съедим, то на ходу стрескаем. Отсюда нам без остановок пилить до нового ночного лагеря. Весь день в седле.
— А-а.
— Что? Мы удираем — или у нас почасовая оплата?
— Ну мало ли… Хмм, оплата, — задумчиво повторил демон, покачивая головой, отчего его звероглаза отсвечивали то багряно, то золотисто:
— С тобой ясно, кем ты нанят. А — он?
Нарезая помельче кусок солонины, Кривой проворчал:
— Знаешь, у нас в Аладринге, на воровской таможне добрейшего сеньора Боласа, говаривали так: «чем меньше ты знаешь — тем меньше и получишь», В смысле, тем крепче шея держит голову. Я не спрашиваю. А если о чем догадываюсь — держу свои догадки при себе. Здоровье у меня пока что одно, а его интересы, — вор кивнул на храпящего под шкурами головореза, — совпадают с нашими.
Веки демона потяжелели, взгляд стал отсутствующим.
— Когда-то это уже было. Да. И не помогло.
— Ты что-то сказал? — переспросил, не разобрав тихий шепот, Кривой. Он встревожился, перестав даже резать мясо. Демон поморщился, пригасив на миг огонь глаз:
— Так, не о вас. О Силах.
— А-а… — протянул на этот раз Кривой. Он поколебался немного — и снова принялся нарезать мясо, когда демон снова подал голос:
— Ну хорошо. А ты? Я не требую от тебя полного ответа, но вообще-то ты сам знаешь, зачем тебе мои проблемы?
Юноша замялся, неожиданно фыркнул, пожал плечами:
— Если все раскладывать по горшкам, то не знаю. Правда, не знаю. Конечно, есть целая куча причин, чтобы делать то, что делал и продолжаю делать. Но если бы я не хотел заниматься всем этим, то нашел бы не меньше веских возражений.
— Значит, главное — твое отношение ко мне? — усмехнулся демон. Вор кивнул:
— И еще кое-что, — неожиданно серьезно сказал Рик Хаш, — Наверно, все же самое главное в том, что как у каждого вора Миррор, у меня есть свое понятие о чести. И оно говорит мне, что надо помогать тем, за кем погоня. Сегодня я спрячу тебя, а завтра, может, я сам приду к тебе просить помощи. Вот и все.
— Мальчик становится мужчиной, — подал голос из-под шкур Архиерей, с сопением вылез, неразборчиво помянув разбавленное вино, побрел за камень.
— Я тебе не мальчик! — взвился Кривой.
Из-за камня к журчанию прибавился смешок. Затем на фоне черты горизонта появился поправляющий теплые лохматые штаны бандит. Он снисходительно заметил, подергав себя за бороду:
— Для мужчины у тебя маловато шерсти на лице.
Демон успокаивающе заметил:
— Ну-ну, это временный недостаток. Да уймись ты, наконец! Он же специально тебя доводит, поскольку ты смешно пыхтишь, когда злишься.
Вор покосился на разбирающего тюки ухмыляющегося Архиерея и проворчал:
— Жаль, что когда у меня достанет шерсти на лице, ты давно уже станешь взаправдашним архиереем в каком-нибудь отдаленном монастыре. Конечно, если раньше тебя не пригласят работать в аттракционе.
— В аттракционе? — не понял Архиерей.
— Ну да, немного покачаться на веревке. Это печальнее, но и вероятнее, — фыркнул Кривой.
— Ну, такой глупости я себе не позволю. А вот насчет удаленного женского монастыря — это бы неплохо, — плотоядно проворчал бандит.
— Достал ты меня, — вздохнул вор, — Святоша, тоже мне!
Архиерей уселся у огня напротив демона, погрел руки, глянул вверх, почесывая бороду:
— Скоро рассветет. Поедим поплотнее да двинемся по ледку — холодку. Ехать нам сегодня до упора, дотемна. Так что ешьте впрок. Обедать не будем.
На огне шумели все котелки — от маленького чумазого плоского Рика до позаимствованного Архиереем у себя дома огромного, способного до отвала насытить крестьянскую семью — в этом топился колотый лед. Остальные четыре разномастных посудины до краев заполняло начинающее клокотать густое варево. Живот юноши отозвался громким ворчанием на растущий запах похлебки. Он опустил в котел с водой позвякивающие бутылки, наполнив их осторожной струйкой из меха вином. Тем временем демон снял с огня котелок и спокойно влил в себя ключом кипящее варево. Вздохнул, откинулся и привычно похлопал себя по бокам. Как всегда в этот момент, сердце Кривого екнуло: а вдруг демон ищет тот самый предмет, что был им потерян на тракте? Возвращать талисман Рику страшно не хотелось. Ведь непонятный предмет из другого мира одним своим присутствием как-то помогал смягчить самых жестоких людей, так что с ними можно было перекинуться словом, а то и добиться чего-то нужного.
Члены Воровского братства покончили с едой одновременно. Кривой тут же засуетился, закидывая снегом и ледяной крошкой горючие каменья, чтобы забрать неиспользованное топливо с собой. Архиерей одновременно с вором загремел посудой, укладывая вещи в седельные сумки. Демон со вздохом поднялся на ноги и занялся тем же.
Через полчаса, когда восток стал светлеть, они покинули каменный закуток и двинулись на юг, спускаясь навстречу окаймляющей горы белой полосе. На горизонте слабо перемигивались уже почти незаметные звезды. Демон махнул рукой в сторону горизонта:
— Это и есть ваша Черная Пустыня?
— Ага, — без энтузиазма подтвердил юноша, — Она и есть. Ее край. А белое — это и есть Сухие Топи.
— К счастью, сейчас они не сухие, — заметил Архиерей. Демон оглянулся на подсвеченные светилом верхушки гор:
— А почему у перевала такое странное название?
— Потому, что однажды два десятка измотанных погоней за кочевниками солдат Герцога разбили там палатку и заночевали. И вымерзли до стеклянного звона. Теперь понял, почему мы ломились оттуда со всей мочи?
Демон молча оглянулся на перевал. Восходящее светило залило лед ослепительным сиянием, и демон оценил смертоносную красоту сияющей опрокинутой дуги от звезд — к звездам, откуда их уводили подскальзвающиеся лошади, тянущие людей за поводья.
32. Герцогство-3
В кабинете Герцога из багрового жаркого облака медленно сгустилась фигура Властителя Тунга. На этот раз майанец не стал проявляться полностью. Его заполненный жаркими огненными языками фантом парил над полом.
— Отпущенные вам семь дней истекли. Демон все еще жив, поэтому я начинаю заниматься делом сам. Вы не справились с задачкой, поэтому не дуйтесь на результаты. После уничтожения подопечного мои силы займутся этим миром, — безо всякого выражения бросил Властитель и тут же исчез.
Герцог остался в кабинете один. Он медленно опустился в коричневое кресло и охватил голову руками. Уже достаточно знакомый с Тунгом, он очень отчетливо представил себе, как именно займется Тунг провинившейся планетой. Герцог не дал себе слишком много времени на эмоции. Если бы он переживал, ничего не предпринимая, он не был бы Герцогом.
— Обстоятельства меняются, но неизменна потребность в управлении, — напомнил он себе, — У меня неприятности. Тем больше надо сделать.
Дернул шнур звонка, и у кресла возник