расстраиваться и приноравливаясь к ритму копыт больше заговорил, чем запел:
«Скорый скакун,
Верный скакун,
Мчит, отдаляя горы,
И ту, что встречу нескоро.
А под копытами — снег да песок,
И эхо ржанью в ответ
На запад взгляну,
И вновь на восток,
Где тает дороги след.
Снег растает, исчезнет след,
Но снова зовет пустыня,
И эхо ржанью в ответ…»
Вор замолчал. Выдержал паузу, поинтересовался:
— Ну и как вам?
Архиерей покосился на него и спросил:
— Это какое по счету у тебя сочинение?
— Ну, первое, а что? — подозрительно спросил юноша. Архиерей молча участливо похлопал его по плечу:
— Да так. Я ж все понимаю. Влюбился. Это хорошо тем, что несмотря на все трудности любовь благополучно проходит. Вроде икоты. Но влюбляться в клиентку непрофессионально.
— Да пош-шел ты, — фыркнул Кривой и отъехал подальше, снова соображая — обижаться на Архиерея или нет. Неожиданно подал голос молчавший демон:
— Впереди есть какие-нибудь камни? Нет? Тогда готовьтесь. Нас встречают.
— Не обнажайте оружие. Буду говорить с ними, — быстро сказал Архиерей, вглядываясь вперед.
Навстречу троице, теперь уже отчетливо видные, летели всадники, на ходу перестраиваясь в полукольцо. Низкорослые, косматые лошади несли закутанных по самые глаза в свободные черные одеяния людей. Все происходило без единого слова: спутников окружили, Архиерей поднял руку, сложив пальцы так, словно держал что-то маленькое, кочевники спрятали свои кривые клинки, а один из них, гарцуя на лошади напротив Архиерея, махнул рукой, приглашающим жестом указав куда-то за спину, развернул свое животное и не оглядываясь поскакал. Остальные всадники, за исключением трех, продолжили свое движение. Архиерей тронул лошадь с места, обронил на ходу:
— Нас проводят в лагерь. А может, и до места. Поехали, поехали!
Теперь у каждого из них справа и чуть сзади скакал кочевник, и это напоминало больше конвой, чем провожатых. Старший, едущий впереди, лишь однажды повернул к ним свое иссеченное шрамами невыразительное лицо, окинув демона холодным взглядом профессионального воина. Они ехали в полном молчании еще полдня, до сумерек. Демон рассматривал выдубленные непогодой, исписанные шрамами лица сопровождающих, оценил их скупые, текуче — плавные движения, много говорящие опытному глазу. От них пахло потом, пряностями и неизбежным в безлесной пустыне едким дымом горючего камня.
Когда диск светила коснулся горизонта, обнаружив неожиданные изломы его линии, Архиерей указал на холмы и заметил:
— Сегодня мы, возможно, переночуем с удобствами.
Незаметные, со стесанными вершинами холмы скрывали целый город, состоящий из неотличимых друг от друга шатров под цвет пустыни. Архиерей указал на него с такой гордостью, словно владел всем здесь находящееся;
— Вот, смотрите. Это лагерь шарани.
От полукруглых шатров к низкому небу тянулись тонкие пряди сизого дыма, играли дети, изредка путникам попадались спешащие по своим делам пешие или конные кочевники. Демон удивился безразличию встречных. Он не раз слышал, что люди извне — очень редкие гости шарани. И ему показалось, что для, по крайней мере, детей должно было бы быть естественно — разглядывать странно одетых пришельцев. Потом он вспомнил мрачные намеки на рабов, добывающих в шахтах горючий камень и качающих воду, и решил быть начеку. Опыт говорил ему, что даже в таком большом поселении кочевников чересчур мало, чтобы выжить без рабского труда. А они еще ухитрялись оборонять свою бесплодную родину от полчищ Гуланайна. Проехав почти в середину поселения, сопровождающие остановились у шатра, ничем не отличающегося от сотен других. Старший молча спешился, бросил поводья одному из своих воинов и приглашающе указал на проем входа, закрытый той же плотной на вид материей грязно-серого цвета.
34. Хонар шарани
Длинная белая трубка, висящая на нитях под потолком, поразила вора и вызвала пристальный интерес демона — она освещала шатер ровным сильным светом, соперничающим с дневным. В остальном же обстановка показалась демону небогатой, хотя и удобной: у стены стояла легкая складная кровать из ароматного дерева афраг, большой стол и несколько стульев. Обстановку дополняли какие-то вещи, сложенные грудой и накрытые все той же серой тканью и две железные печи, тоже легкие, но жаркие, раскаленные докрасна гудящим пламенем горючего камня.
Оглядев внутренность шатра, демон перевел взгляд на хозяев, раскланивающихся с Архиереем и изредка обменивающимися короткими гортанными фразами. Двое из четырех кочевников, бывших ранее в шатре, вышли вместе с доставившим их старшим. Демон решил, что ритуал встречи закончился, и не ошибся. Мужчина средних лет с малоподвижным властным лицом перешел на понятный всем язык теротеро:
— Я вождь этого племени. Приятно видеть друга и его спутников живыми и здоровыми. О причинах вашего приезда поговорим позже, поскольку не в обычае шарани расспрашивать с дороги натощак. К тому же, вы приехали как раз к ужину. Так что устраивайтесь поудобнее, — он кивнул в сторону стола. Речь этого человека, лишенная акцента, но и эмоций, казалась заученной. Чуть позже демон предположил, что сдержанность вождя объясняется присутствием их с Кривым, незнакомых чужаков, и переключил внимание на второго их кочевников. Этот был сед и стар. Его лицо напоминало узловатый потемневший корень, исполосованное старыми шрамами, изрезанное морщинами, изъеденное ветрами, но яркие пронзительно — зеленые глаза остро изучали каждого из троицы. Он ничем не выразил отношения к пришельцам, кивнул и еще более стерильным голосом произнес:
— Я тоже гость в этом доме. Имя мое вам без надобности, но если вдруг, придеся обратиться ко мне, вы можете называть меня хранителем. Хочу также заранее предупредить: я не отвечаю на некоторые вопросы, поэтому, пожалуйста, не считайте мое молчание невоспитанностью.
Архиерей держался раскованней всех. На правах старого знакомого вождя он отпускал шуточки, рассаживая спутников за стол, так что сам он оказался слева от старика — хранителя, рядом с ним сел вор, а демон оказался по правую руку вождя и напротив старика, продолжающего сверлить демона своими пронзительными глазами. Между вором и демоном оказались два свободных сиденья. Не прошло и нескольких минут, как в шатер вошли две крупные женщины и молча сели за стол. Причем одна из них, прежде чем сесть, звонко поцеловала смутившегося Архиерея. Вождь поднял открытые ладони над столом и торжественно произнес:
— Хонар шарани, — Обвел глазами сидящих. За спинами хлопотали девушки, неслышно накрывая на стол. Вождь чуть улыбнулся, заговорил снова, но теперь уже как нормальный, немного усталый собеседник. Его хрипловатый низкий голос казался принадлежащим совсем другому человеку из-за дружеских интонаций:
— Здесь все понимают теротеро, и в честь наших гостей сегодня мы говорим только на