разговоров и звяканье посуды. Пробегающий мимо стола трактирщик кивнул на юношу:
— Влюблен?
— Постоянно, — рассмеялся рудознай, — Ничего. Женится — и как рукой снимет.
— Это точно, — хрюкнул трактирщик и убежал на чей-то зов.
Рудознай и толстяк успели произвести подробный смотр всем тарелкам и прочим емкостям, присутствующим на столе, когда юноша вернулся к делам низменным — жадно накинулся на остывающую снедь, не забывая и про успевшее остыть вино в кружке. Время от времени он тревожно косился на спутников, но больше осторожно, но внимательно окидывал молниеносными цепкими взглядами полумрак трактира. Толстяк заметил это, негромко спросил:
— Что, неважные новости? Не стоит так волноваться. Когда у нас они были хорошими?
— Нужно немедленно уходить? — спросил горщик. Юноша умоляюще указал на набитый рот. Толстяк перевел:
— По крайней мере, успеем нормально поесть. Утолив голод и запив съеденное надлежащим количеством крепкого, терпкого южного вина, юноша выждал момент, когда у их стола никто не крутился и сообщил:
— Придется ехать всю ночь. Нас догоняют. Идут медленно, но уверенно и без остановок. К утру будут здесь. И это еще не все. Худшее расскажу позже. По дороге. Здесь полно шпионов, говорите осторожно. Уезжать отсюда надо в разных направлениях, чтобы не дать следа. Договоримся о месте встречи открыто, но будто через месяц. Пока все.
Горщик мрачно кивнул, проворчал толстяку:
— Уезжаю последним. Дождетесь. Толстяк беззаботно фыркнул, словно рудознай хорошо пошутил:
— Ага. Я — второй. Юноша выразительно посмотрел на сидящего неподалеку слегка пьяного местного сказителя, время от времени исполняющего недлинную балладу:
— Позже меня на три песни.
В узкое окно трактира показался узкий серп, посеребрив пейзаж. Юноша расплатился, купил с собой большую бутылку вина, краюху хлеба и шумно распрощался со спутниками.
Глядя на студента, уходящего в сопровождении хмурого, заспанного конюха, трактирщик вздохнул:
— Эх, молодость!
Горщик с толстяком посидели еще. Затем основательно набравшийся толстяк накупил еды и вина, с помощью конюха кое-как залез в седло и потрусил по дороге, распевая развеселую, но совершенно неприличную песню о жене витязя, ушедшего на войну. Пел он, как всякий лишенный слуха, громко, с огромным воодушевлением, срываясь то на визг, то на рев, отбивая такт по седлу. Когда его вопли затихли вдали, вернувшийся трактирщик спросил у рудозная:
— Что это ваши друзья не переночевав, на ночь глядя поехали?
Горщик, выпив огромное количество вина, все же говорил как трезвый. Он чуть покачнулся и медленно, рассудительно заметил:
— Да какие могут быть друзья? Дорожные попутчики, а не друзья. Хороши были бы друзья — я да законник, да еще этот шальной мальчишка. Садись, хозяин. Уважь — выпей со мной. Твои клиенты вон уж кто домой уполз, а кто и под столами прикорнул. Мои собутыльники тоже ушли: студент рванул завернуть очередную юбку; а законник мчится облапошить кого-то по завещанию недавно умершего дядюшки. Посиди со мной. Это ж у меня последняя остановка перед моим забоем. Там, спору нет, уютно, да собутыльника нет. И, к примеру, стряпать тоже самому надо.
…Когда зеленый фонарь с вершины очередного бугра превратился в одну из ярких звезд, значительно снизивший громкость толстяк совсем перестал напевать. Он больше не производил впечатления пьяного.
Ловким, естественным жестом он неслышно извлек длинное, холодно сверкнувшее лезвие клинка военного образца. Положил его на колени. Впереди, скрытый резкой тенью от серебряного лунного света, под высокими деревьями рощи кто-то стоял. Только демонское зрение, способное различать оттенки температуры, позволило ему увидеть несколько светлых силуэтов на фоне более холодного, а потому и темного провала лунной тени.
От скопления людей отделился силуэт всадника, неспешно двинулся навстречу замершему демону. Окликнул вблизи:
— Это я, Рик. Тут свои люди. Придорожники. Я поговорил с ними, и они не станут препятствовать нашему проезду на юг. Многих знаю по Братству.
— Это хорошо, — проворчал толстяк, отправил клинок на место и спешился, — А то столько народу у вас туда-сюда носится, что ночью, посреди Тракта невозможно уж и спокойно помочиться.
Юноша фыркнул:
— Пока мы пили да ели, им уже нарассказывали про полные кошельки некоего нотариуса. Ну и, соответственно, гм…
— «Запрягай мне, господи, коней беспредела. Я хотел бы пешком, да видно мне не успеть». — непонятно промурлыкал демон. Пожаловался:
— Я сейчас похож на мешок книг, разодранных на клочки и старательно перемешанных.
В ответ забулькала студенческая фляга, оценивающее цоканье и наконец, недовольное ворчание:
— Вино-то как разбавлено!
Демон фыркнул:
— Время, оно немилосердно ко всему, кроме вин, потому что они как бы нескончаемы в своих бочках. И прежде всего благодаря воде.
— Вот будем возвращаться, я ему попомню, — угрюмо бросил вор, — Интересно: он всем так разбавляет, только подгулявшим, только незнакомцам или же нам одним?
— Ты выбрал неподходящее время для такого вопроса, — заметил демон, — Сейчас трудно отыскать кого-либо, покупавшего вино на вынос в этом трактире, кроме нас самих. Кстати, сейчас и мне хочется тебя кое о чем спросить, Ведь ты послан от княжества, да? Но это не вопрос. Я тут кое до чего додумался, так что прошу ответить честно. Обещаешь?
Юноша нервно глянул на силуэт демона и поежился:
— Я ж тебе говорил. Смотря насчет чего. Но ты спрашивай.
Демон хмыкнул и сказал неприятным голосом:
— Ведь у Халрика был контракт на меня. Почему он меня не убил? Ведь это было так просто — чик и все.
Конь вора переступил с ноги на ногу, после недолгой паузы юноша проворчал:
— А ты стал другим. Жестоким.
— А ты не ответил на вопрос. Я бы хотел сначала ответ, а потом обсудим мои перемены.
— Хмм… Ты считаешь, что он мог так просто убить безоружного калеку? И запятнать себя, витязя, на всю жизнь? Или это сделали бы его дружинники? Тоже позор.
— Так нанял бы кого-нибудь. Что, его людям было трудно связаться с членами Гильдии Убийц? Какой прок ему тратить деньги, спасая меня, когда это уже стало, верно, раз в сто дороже?
Юноша пожал плечами:
— О великие боги, откуда я знаю! Если ты думаешь, что кто-то объясняет мне, зачем я должен сделать то да это самое, то ты слишком высокого мнения обо мне. Я уже говорил тебе не раз, что я всего лишь наемник, не больше. И вообще, мы что, так и будем торчать здесь? До уговоренного места лучше доехать, а то Архиерей опять рахбухтится.
Они подъехали к большому валуну на другом краю рощицы. Отсюда до трактира приходилось около часа неспешной верховой езды. Юноша спешился, прошуршал в невысоком кустарнике, собирая дрова, протопал к камню и стал что-то там делать. Демон не спешил