Читать интересную книгу Баллада о краденой памяти - Ежи Радзивилл

адъютант. Устало распорядился:

— Последние данные по демону.

Адъютант с готовностью поклонился, одновременно поднимая упавший со стола рулон карты, кивнул и начал говорить, разворачивая карту на столе:

— Если верить показаниям машин, ночью место не менялось, скорее всего он отдыхал где-то в районе Черногорья. Затем, утром, примерно с рассветом, он продолжил движение на юг, в Черные Пустыни. За день его местоположение постоянно менялось, все время удаляясь от Черногорья почти точно на юг, незначительно смещаясь к востоку, — одновременно адъютант показал декоративной указкой примерное направление движения демона.

Герцог вспомнил, сколько средств и времени ушло на сооружение оптических телеграфов, несколькими линиями тянущихся от столицы на север, юг и восток, к пограничным крепостям, каким чудом еще совсем недавно казались новости, доставляемые с границ за какие-то полчаса, а — что теперь?

Машины.

Непонятные ящики, перемигивающиеся какими-то разноцветными кристалликами, с непостижимой скоростью соединяющие мгновенно с такими же, где угодно, когда угодно. Без эстафет, без затрат, без подвигов. А что завтра? Снова ко взмыленным коням, красивым, но таким медленным, что сообщения ползут к адресату несколько часов?

Герцог вздохнул. Он понял, что адъютант уже давно выжидательно молчит.

«Старею,» — подумал герцог и еще раз вздохнул:

— Подай-ка горячего вина. И после записывай.

Глотнул из поданного кубка, откашлялся:

— Первое. До моего распоряжения в Пустыни не входить. Оставаться у самого подножия гор, отдыхать и наблюдать.

— Второе. Немедленно приступить к восстановлению оптического телеграфа, поскольку машины чужаков, возможно, в ближайшем времени перестанут работать.

— Третье. Для скорейшего восстановления телеграфа вести его от всех гарнизонов навстречу друг другу. Иначе мы можем остаться без связи в любой момент. Сформулируй это как надо.

Адъютант кивнул. Герцог снова отпил горячего, ароматного вина и продолжил:

— Охранять вышки как положено по военному времени — сотня пехоты либо двадцать верховых. Если машины перестанут работать раньше, чем мы восстановим телеграф, то пользоваться эстафетой там, где он не работает. Поэтому с сего часа проверять связь. Скажем, каждые два часа удостоверяться, что машины еще работают.

— Вы ожидаете, что они смогут быстро перейти снова к телеграфу? — усомнился адъютант. Такое иногда ему позволялось. Герцог нехорошо усмехнулся:

— Им придется быстро перейти. Пиши дальше. Тайной полиции сократить свое присутствие в экспедиции до минимума, всем, кого Тасбаль захочет вернуть в постоянные места службы, пусть быстро возвращает. Но сам пусть остается на месте. И последнее. Не ввязываться ни в какие переделки. Оцепить границу, смотреть, слушать и ждать. Обо всем необычном сообщать немедленно.

Герцог помолчал. Кивнул своим мыслям:

— Пусть дотянут, если позволит время, телеграф до войск. И надо наладить снабжение. Кто знает, сколько придется им там ждать.

Не прошло и получаса, как лист с распоряжениями Герцога лег на стол между Седым и Тасбалем. Вельможа, укутанный в дорогие сверкающие меха, прочел, хмыкнул, разглаживая мизинцем холеные усики, щелчком ногтя перебросил лист бумаги, как докучливое насекомое, на другую сторону стола Седому.

Шелест документа заглушал чуть приглушенный войлоком палатки вой ветра. Две походные печи, набитые горючим камнем, едва обеспечивали положительную температуру внутри. Вся обстановка походного житья вызывала у Тасбаля легкую брезгливость — эти простые походные складные стулья, эти жесткие и вечно сырые кровати, да и пошлые бытовые трудности, напоминающие о неустроенности военного лагеря. Впрочем, обстановка жилья принадлежала Седому, и Тасбаль сдерживал свое недовольство — он прекрасно знал, что глава песчаных крыс Герцога устроил его с максимальным комфортом. Сам Тасбаль не имел ни такого шатра, настоящей работы шарани, теплого и предельно легкого, ни превращающейся почти в ничто при перевозке мебели, ни даже сундука, согревающего вино целые сутки. Конечно, он мог распорядиться, чтобы ему доставили вещи шарани, но до сих пор в них не возникало надобности: Дарт Тасбаль прекрасно руководил ввереными ему людьми из своего комфортабельного дворца в столице, лишь немногим уступающего в роскоши герцогскому.

Седой бесшумно приоткрыл крышку сундука и достал пару бутылок ароматного южного вина. Отдав их подошедшему денщику, еще раз внимательно перечитал бумагу, поднял глаза на кавалера:

— Прокомментировать?

— Изволь, ведь ты знаешь, как мне интересны твои выводы из этих скучных бумаг, — слегка улыбнулся Тасбаль. Денщик безмолвно поставил перед ними по кружке, тарелки с немудреной дорожной снедью и отступил в полумрак за спину Седого, став почти неразличимой тенью. Седой кашлянул:

— Ну во-первых, планы рухнули, и сейчас стали лихорадочно изобретать что-то свежее и пригодное к новым условиям. На арене появилась либо ожидается появление новой, мощной силы, способной нанести нам серьезный урон. Словом, Герцог ждет, ждет большой драки. А мы должны будем сцепиться с победителем. Это подтверждает и уменьшение количества, э-э, сыщиков. Ведь мы знаем, что он дорожит своей тайной полицией гораздо больше, чем военными, не так ли?

Тасбаль снова улыбнулся, слегка кивнул, поднимая кружку:

— Да, что-то в этом роде. Будем надеяться, что все закончится побыстрее. Ждать в Черных Пустынях неведомо чего, бр-рр! Ожидание не лучшее времяпровождение, а Пустыни — далеко не самое гостеприимное место на свете. И еще неизвестность в придачу. О, кажется этот чертов ветер все же притих! Давайте-ка еще раз посмотрим нашу диспозицию. У меня почему-то постоянное ощущение недоделанного, недосмотренного. Просто предчувствие какое-то.

Седой вздохнул, глотнул горячего вина и зашуршал рулонами карт. Он не любил предчувствий, предпочитая смутным ощущениям надежность простых вещей.

33. Пустыня-3

Под размеренный ритм копыт, бьющих до звона промороженную равнину, кони несли демона со спутниками к серой черте горизонта. За спинами медленно таяли в белесой дымке пики Черногорья. Они казались плоской декорацией, с удалением утратив объем. Ветер постепенно затих, всадники ехали тряской иноходью в странной, настороженной тишине, привычно-расслабленно утвердясь в седлах, смотря никуда и думая ни о чем, полностью доверяя выбор пути коням. Где-то за гранью горизонта под низким холодным небом затаился легендарный город-призрак Хонар.

Люди чувствовали себя нежелательными посторонними на безжизненной плоскости равнины, но шло медленное время, и они освоились — демон погрузился в себя, исследуя новые возможности, которые дает ему это приключение и с ностальгией вспоминая другую пустыню, занимающую всю поверхность планеты Тарии, а вор что-то забормотал, покачивая головой и гримасничая. Архиерей же чувствовал себя как дома на песке Черной Пустыни. Смягчились даже жесткие складки его лица. Когда светило приблизилось к зениту, юноша сообщил:

— А у меня получилось начало песни. Хотите послушать?

— Конечно, хотим, — добродушно буркнул Архиерей, — С развлечениями здесь дело совсем никак не поставлено.

Кривой выдержал паузу, соображая: «Стоит ли обижаться на такой выпад? Не стоит? А может, ничего обидного не было сказано?», решил не