Рудко визгливо заржал. И чем ближе становились Топи, тем быстрее жеребей терял прежнее обличье. Гнедая шерсть полезла пуками, грива растеряла волос, одно ухо сгнило и отвалилось, обнажая череп, и ребра тоже проступили сквозь гниющую плоть.
— А-а-а! — заорал Бокша не своим голосом. — На помощь!
А то, что раньше было лошадью оторвалось вдруг от земли и побежало по воздуху.
Внизу далеко под ногами мелькнула ужасная Топь, Бокша видел все ее нутро, гниющее и черное — как воспаленная рана в которой белесыми червями извивались мавки. Нечисть тащила его прямо туда, и он ничего не мог сделать.
Глава 22
В себя Забава пришла, как будто ее под бок толкнули.
Рывком села и сперва не поняла, где она очутилась. Незнакомое все вокруг, темное, старое… с потолка свисают пучки трав, стены мхом поросли, печь едва держится, вся истрескалась. А на ней кот. Драный до проплешин и тощий, что обглоданная кость.
Ужас!
— Хватит уже глазами лупать, — проскрипело из темноты. — Чай не сова…
И под свет крохотной лучины выступила Ягиня.
Забава перевела дух. Точно, она же в Топь попала. К ведьме на пироги.
— Бабушка… Это ты…
— А кто ж ещё? В мою избушку нет хода чужим, только если сама позову. Ну-ка, — поманила за собой костлявым пальцем.
Забава глянула на князя. Мужчина спал на боку, подложив руку под голову. В тусклом свете лучины резкие черты стали ещё злее, а на лбу выступили крохотные капельки пота. Однако Властимир даже не шевельнулся, пока она тихонько отодвигалась в сторону. И Серый остался спокоен. Вывалив язык, растянулся шерстяным ковром да и сопел себе. Ухом не дёрнул, когда Забава через него переступила, притом очень неловко.
Странно это! Уж не Ягиня ли постараюсь?
Старуха кивнула.
— Их сон — моих рук дело. Чтобы не мешали нам.
— Не мешали?
— Да… Князь не отпустит тебя. И вчерашние его слова — только чтобы время потянуть. Пришлось маленько дурману нагнать. Я ить такая же, как ты была… Могла словом да улыбкой остудить горячие головы, дрему позвать. Но кроме того ворожила на будущее.
Забава от удивления дар речи потеряла.
— Ты знала, что я приду?!
А Ягиня вновь тихонько рассмеялась.
— Знала — это шибко сильно сказано. Чем слушала-то? Не стала я ведой, клятв принести не успела. Поэтому и дар мой так — одно название. А все же руны стали показывать, что ждет Топь гостей. Вот только не князь в здешних местах должен был сгинуть, а ты. Черные псы за тобой бегают, милая. И каждый жаждет в горло вцепиться.
Забава чуть обратно на пол не прилегла. Враги, что ли? Ох, боги светлые…
— Не могу сказать, кто это, — продолжила Ягиня. — Ни лица, ни имен не ведаю. Знаю лишь, что один из них близко. Тут где-то прячется, в селении.
— Зачем я ему, бабушка?
— Зачем кому-то наложница князя? Ха! В бирюльки играть. Или придушить где в уголочке, как слепого кутенка.
По коже разбежалась волна озноба. И верно, многим ведь она поперек горла. Взять хоть тот же гарем. Чаянья наложниц сбудуться, если они с Властимиром завязнут на болотах.
Ягиня кивнула, будто слышала ее мысли.
— Тебе придется рискнуть. А иначе все одно смерть.
И Забава поторопилась склонить голову.
— Я готова делать, что скажешь! Но как успокоить мавок? Какими молитвами или жертвой?
— Не знаю, милая, — развела ведьма руками. — Проси, как умеешь, поступай по велению сердца. Может, и сумеешь пробиться сквозь ту завесу боли, что они испытывают, выгнивая заживо…
От жалости перехватило дыхание. Забава аж руки к груди прижала.
— Идем же скорее, бабушка!
Ягиня посмотрела на нее, тяжко вздохнула, а затем поманила к печке.
— Сперва возьми одежку, я ее маленько починила. И кое-чего нового в сундуках нашла… Не скакать же тебе по Топи в исподнем.
И верно, кроме рубахи на полатях нашлось шерстяное платье. Правда, ветхое и не по размеру, однако Забава приняла его с благодарностью.
— В этом наряде я к ведам пришла, — мечтательно проскрипела Ягиня. — Боги светлые… Порой мне кажется, что это была не явь, а чудесные грезы — столько времени минуло.
— Как ж ты тут жила, бабушка? Совсем одна…
— Да так и жила… Сколь бы ни было плохо, а забытьё во сто крат ужаснее. К тому же Лада любила жизнь. Даже сейчас она все еще держится, но не только ради себя. Знает, что с ее гибелью все живое умрет.
— Но почему Свар… — Забава запнулась под строгим взглядом старухи и, дёрнув шнуровку на груди, исправилась. — Почему виновный не хочет исправить дело? Он же бог!
— Потому что упрям сверх меры. Какому мужику захочется признать ошибку? Все они одинаковы…
А Забава вновь глянула на князя. Тот не слышал разговора — по-прежнему спал. А если бы не ворожба Ягини, то сейчас бы наверняка ругался и не пустил глупую наложницу рисковать собой. Разве это не отличает его от других? Повинуясь внезапному порыву, Забава подошла и, протянув руку, тихонько огладила мужчину по щеке. А Властимир вдруг как заворочается!
— А ну не тронь! — зашипела Ягиня. — Ишь, нежничать вздумала. Лучше бы сердце свое поберегла, мужик любит до той поры, пока в штанах свербит.
— Неправда!
Но ей достался снисходительный взгляд, а затем Ягиня проковыляла к двери и распахнула ее.
— Идем же, нужно успеть, пока день на дворе.
Уже день?! Но в избушке было темно, как ночью… А впрочем, и на дворе не лучше. Черные тучи весели так низко, будто хотели свалиться на головы. Меж деревьев клубился сумрак, и казалось, что он вот-вот снова вспучится и хлынет на них смертоносной волной.
— Ишь ты, — цокнула Ягиня. — Злится Топь, не хочет пускать…
Конечно, она не хотела! Больное животное тоже кусается, даже если с помощью к нему пришел.
— …Приготовься к тому, что она будет пугать злым мороком, — продолжила Ягиня. — А может, чем похуже… Готова?
— Нет, — призналась Забава.
Однако первая потянулась к посоху с черепом. Сама выдернула из земли. И пусть от страха голова кругом, все равно попытается. Уж лучше так, чем вечность просидеть в избушке.
* * *
Властимир
Опять ему снился сон. Как и в прошлый раз, Властимир лежал под тяжелыми водами Чуди — обездвиженный и слабый, а перед глазами вместо мутной воды — залитый солнцем луг.
В цветах весь и такой зеленый — ярче любого изумруда. Никогда Властимир таких красок не видывал. Расписные стены терема и рядом не стояли — в одно мгновение