не будет и, если он не сделает, как тот сказал, просто врежет ему.
И он сдался и набрал номер «скорой»:
– Вышлите несколько машин на улицу Красную, пять… Нет, – поспешил поправиться он, – Красную, семь. Там, похоже, произошла авария. Есть жертвы. Много жертв. Звонит случайный прохожий. Спасибо.
Комбат одобрительно кивнул.
До больницы водитель довез их самой короткой дорогой.
В приемной, куда они сами перетащили, как они теперь поняли, крепко спящих парней, сонный дежурный врач, молодой совсем пацан с тонкой цыплячьей шеей и в очках, надевая на ходу халат, никак не мог сообразить, кого звать и что делать. Хотя Комбат сразу и довольно четко сообщил ему, что на заводе по выпуску водки по адресу Красная, 7, очевидно, произошла авария. Там еще есть жертвы. И они вызвали «скорую». А эти еще живы и, похоже, просто спят. Но налицо химическое отравление. Скорее всего, каким-то газом.
Наконец доктор пришел в себя и набрал на мобильнике какой-то номер, при этом долго не отвечали, а когда ответили, он испуганно закричал:
– Адамовна, срочно в приемную, здесь отравленных привезли. С ликеро-водочного завода.
Через пару минут в приемную спустилась, натягивая на ходу шапочку, пожилая, очень полная женщина в белом халате с аккуратно завязанным на талии поясом. Окинув всех скептическим взглядом, она проворчала:
– Ну, где тут у вас ваши алкаши?! Пишут им, пишут, говорят, говорят, чтобы водку паленую не пили. А им море по колено!
Она подошла к каждому, осматривая и слушая пульс.
– Они не водкой отравились, – уточнил Комбат, – а газом.
– Газом? – удивилась Адамовна. – А я думала, раз с ликеро-водочного завода, то, ясное дело, водкой. А каким газом?
– Этого мы не знаем! – проговорил Пышкин.
– Денисыч, – обратилась она к молодому доктору, – иди, попроси, чтобы палату им в реанимации освободили, и вызови реаниматологов по экстренному.
– Может, сами справимся? – спросил молодой врач, которого она называла Денисычем.
– Делай, что я сказала, – скомандовала Адамовна.
Когда Денисыч вышел, Адамовна достала из шкафчика одноразовые шприцы, какое-то лекарство и сделала каждому по уколу.
Первым встрепенулся и начал приходить в себя Кравчинский.
– Кравчинский, как ты? – тут же наклонился к нему Пышкин.
– Это вы? Где я? – проговорил Кравчинский и попросил: – Пить…
– Он просит пить… – сказал Пышкин Адамовне.
– Дадим мы ему и пить, и есть, и клизму поставим! – жестко сказала она. – Только, мужчины, помогите нам транспортировать этих пострадавших наверх. А то санитаров нет, а медсестра, которая на дежурстве, вообще беременная.
– А что, у вас есть пострадавшие от паленой водки? – спросил Комбат.
– А что, Сочи не Россия, что ли? – вопросом на вопрос ответила Адамовна.
– А где они эту водку нашли? – поинтересовался Пышкин, помогая Комбату нести носилки, на которых лежал самый упитанный из пострадавших.
Адамовна с Денисычем несли Кравчинского.
– А вот вы у них сами и спросите! – сказала Адамовна, открывая ногой дверь в палату, где под капельницами уже лежали три человека.
– Здесь же палата на троих рассчитана, – проговорил Денисыч.
– Ну, можешь в коридоре их оставить, не думаю, что они тебе спасибо скажут, – заметила, хмыкнув, Адамовна.
– Они спят вроде, – проговорил Пышкин.
– Не вроде, молодой человек. Они спят. И ни фига не помнят, – сказала Адамовна, – водка такая. Память напрочь отшибает. Но для вас, людей в камуфляже, могу доложить, что эти молодые люди выпивали на трассе у небезызвестной Семеновны, гостиница такая есть придорожная, называется «У Семеновны». Так вот, они там выпивали. А потом их к нам притаранили с обожженным пищеводом и всем остальным. Кровью харкали. Сейчас под капельницей. Есть смогут, если смогут, очень не скоро.
Тем временем вновь прибывших пострадавших устроили на носилках-каталках, и врачи-реаниматологи, которых вызвал Денисыч, начали приводить их в чувство.
– А где они эту водку взяли? – поинтересовался Комбат у Адамовны.
– Ну, вы прям следователи, – сказала Адамовна и, кивнув на прибывших новых людей в белых халатах, предложила: – Реаниматоры здесь без нас разберутся. Пошли ко мне и побеседуем.
У Адамовны был кабинет в конце коридора, где стояли письменный стол, диван с незастланной постелью, шкаф с медикаментами и сейф.
– Ну, так что вас интересует? – спросила Адамовна, прибрав постель и предложив мужчинам сесть на диван. Сама она устроилась за столом.
– Мы остановились на том, что я спросил, где эти ребята водку паленую взяли, – сказал Комбат.
– Я же говорю, у Семеновны.
– А Семеновна эта где взяла? – продолжал Комбат.
– Вот у нее и спросите! – хмыкнула Адамовна, а потом добавила: – Да ладно. Приходил здесь, говорят, один, московский, дотошный такой, капитан вроде. Не то Рыжкин, не то Рожкин. Так он тут этого одного дальнобойщика все доставал, номер машины выспрашивал. Правда, тот вспомнил всего несколько цифр.
– А почему дальнобойщика? – уточнил Комбат, поняв, что сюда приходил не кто иной, как капитан Рожкин.
– Ну, в общем, дальнобойщики оставили Семеновне ящик водки. А водка оказалась паленой. Ну и напарник этого, который у нас лежит, уехал вроде на фуре со всей той водкой. Но, я думаю, этот капитан дотошный. Догонит он того напарника.
– А как же напарник? Он что, не отравился? – спросил Пышкин.
– Да он не пил вроде.
– А Семеновна, которая владеет этой гостиницей?
– И она не пила, – покачала головой Адамовна.
– Так может, они специально этих троих отравили? – продолжал интересоваться Пышкин.
– Если бы троих, – вздохнула Адамовна. – Там еще один мужчина лежит и две барышни.
– Ого! – удивился Пышкин. – Прямо лазарет. Это что, может, диверсия была?
– Дурь это была, а не диверсия! – махнула рукой Адамовна. – Хотели на халяву напиться. Вот и получили.
– А что, если еще к вам привезут… Есть куда пристроить? – осторожно спросил Пышкин, вспомнив о тех пострадавших, которым они вызвали «скорую помощь».
– Да у нас и без того мест нет, – вздохнула Адамовна, – вы же видите. На носилках пристраивали.
– Так больница же у вас большая. Просто огромная! – пожал плечами Комбат. – А вы говорите,