захудалого шуршика.
***
Всевладий, Красава и Ариадна, с необъяснимой грустью прощались с Фабулой, наблюдая, как когда-то цветущая долина, втоптанная в грязь недавними событиями, восстанавливает свой первозданный облик. Мирные крыски стройными рядами опускают в ямку смоченную собственной слюной семечко и загребают ее розовыми, похожими на человеческие, лапками. Мелкие паучки-роботы снуют вверх и вниз, восстанавливая поврежденные здания, и те, похрустывая и постанывая, расправляя плечи, выпрямляют спины, тянутся вверх к зеленому сверкающему солнцу.
– Ишь, ты, суетится-то как слаженно…
– Кто? Что ты имеешь ввиду? – спросила Красава, сложив козырьком ладошку, на всякий случай еще раз окинула взглядом окружающее их пространство. Ей все казалось, что она что-то упустила, что-то не успела запечатлеть в своем сознании.
– Искусственный интеллект, сверхсложная техника, вайфай…
– Вайфай это фамилия или абстрактный предмет? – прервала его Красава, и глаза ее снова заблестели как у коллекционера обнаруживший неизвестный доселе артефакт.
– Ага, Планетарный Вайфай Интернетович.
– Впервые слышу…
– Чан Ми проснется, спросишь, она тебе и покажет и расскажет. Да не в этом дело. Нехорошие предчувствия у меня, девоньки, давно уже получаю сигналы от земли нашей матушки и зудят ладони, призывая исполнить священный долг.
– Ну, что ты, Сева, все уже позади – забеспокоилась Арина,– шайка бандитов обезврежена, и потом, – она минутку помолчала, и с какой-то жалостливой надеждой в голосе спросила, – мы же никогда войн не развязывали, может, обойдется на этот раз?
– Да, ты права, не развязывали, мы их заканчивали, только на фоне будущих сражений, война с Траяном покажется нам легкой прогулкой с небольшими препятствиями. На сегодняшний день мы отрубили лишь одну голову у злобствующей гидры, но, как известно, на ее месте вырастает две, и эта образина, что кольцом вьется вокруг нашего дома, еще долго будет смердеть, отравляя ядовитыми испарениями, умы и души наших соотечественников.
– У тебя есть план?
– Державу возрождать надобно, чтоб ни одна рогатая скотина сунуться не посмела.
Ариадна обреченно вздохнула. Снова бесконечные путешествия в поисках уникального гена, уникального человека. Изматывающие странствия в прошлое, после которых, ее якобы спящее тело еще долго восстанавливалось. Приходилось заново привыкать к земному притяжению, запуская совсем иные процессы мышления, а они заставляли вспоминать, что у нее есть Оленька и материнский долг перед ней.
– Не переживай, у меня уже есть один на примете. – Всевладеющий хохотнул, будто бы ему вспомнилось что-то смешное.
– Наш?
– Не знаю пока, Аринушка, вместе проверять будем. Чудной он только, я за ним давно наблюдаю. Тихий, такой, скромный, с виду обычный, ничем не примечательный человек.
– А почему чудной? Это не опасно чудному помогать? И вообще, чего темнишь, объясни толком.
– Ну, вот смотри, когда «приличные» люди в наглухо застегнутых костюмах, с экранов сурьезно вещают, поучают, сулят кисельные берега молочные реки он, при всем чесном народе с обнаженным торсом на коняке скачет, и мороз ему нипочем, в ледяную прорубь окунается – эх-ха, краавчик! А враги его лютые, чужеземные, вой поднимают, карикатуры рисуют, обзывают по всякому. А он тихой сапой свое дело делает, не об себе, об народе печется. Проходит время глядь, «приличные» вослед ему растелешились, кто гантелями играет, мускулами хвастается, кто лапту нашу, в гольф переименовал и с невероятным апломбом шары катает по газонам стриженным. Вот, мол, глядите на меня – я лучше его, я умнее.
– Соревнования это не показатель, – категорически заявила Красава, – знаю, как угораешь ты от глупостей всяких, вместо того, чтобы делом заниматься.
– Да, ты права, не игрушки, а поступки человека о многом говорят, – продолжил Всевладеющий, – и не только лицо но казалось, и борода его осветилась нежностью, словно склонился он над колыбелькой своего первенца.
– Видел я воина, совсем мальчишку, что вышел на смертный бой, один на один, с разъяренной толпой чужеземцев. Отравленная винными парами, она бурлила и воняла и готова была рвать и терзать, а то и сечь головы славянские и разнести по камушку здание, в котором укрылись не столь отважные его товарищи. И заговорил он на их родном языке, и речь его не была пламенна, но с мягкой укоризной, он донес до каждого и всех скопом, что готов биться до последнего вздоха, в одиночку, защищая свою Родину, как и они сейчас защищают свою.
– Гневливая толпа это бунт, это страшная сила, вот, помню, когда стрельцы у Петруши взбунтовались…
– Мама, я тебя умоляю, мы наизусть знаем эту историю. И, что дальше, Сева, была драка?
– А вот и нет, милые мои девочки. Рассосался конфликт, не дошло до столкновения. Видно, Создатель наш вложил в него умение властвовать над толпой. И вот стоит перед ними обычный парнишка, и такая в нем внутренняя сила и уверенность в своей правоте, что призадумались басурмане. И чуют они за спиной его не только Русь могучую, степи бескрайние, леса тенистые, моря и реки глубокие, и главное, стоит за его спиной весь славянский народ.
– Ничего не понимаю, на блаженного ставку делаешь? По тому, как страху у него нету совсем?
– Подслушал я мысли его, когда он медленно-медленно мягкой неслышной поступью, поднимался по ступеням обратно, ожидая, что возможно последний раз в своей жизни, услышит выстрел, или окрик. И только когда закрыл за собой дверь, слегка качнуло его в сторону. Но это была минутная слабость, ведь он только что простился с женой и детишками. Да.. Обычный, да не совсем, смею вас уверить. Мудрые китайцы что говорят по этому поводу?
– Что?!? – возмущенно воскликнули женщины, Дана уже давно поглядывала на них, намекая, что пора в путь-дорогу отправляться.
– Одна из китайских мудростей гласит: «Лучший бой, это тот, который не состоялся».
– Ничего не понимаю, тихоню на царство? Он хоть два слова связать может?
– О, да, когда он говорит с народом, все и свои и чужие внимают ему с открытыми ртами, а если уж осерчает, то давятся они кровавым форшмаком, который для нас разжевали, застряет он у них в глотке.
Глаза Всевладеющего увлажнились, сверкнули печалькой, и он даже шмыгнул носом.
– Да ты, что, братка, плачешь? – Красава оторопела, впервые видела она Всевладеющего таким… Таким…Жалостливым. – Все будет хорошо, мы справимся, Аринушка все проверит, и потом, у нас есть Чан Ми, непревзойденная дщерь наша, Великая помощница тебе.
– Ладушка! Женка моя единственная, любви Богиня, хранительница родного очага, заждалась, поди, матушка! – и, смахнув одну выкатившуюся слезинку с обгоревших ресниц, подал знак, что пора возвращаться.
***
На опустевшей площадке ненадолго задержались Оленька и Лиён, запрокинув головы, они прощались с шуршиками. Но Оленька лишь формально помахивала ручкой.
– Дядя никогда не произносит пустых фраз, – что-то в последнем монологе ей не понравилось, и она, схватив за руку Лиёна, буквально потащила, увлекая его за собой, вслед за остальными.