что ни на есть женский, манкий до одури…
И старуха громко потянула носом.
— …Ни капли горечи не чувствую! Видать, люб тебе князь.
Забава молчала. Боялась сказать глупость, да и незнакомка говорила уж больно смущавшие ее слова.
— …Нда-а-а, такое мужикам вроде князя по душе, — продолжила рассуждать женщина, — чтобы стыд и желание рука об руку шли… Меня Ягиней звать. Смотрительницы к здешним Топям приставлена.
— С-смотрительницей?!
— Верно. Но здесь нам разговаривать толку нет — слишком близко к капищу убийцы…
Убийцы? Это она про Сварога, что ли? Но только Забава хотела спросить, как старуха громко цыкнула:
— …Не смей произносить его имя! А то…
И замолкла на полуслове. К чему-то прислушалась.
Даже мавки притихли. Но лишь на мгновение. Закричав вдруг страшными голосами, схватились за головы, а потом исчезли во тьме. Старуха же подошла ближе и, с неожиданной для тощей фигуры силой, сцапала за локоть. Прытко поволокла за собой.
— Шевели ногами, свет-Забавушка, а не то сгинет добрый молодец, и костей не найдешь.
Молодец?
И тут как обухом по голове — это ведь она про князя! Но как он здесь очутился?!
Однако расспрашивать Забава не стала, а что есть сил пропустила за Ягиней. Потом во всем разберётся. Главное — помочь Властимиру. От страха, что с ним может случиться дурное, аж тошно сделалось.
Нет, не допустит! Сама мавок отгонит, если надо, и Ягиню тоже. Только бы жив был…
* * *
Властимир
Стылая болотная грязь плескалась уже под горлом. Каждый вздох, самое маленькое движение топило все больше, и Властимир уже чуял под ногами жадную пасть болота.
Однако все так же крепко держал кинжал и примеривался, как бы ему ухватить хоть одну гнилую девку. Из шкуры выпрыгнет, но скормит ее болоту вместо себя. Потому что как бы ни близка была смерть, а погибать Властимир не собирался.
Нужно найти Забаву! Не оставит он ее в этом гиблом месте.
И, притаившись, Властимир выжидал момент. Один у него шанс.
А мавки подкрадывлись ближе. Вот перед носом мелькнул рваный подол, холодные когти чиркнул близко от затылка, потом ещё, и… Пора!
Властимир рванулся вперёд, и пальцы утонули в мягкой, как студень, плоти. А второй рукой он нанес удар кинжалом. Мертвячка заверещал на всю Топь. Рванулась прочь и выволокла его почти до пояса. Но тут сгнившая кость не выдержала тяжести и переломилась.
Властимир снова окунулся в ледяное месиво. Но только забарахтался вновь, как болото осветилось, будто день наступил. А потом…
— Властимир!
Забава, живая и невредимая, кинулась к нему на помощь.
— Стой, дура! — проорал чей-то изломанный до скрипучего хрипа голос. — Утонешь!
Девушка охнула и вдруг метнулась вбок, подхватила что-то с земли.
— Вот ветка! Держись!
Ошалевший от всего происходящего, Властимир схватился за протянутую рогатину. Шипы впились под кожу, однако и это не могло привести в чувство. Может, умер он уже? И видит теперь то, чего не бывает?
Но тело жило само по себе. Цеплялось, карабкались прочь из трясины. И Забава аж покраснела от натуги, пока его тянула. С горем пополам, но ему удалось выбраться из топкой ловушки.
— Зверь… тут, — прохрипел, отирая с лица комья тины и грязи.
Лютоволк тоже попал в трясину. Но Властимир не видел, в каком месте.
— И ему поможем, — скрипнуло совсем рядом.
Повернувшись, Властимир уставился на одетую в лохмотья старуху. Ну и погань болотная! Вся морщинистая, ободранная, волосы точно серая паутина, а в сухоньких руках посох, на котором светит глазницами человечий череп.
И не простой это свет!
Мавки толпились на его границе, но ступать под бледные лучи боялись. Шипели только и щелкали клыками.
— Сними свой амулет, князь, — обронила меж тем старуха. — А не то вся Топь перебесится.
Не раздумывая, Властимир сорвал амулет и отшвырнул его в сторону. Мертвячки загомонили пуще прежнего. В их стонах и хохоте зазвенели проклятья, хоть слов было не разобрать.
А старуха повела рукой по воздуху. И недалеко от них зашевелилась трава. Как живая, расползалась в стороны, болото ушло вниз и в образовавшейся неглубокой яме показалась морда зверя.
— Волче! Серенький! — кинулась к нему Забава.
Упав на колени, принялась вытаскивать и тормошить.
Властимир раздраженно выдохнул, но все же бросился на помощь. Друг ведь, кровью с ним братались! Однако беспокойство Забавы о другом — пусть это всего лишь зверь — отзывалось в сердце глухиой ревностью.
Ведьма понимающе хмыкнула, но распускать язык не стала. Тоже приблизилась и выудила из холщовой поясной сумки склянку. За мутным стеклом так и не разглядеть, что там плещется.
— Пасть ему откройте, — велела, срывая закупорку из воска.
— Чем ты его напоить решила?
— Живой водой.
В иное время Властимир бы расхохотался. Живая вода! Бредни все это, сказки для несмышленышей… Однако после всего пережитого он совсем не удивился, что лютоволк открыл глаза, едва только несколько искрящихся капель попало ему на язык.
— Серенький! — шмыгнула носом Забава и тут же уткнулась Властимиру в плечо. — Вы живы!
И расплакалась, сжимая его насквозь вымокшую рубаху.
Ей вторил хор мавок.
— Ну хватит сырость разводить… — заворчала ведьма. — Живы конечно. Таких и Топь не переварит — подавится. А теперь пойдем скорее. Сила веды на исходе, скоро посох совсем светить перестанет. Нужно в избушке хорониться. Там все и расскажу.
И Властимир не стал спорить. Уж лучше так, чем в холодных объятьях мертвяков.
* * *
— Это… это…
Забава подавилась словом, не зная, как описать то, что видит. Но Ягиня не разозлилась. Наоборот, хохотнула веселехонько.
— Избушка моя, да. На курьих ножках.
— Ох…
И правда ведь похоже на ножки. Только если бы курица размером с дом была.
— Это дерево, — мрачно отозвался Властимир. — И не жилище у тебя, а развалюха. Даже крыша провалилась.
— Вот и почини. Ко мне ить мужики не часто захаживают… Не хороша я более.
И Ягиня вновь расхохоталась. А Забава тихонечко погладила князя по руке, чтобы не злился. Ну и пусть от избы тут одно название. Главное — ночлег есть. Хоть место вокруг и страшное. Заболоченная полянка, утыканая черепами на палках. Их глазницы тускло мерцали, а оскаленные зубы, казалось, вот-вот щелкнут.
— Спасибо, бабушка. Нам бы до рассвета только переждать…
Но в ответ услышала басовитое:
— Мяу!
И на крыльцо выскочил кот. Или кто-то на него похожий… Потому как таких облезлых и тощих мурлык Забава в жизни не видывала.
— Это Баюн, — отозвалась Ягиня. — Когда еще Лада жива была, ходил при ее Садах защитником, духом лесным. Жил во-о-он там, — и кивнула на изломанный