что мест не хватает.
– Да это только вид! У нас всего одно крыло работает, – вздохнула Адамовна.
– А почему так? – спросил Комбат.
– Да во втором – ремонт.
– Как «ремонт»? – удивился Комбат. – Больница-то совсем новая. Даже краской еще пахнет.
– Ну да, к Олимпиаде решили новую больницу построить, план перевыполнили, ленточку перерезали, министр из Москвы на открытие больницы приезжал, – пожала плечами Адамовна. – А пошли дожди, стена возьми и обвались. Хорошо, что в том крыле, как чувствовали, мы еще обставиться не успели. Только кровати. Аппаратуру завезли.
– Как стена обвалилась?! – удивился Комбат. – Вы же говорите, что только что построили. И что объект вроде как олимпийский…
– Ну да… Только на этих олимпийских объектах всяк нажиться спешит. Как говорится, и жук, и жаба, – вздохнула Адамовна.
– Так а в чем дело, хоть разобрались? – спросил Комбат.
– Вроде как раствор не тот или бетон, не разберешь. Вроде слышала, что китайцы там что-то напортачили. В общем, на чем-то сэкономили. Мы письмо писали в фирму, которая строила. «Нью Сочи» называется. Начальник у них там еще с такой смешной фамилией. Не то Пышкин, не то Плюшкин. А к нам чуть ли не из Олимпийского комитета приехали какие-то серьезные начальники при галстуках, пообещали, что все исправят, и расписку о неразглашении взяли. Но я вот вам рассказала… Сама не знаю почему… Вы же не журналюги, люди военные. Лишнего не сболтнете.
Комбат выразительно посмотрел на Пышкина и покачал головой. Пышкин сидел опустив глаза и не знал, куда девать руки.
– А у вас еще одна больница есть? – спросил Комбат, вспомнив, сколько еще пострадавших осталось на территории завода.
– Нет, – пожала плечами Адамовна, – только роддом. Правда, есть старая больница, но там оборудования практически никакого. Туда тяжелых не возят.
И тут у Пышкина зазвонил телефон.
– Вы вызывали «скорую помощь» на Красную, 7? – строго спросил незнакомый голос.
– Да, – ответил Пышкин.
– Вы говорили, что здесь много пострадавших?
– Ну да, их там было несколько десятков, – кивнул Пышкин и добавил: – Вот и товарищ мой может вам подтвердить.
– Вы с вашим товарищем много выпили?
– Мы вообще не пили, – резко сказал Пышкин.
– Так почему мы только двоих здесь обнаружили? – спросил тот же голос.
– Не знаю, может, кто-нибудь еще «скорую помощь» вызвал…
– Нет, больше никто не вызывал и вызвать не мог. Машин у нас больше нет.
– Ну может, тогда своим транспортом кто-то их довез… – высказал предположение Пышкин.
– На чем? На самосвале? Или на автобусе? Вы же говорили, что там десятки пострадавших.
– Подождите, но если бы я хотел пошутить или там разыграть, то я бы наверняка хотя бы не со своего телефона звонил.
– А вы вот представьтесь! – предложил звонивший.
Но Пышкин, покосившись на Адамовну, которая только что уже пыталась склонять его фамилию, проговорил:
– Это вам еще зачем?! Я сделал доброе дело, а вы еще требования какие-то выдвигаете!
– В общем, так, ваш телефон у нас есть. Выплатите неустойку.
После этого голос отключился.
– Ничего не понимаю… – покачал головой Пышкин.
– Что такое? – с тревогой в голосе спросила Адамовна.
– Да на территории того завода, откуда мы привезли тех, кого вы спасаете, оставалось еще очень много пострадавших.
– И что?
– Мы вызвали «скорую помощь». А они говорят, что там никого нет… Всего двое. А люди лежали без сознания. Может, и не одни сутки лежали… Их могли в какую-нибудь другую больницу отвезти?
– Нет, – покачала головой Адамовна.
– Так куда же они тогда делись?
– Может, им лучше стало. Они встали и ушли, – предположила Адамовна.
– Сомневаюсь, – покачал головой Пышкин.
– Сейчас туда поедем и на месте разберемся, – сказал Комбат, вставая. – Спасибо вам, – поблагодарил он Адамовну и пообещал: – Обязательно еще приедем к вам, и не с пустыми руками. А этого Пышкина или Плюшкина я сам лично из-под земли достану и накажу! – напустив строгость, пообещал Комбат.
– Всего доброго. Если что, обращайтесь, – проговорила Адамовна.
– Да, к вам сейчас двоих привезут с завода, проконтролируйте, чтобы все было по высшему разряду. Нам их допросить потом нужно будет, – попросил Комбат и, понизив голос, добавил: – Но о нас лучше ни местным, ни тем, что из Москвы вдруг прибудут, лучше ничего не говорите! Мы по отдельному ведомству.
– За этими с завода я сама лично прослежу. И о вас буду молчать, раз так надо, – пообещала Адамовна и добавила: – А вы про Плюшкина не забудьте. Или, может, все-таки Пышкина…
– Нет, это я не забуду! – едва сдерживая смех, как можно серьезнее проговорил Комбат.
А как только они с Пышкиным вышли в коридор, комбат хлопнул Пышкина по плечу и спросил:
– Ну что, Плюшкин. Докладывай, как докатился ты до жизни такой! Как ты умудрился завалить больницу?!
– Да это все китайцы… – покачал головой Пышкин, когда они уже сели в машину и Егор взял курс на Красную, 7.
– А при чем тут китайцы? – не понял Комбат.
– Да мы, когда выиграли тендер на строительство нескольких олимпийских объектов, искали подрядчика. Этими делами у меня Кравчинский занимается. Сначала с кем-то из своих, в Польше, договор заключил, а потом Кравчинский погнался за экономией и нашел какую-то китайскую фирму. Говорит, что и через поляков все равно китайцы свои материалы втюхивают. Заключил с китайцами договор напрямую. А они нам втюхали вроде как новейшие свои разработки, материалы какие-то новомодные. И, я так думаю, наши еще кое-что себе утащили. Мало того что материал некачественный, не для наших условий, так еще и меньше, чем надо, его использовали. Температура поменялась, дожди пошли, и все… Это еще хорошо, что жертв нет. Кравчинский взялся все это уладить. У меня на взятки главврачу приличную сумму взял. Но ведь все равно проблему не решил.
– Да ладно, не решил, так решит, – успокоил его Комбат, но потом вспомнил, в каком состоянии находится сейчас Кравчинский, и добавил: – Или, если он не придет в себя, мы решим. Сейчас у нас проблема посерьезней будет.