хитрая мне знакома…Корё, значит…
– Ты знаешь??? – выдохнул от неожиданности, и вся его «тактика» рассыпалась на кусочки.
– Ну, и как он там? – игнорируя предыдущий вопрос, спросило «чудо».
– Кто?
– Брательник, мой, гоблин, как поживает, спрашиваю…
– А, да хорошо, наверное, я только слышал о нем, встречаться не доводилось.
– Эт, хорошо, когда хорошо… Так зачем, скажи, на милость, сунулся во владения мои, а?
– Человек пропал, хороший. Говорят, где-то здесь бандиты его захватили…
– Ммммм, любовь, значит? Ну-ну…
– Почему, любовь? Человек, говорю хороший, мужчина, прокричал, на всякий случай погромче Лиён.
– Неча орать, я не глухой. Только кто в нашу Тырновку без любви-то тырнется? Любовь… Мощнейший стимул для мужика, навроде меня, ну, или тебя…
– Да я вроде…
Странный все-таки этот нелюдь… – подумал Лиён, пристально вглядываясь в лицо, или что там у него, вместо оного. Его нос был неподвижен, но им будто-бы недавно кололи орехи, а потом, за ненадобностью, вставили на место. А вот рот пребывал в постоянном движении. По виду, это была беззубая трещина на сухом пеньке, почерневшая от времени, и она не закрывалась ни на минуту, постоянно причмокивала, пришепетывала, постоянно что-то разжевывала, корешки, наверное. И когда он начинал говорить, крошки сыпались вниз. Лиён сделал шаг назад. Я ему о пропавшем мужчине, а он про любовь…Хотя…Наверное у каждого есть моменты, о которых никто не должен знать. И что это за слово такое «тырнется»? Надо будет у Оленьки спросить.
– Вот и я тоже, поначалу, «вроде», а потом, когда вник в суть-то дело, ну и кинулся спасать.
– Кого?
– Любашу, любовь мою, первую и единственную, ты, что, думаешь, я всегда старым пнем был? Неет, милок, и я когда-то человеком был…
– Любаша это имя твоей девушки?
– А то… Появились, как-то в нашей деревушке девчата, пятеро, и среди них Любаша, красоты неописуемой. Глаза черные, как ночь, коса под цвет, до полу, игривая, дерзкая. Ну, я к ней, а она ни в какую. А, они, девки эти, все по лесу днями и ночами шастають, апосля грибочками торгують, с торговли энтой и жили. А, народ-то у нас, деревенский, смекалистый, проследили за ними.
Оказалось, ведьмы эти, посвящать Любаню собрались, место выискивали, готовились, значит. Как услышал я скверность такую, вилы в руки, и айда в лес. Ночь. Темень, хоть глаза выколи. Да сердцем своим, чувствую, где она, Любовь. Нашел. Увидел. На полянке освещенной только луной и свечками, плясали нагие девчата. В центре Любонька, моя, волосы распущенные наготу скрывают, стоит, бедолашная, вроде, как молится. И подходит к ней старшая, и одевает ей венок из папоротника. Все, думаю, пора. Я и выскочил с криком «Прочь руки, нечисть, поганая».
Вот и весь сказ. Очнулся я здесь, в дупле, коростой покрытый. Застыло время для меня, застыли и деревья, что танцевали с ведьмами, и лес этот про̒клятый, люди стороной обходят.
Давно это было, уж и забывать стал, – захихикал старик из дупла.
– Печальная история, так ты теперь хозяин «пьяного леса»?
– Куда, там, – сторожую…
– А, может, видел, кого? Сегодня, рано утром, никто не проходил, мимо?
– Нееее, спал, я, наверное, – он опять визгливо захохотал, скрылся, и из дупла опять посыпался мусор.
– Издеваешься, надо мной, «шишак»?!? – Лиён в гневе обнажил меч.
– Нен-нет, – послышалось, откуда-то снизу, щекотноо, зарррраза, чешется, мочи нет…
– Что у тебя может чесаться!?! – и он опять плашмя ударил по дереву.
– Ох, отпустило… да не знаю я, внизу что-то шевелится, сил нету терпеть…
Его голова опять показалась из дупла. А, ну, мил человек, ковырни-ка, оружием своим грозным, вон там, прямо, где стоишь…Пожалуйстаааа…
Линён нехотя стал разгребать землю, между полусгнившими корнями.
– Да тут нора, и огромная, – сообщил он наверх.
– Ах ты, короста, я так и знал, давай-давай, разгребай дальше, это крыса, каждую весну приходит, норовит гнездо себе обустроить. А может и не она, может кто и пострашней…
– Нет, так не пойдет, так я до вечера рыхлить землю буду. Надо точно определить противника, узнать с кем имеешь дело, а потом выбирать каким методом бороться – мечом, водой или огнем, – сказал Лиён, открывая свой мешок.
– Огнем опасно… – отозвался старик. Полыхнет, гакнуть не успеешь…
Осмотрев содержимое мешка, он вытащил зеркальце.
– Так, дедуля, а теперь, замри, что б ни звука, понял?
Он установил зеркало напротив входа в нору, и сам отошел в сторону, так, что бы видно было, кто появится в отражении. Через какое-то время, действительно, появился дрожащий крысиный носик, она беспокойно принюхивалась, исследуя степень разрушения. Лиён держал наготове обнаженный меч.
Не чувствуя подвоха, зверушка побегала по взрыхленной земле, обнаружив посторонний предмет, она попробовала его на зуб, и остановилась ровно напротив зеркала, встала на задние лапки перед ним.
Зажатое в руке оружие, готово было нанести удар. Но, он не сделал этого. Не то, чтобы он впервые видел крысу, нет. И удивило его не то, что она была размером с пузатую кошку, а то, как она отреагировала на свое отражение. Стоя на задних лапках, она, разглядывая себя в зеркале, почесала затылок, потом спинку, и он рассмотрел ее лапку, она была розовая, морщинистая, с четырьмя длинными пальчиками, и ноготочками, совсем как у человека.
И тут, произошло невероятное. Она открыла свою пасть, обнажив огромные желтые зубы, и закричала, так пронзительно и противно, что он подумал: «Если бы у меня на спине была шерсть, она бы встала дыбом».
А крыса продолжала кричать на свое отражение, ее голый хвост, словно бич, бил по земле. Она отпрыгивала назад, и снова приближалась, не прекращая издавать резкие звуки, но вдруг, затихла, как-то вся обмякла, превратившись в неподвижный грязно-коричневый столбик.
Поначалу, оторопевший от неожиданности, он все-таки пришел в себя, медленно подошел, и коснулся мечом грызуна.
Крыса мгновенно ожила, ошарашенными глазами глянула на еще один блестящий предмет, оттолкнулась передними конечностями, ее тельце вытянулось, затем резкий толчок задними лапками она взвилась вверх до самого дупла, клацнула зубами перед лицом перепуганного старика, тут же полетела вниз, шлепнулась животом об землю, вскочила и огромными прыжками бросилась наутёк.
– Держи, ее! Лови, ее! – истерично кричало сверху.
– Вот и все, похоже, больше она тебя беспокоить не будет…
– Вот, за что я вас, людей уважаю, так это за смекалку, а что это, у тебя за зеркальце такое? Мож, подаришь, старику?
– Нет, не мое это, самому во временное пользование дали, – ответил Лиён, осторожно стряхнул землю с волшебного предмета, глянул на свое отражение в нем, пожал плечами и бережно уложил его в мешок.
– Ну, да, ну, да, «Все в мире тлен – все временно». Так и быть, привязывай свою веревочку, ко мне. Так понимаю, планируешь вернуться?
– И не один, – последовало мрачное сообщение, и поклон старому дереву, – приятно было побеседовать дедушка… Прощайте…
– До встречи, вну̒чек. До скорой встречи!
Лиён углубился в лес, рассматривая деревья и периодически издавая звуки