Белый замок с белым солнцем над ним…
– Эй, – тихонько позвал её Алекс. И крикнул уже громче вверх: – Эхей! – Эхо прокатилось коротко и замерло, будто уткнувшись в вязкую стену.
И они оба одновременно вздрогнули, когда в небе над замком внезапно возникла гигантская, почти чёрная фигура, сотканная словно из тучевых перьев, неторопливо вознесшая десницу с мечом, и обрушила её точно на центральную башню. Серый след от чудовищного оружия потёк по стене к основанию, расползаясь мелкими трещинами и тут же исчезая. И в следующее мгновение небо засияло нестерпимым светом, вытесняющим тьму прочь. Над замком полыхнуло синим, весь комплекс накрыло сверкающим куполом, и две огромные фигуры сошлись в небе точно над ним, ударяя друг в друга призрачной мощью.
Одно серое щупальце оторвалось, ринулось к холму, уплотняясь, превращаясь в гигантский то ли топор, то ли молот, и, прежде чем он смог бы ударить, навстречу ему, истошно вопя, вылетело чёрное существо. Подпрыгнуло, извиваясь, выбросило вверх широкий столп искр, и всё вдруг исчезло.
Пространство сначала грохнуло воздушной волной, а потом его заволокло бесцветной и совершенно непроницаемой взвесью, уничтожившей обзор.
Сашенька сдавленно всхлипнула, Алекс подхватил её, пошатнувшуюся, и опустил осторожно на редкую осеннюю траву.
– Ты видел? – шептала ему и смотрела, будто сама различать мир была уже не в силах. – Ты тоже видел, Алекс?
– Я видел, – откликнулся сумрачно. – Нам нельзя больше ждать ни мгновения. Обещай мне…
– Саша… – в ужасе выдохнула она, растерянно мечась загнанным взглядом. – Саша! – У неё задрожал подбородок, вырвался мучительный, безысходный стон, и она прикрыла почти кричащие, трясущиеся губы ладонью.
– Просто скажи мне, что это, отец?
– Мы так мало знаем. Александр… – старый Сневерг смотрел в пространство перед собой растерянно и отстранённо. – Уезжайте. Сегодня. Увози Сашу. Пришлёшь мне весточку через кривого трактирщика в уезде. Я найду. – И чудовищно бледное лицо его болезненно скривилось. Граф поднял на сына наполненный нестерпимою мукой взгляд. Через мгновение они одновременно шагнули навстречу, вбивая в грудь друг друга последнее объятие.
– Прощай, отец, – коротко сжал стариковские плечи.
– Удачи, Алекс. – Ноздри старика дрогнули, а рот превратился в тугую, ровную черту. – Не теряй времени. – Сневерг коротко кивнул и подтолкнул сына к выходу.
Они бежали. Позорно, предательски, как убегает почуявший скорое разорение управляющий, прихватив столько, сколько влезет в карманы. Или как каптёрщики из арьергарда, увидев, что противник сминает ряды. Бежал и он… Нет, не бежал. Спасал. Свой свет. Своё всё.
Если бы остался с отцом, дар не исчез бы. Он перешёл бы к кому-то другому из рода. Не сразу. Через поколение или два, выбрал бы достойнейшую линию и возродился. Случалось же такое однажды. Лет триста назад.
Мог ведь и остаться, попробовать хоть что-то сделать… Не мог.
Алекс глухо застонал сквозь зубы, сжал в кулаках отчаянно вожжи. Коляска легко летела по вечереющей осени, увозя от опасности будущее. То, ради чего отец готов отдать жизнь. Вот и он – готов тоже.
Взглянул украдкой на вжавшуюся в угол коляски Сашеньку, опять засвербело внутри – маленькая, съёжилась в комочек в огромном этом бежевом пледе и вздрагивала во сне. Конечно же, она напугалась.
И, конечно, она оказалась сильнее. Выслушала молча и решительно заявила, что они останутся вместе со всеми. И примут судьбу как подобает.
– А вдруг кому-то потребуется помощь? И я смогу оказать её? Саша! – схватилась за его рукав и охнула, когда Домович, обходивший неожиданный ущерб, покачал головой, глядя на широкие тёмные трещины, протянувшиеся по фасаду замка, и неподдельно серьёзно нахмурился.
– Ёшь ты, цоколь-моцоколь, – тихо присвистнул конюх и сдвинул шапку на лоб.
– Ты не можешь увезти нас! – взвилась с новою силой. – А что же старики? Неужели мы здесь их оставим? – и вдруг догадавшись: – Это всё от моей тягости? – почти выкрикнула, вспылив, как она это ярко умела.
– Это ответственность, и мы не можем…
– Ты принял меня в семью! Или этот поступок имеет избирательность в своей сути?
– Семья спасает нас, как же ты не понимаешь? Наш груз не меньше! И у тебя есть силы, чтобы сейчас оставить их и суметь жить дальше! – Это была ложь. Для себя самого. И он стискивал зубы и уверенно держал несгибаемую решимость в глазах.
Он не понял, в какой именно момент она сломалась. Заметил только, что поникли плечи и померкло лицо. Страшнее всего сейчас было именно это. Но не было выбора. И времени. Алекс очень спешил.
Их точно вело что-то, оставляя холодеющий к ночи путь сухим. Короткий день прощался оранжевым заревом сбоку, продлевая чистым небом светлые минуты. А за спиной болезненно чернела, наливалась клубящаяся туча – от неё в имении, наверное, почти уже ночь. Алекс подхлестнул пару – должно хватить получаса. А может, получится и быстрее.
* * *
– Карри, перестань дурить! – прорычала трубка.
– Прошу прощения? – Я отняла телефон от уха и удивлённо взглянула на вспыхнувший отсутствием номера экран.
– Не смей отправляться на объект без защиты, – сказал голос, что преследовал меня во сне и наяву вот уже месяца три.
– Лэррингтон? – неуверенно спросила у трубки. Та многозначительно и, похоже, взбешённо молчала. А-а-а. То есть, дрэк… то есть… В горле стало сухо, а сердце заколотилось бешеной трелью. И, боюсь, этот нервирующий, резко токающий ритм отдавался через судорожно сжатые пальцы точно в крошечный микрофон аппарата. – Насколько я помню, я не отношусь ни к вашим подчинённым, ни к подведомственным, – проговорила холодно и ровно. Понятия не имею, как мне это удалось. – Я вообще наёмный работник, и все обязанности регламентируются…
– Кэрри… – он сказал это так, что я испугалась, сердце сейчас сделает, как автомобиль, когда выжимаешь сцепление на слишком больших оборотах: загудит в пустоту и замолкнет. Навечно. – Надень бронировку. Прошу тебя, – и добавил жёстко: – Это не шутка.
Я отказывалась в это верить. Полтора месяца тишины и вдруг: «Надень бронировку!» Почему-то задрожали руки.
– Ваша светлость, – произнесла чётко, но тихо, – мой контракт позволяет мне…
– Четыре покушения, Кэрри. Не вынуждай меня…
– Что? – шёпот вышел потрясённым.
– Вот и я хочу понять: «что»?!
– Я не понимаю… – мучительно соображала, дешифруя звуки, медленно превращая его голос в наполненные смыслом слова.
– Бронировку, Кэрри. А лучше откажись. Совсем откажись. А ещё лучше…
– Так, стоп. Господин Лэррингтон, потрудитесь поставить меня в известность, каким образом пересекаются интересы наших министерств. Потому что уровень ниже – не имеет значения, – выдала неожиданно для самой себя решительно и смело.