Обессилевший Витя лежал на берегу и тяжело дышал. Неподалеку от него валялся на песке злополучный скат.
— Ну и шуточки у вас, — заплетающимся языком произнес Виктор, едва лишь мы подгребли поближе. — Вы там что, совсем с ума сошли?!
Как выяснилось из рассказа нашего друга, скат в момент разрыва лодки был подброшен в воздух и, пролетев метров тридцать, упал прямо к его ногам. Песок был сырым, Виктор по случаю хорошей погоды вышел на берег босиком, а скат, совершенно ополоумевший от полета и удара о землю, стал выдавать разряд за разрядом. Дикий кордебалет в Витькином исполнении был вызван именно этим. Сейчас оба они окончательно выдохлись и лежали без движения.
— Ага! — воскликнул Пашка, подбежавши к скату. — Попался!
Он ткнул его пальцем и тут же, издав дикий вопль, упал и потерял сознание — на этот раз под ногами его не было надежного резинового днища лодки. Мы бросились с палками добить ската, но это оказалось излишним — израсходовав все силы в последнем ударе, чудище испустило дух. При помощи Коли и Олега мы перенесли пострадавших в лагерь и занялись обедом.
Ската жарили два часа. Без хвоста он идеально поместился на круглой хозяйской сковородке; мясо его оказалось жестким как подошва, но зато, как у всех хрящевых рыб, отсутствовали кости.
— Славно ты его, Витька, оттоптал! — восхищался Игорь. — Ни одной косточки не осталось!
Вечером он как обычно проверил сейф и скомандовал отбой. Утомленные дневными событиями, мои друзья повалились спать, а я еще долгое время сидел без сна, глядя на звездное небо и на бренные останки электрического ската, лежащие у костра.
Глава 3
Дрейфуя по течению. О музыкальном таланте Паши. Подоспевшее письмо. Неожиданные попутчики. Однофамильцы. Друзья познаются в еде. На гребне волны.Был полный штиль. Кургузый парус, наспех сшитый из обрывков резиновой лодки, свисал с мачты как тряпка. Скрипели уключины — четыре пары изможденных рук налегали на весла. Жесткое шершавое дерево натирало ладони. Было жарко. Хотелось пить.
— Взгляните на этот бескрайний простор!
Игорь был преувеличенно бодр. Сложив карту Тихого океана, он подсчитал что-то на логарифмической линейке и снова взялся за румпель.
— Не зря этот океан называют Великим! — продолжил он. — Ведь нам, друзья, предстоит одолеть всего лишь малый отрезок пути при тихой, спокойной погоде. И совсем неважно, на чем мы плывем — на пиратской бригантине или…
— Или на шлюпке с пиратской бригантины, — хмуро закончил за него Олег.
— Ага, на ней, — нисколько не смутившись, согласился Командор.
Уже вторые сутки наша шлюпка продвигалась на запад при полном безветрии. Сменяя друг друга на веслах, мы совершенно выбились из сил и даже спали урывками.
— Еще пара дней, — буркнул Витя, разглядывая кровавую мозоль на ладони, — и можно будет просить о пенсии по инвалидности…
— Сдурел? — усмехнулся Олег. — Какая еще пенсия рабам на галере!
Зачерпнув горсть воды, он сполоснул ноющий зуб и снова взялся за весло. На носу Пашка гремел сковородками, пытаясь приготовить что-нибудь съедобное из сушеных кальмаров, сгущенного молока и свежих устриц, большая сетка которых волочилась за кормой на веревке. Пашка единственный среди нас чувствовал себя хорошо, исключая, конечно, Командора. За смелость и мужество, проявленные в борьбе с «электроскатом», Игорь присвоил ему внеочередное звание мичмана с сохранением обязанностей адъютанта, каковым обстоятельством Пашка был весьма польщен. Он загорел, а на бритой его голове уже проклюнулась молодая щетина. Греб он, правда, наравне со всеми.
За отсутствием компаса приходилось ориентироваться по солнцу и звездам. Время от времени по методу старика Ноя в воздух забрасывали Флинта, привязанного веревочкой за лапку, чтобы не улетел далеко, и смотрели, в какую сторону он направляется. Сейчас галчонок горделиво восседал на макушке мачты, то и дело покрикивая:
— Прраво рруля! Полный вперред! Каррамба!
Потрепанная шлюпка с «Гончей» напоминала плавучий склад — все вещи, что ранее размещались в двух лодках, свалили в одну, присовокупив к ним запас провизии и пресной воды, а также — один из найденных якорей, взятый с собою на память. Что и говорить — плавание это не доставляло нам особого удовольствия.
Из-за паруса раздались гулкие удары — это Пашка колотил черпаком о сковородку.
— Обедать! — крикнул он. — Стоп-машина!
— Суши весла! — скомандовал Игорь, подвязывая салфетку.
Прикончив устриц с кальмарами и запив все это сгущенкой, мы разлеглись на груде вещей отдохнуть — солнце стояло в зените, был самый жаркий час дня. Коля, Витя и Олег почти сразу уснули. Пашка лениво мыл посуду, что-то напевая себе под нос.
Не обладая от природы ни красивым голосом, ни музыкальным слухом, ни чувством ритма, Паша был щедро наделен желанием петь. За время путешествия мы не особенно страдали от этого, но сейчас, когда все в буквальном смысле были в одной лодке, это раздражало чрезвычайно. Ни одной песни Пашка не знал до конца, из-за чего его репертуар выглядел каким-то однобоким. Вдобавок по старой привычке он тут и там вворачивал разные пикантные выражения. Стараясь не замечать его вокальных упражнений, я повернулся на другой бок и попытался заснуть, как вдруг песня прервалась.
— Гляди-ка! — послышалось вместо этого, — что-то плывет!
— Где? Где? — засуетились мы, выхватывая друг у друга подзорную трубу и оглядывая горизонт, но Пашка вместо этого перегнулся через борт и выудил пузатую бутыль, наглухо запечатанную пробкой.
— Интересно… — бормотал он, выковыривая сургуч. — Что там, внутри?
На ладонь ему выпал свернутый в трубку листок бумаги. Торопливо развернув его, Пашка замер с весьма озадаченным видом. Записка гласила:
КТО ПОЙМАЛ ТОТ ДУРАК
ПАША
В уголке листа был проставлен номер — 298.
— Пляши — тебе письмо, — ехидно сказал Капитан. — По крайней мере, хоть одна твоя цидуля дошла по назначению.
Глянув на часы, Игорь приказал трогаться дальше. Медленно и неохотно опустив весла на воду, мы начали грести. Олег ушел на нос спать, а Пашка занял его место.
— Говорила мне мама, — бурчал он, налегая на весло, — не рой другому яму! Дурацкая бутылка! Идиотская записка! Ч-черт…
Пашка еще минут сорок распространялся на тему стеклопосуды и ее родственников, громогласно высказал свое мнение о погоде, об океане, о Вселенной и ее создателе, об испорченном настроении — короче, обо всем, кроме себя самого. Закончилось это совершенно неожиданным образом. Громкие Пашкины стенания заглушило какое-то бульканье, свист и плеск воды. Рядом со шлюпкой скользнуло в воде глянцевитое черное тело, и вокруг нас закружил треугольный плавник. Позабыв о веслах, мы с удивлением наблюдали за приплывшим дельфином. Описав с дюжину кругов, он подплыл ближе и, высунув морду из воды, уставился на нас. Мы молчали. Флинт слетел с мачты, чтобы рассмотреть гостя получше.
— Вы — Паша, если не ошибаюсь? — высоким тонким голосом неожиданно просвистел дельфин.
— А?! — опешил тот, оглянулся на нас, поскреб в затылке и икнул. — Гм… Это, как его… Да. А что, нельзя, что ли?
— Наслышан, — многозначительно произнес наш странный собеседник и, слегка повернувшись, покосился на меня. — А вы, часом, не Командор?
— Дима я. Вот Командор, — я указал на Игоря.
— Очень приятно, — отозвался дельфин.
— А я — Кру-Кру, пророк его! — поспешил объявить Капитан Флинт и тут же схлопотал затрещину от Хозяина.
— Ну надо же! — пропищал дельфин. — Вот так встреча! Старые легенды оживают…
— Гм… Яша, а это, случайно, не ты? — неожиданно осенило меня.
— Нет, — последовал ответ, — Паша меня зовут. Павел Яковлевич.
— Тезка! — обрадованно вскричал Пашка. — Так стало быть, Яшка — твой отец?
— Естественно, — пробулькал тот.
— Собачий нос! — усмехнулся Командор, сворачивая парус, — может, у тебя еще и фамилия есть?
— Как не быть, — самодовольно отозвался дельфин. — Гурей!
От неожиданности Игорь поскользнулся и плюхнулся за борт.
Пока мы втаскивали Хозяин обратно, к дельфину Паше присоединился еще один.
— О! гляди! — Пашка подтолкнул Игоря локтем. — Еще один твой родственничек!
— Это Дима, — представил вновь прибывшего первый дельфин.
Настала моя очередь купаться — Витька едва успел ухватить меня за руку, а то бы я непременно упал.
— Очень приятно… — пролепетал я, глядючи на своего «крестника». — И много вас у Яши?
— Шестеро, — весело отозвался Дима-Н. — Папка у нас молодец.
Дельфин Паша развернулся и в весьма крепких выражениях отчитал брата за непочтительность к старшим. Наш Пашка, и до этого уже растроганный, совсем растаял.