которое промелькнуло на моем лице и не укрылось от вас, – невесело усмехнулся он. – Не принимайте на свой счет. Выходит, в моих разумениях образ служителей Господа был наделен несколько большей… праведностью.
Ренар прыснул со смеху, тут же слегка закашлявшись, и вновь шмыгнул носом.
– Брось, Ансель! Не думал, что у тебя могут быть такие представления о служителях Господа после трех лет общения с нами, – прогнусавил он.
– Ты ставишь меня в неловкую ситуацию, мысля такими категориями, – мягко улыбнулся Ансель.
– Слушай, ну мы, в конце концов, такие же люди, как и все остальные. Ты ведь тоже, надо думать, не монах.
Ансель напрягся. Он вспомнил, как примерно то же самое ему сказал Гийом де’Кантелё.
– Не монах, – коротко подтвердил он.
– И, что, хочешь сказать, у тебя нет никого, с кем бы ты развлекался?
Ансель ожег его суровым взглядом.
– Я не женат, если ты об этом, – сказал он резче, чем планировал.
Ренар оценивающе фыркнул.
– Нет, пожалуй, ты все-таки монах. – Он прищурился. – Хотя, кстати, если в твоем… как ты сказал? В твоем разумении, вот! Если в твоем разумении монахи далеки от похоти, то, спешу тебя огорчить. Монахи развлекаются похлеще нашего! Еще и не только с женщинами, между прочим…
Ансель, словно не зная, куда деть руки, потянулся к тонкой веревочке, висевшей у него на шее, но быстро отдернул руку и сцепил пальцы на столе.
Вивьен не единожды видел на богослужениях, как Ансель тянется к этой веревочке и целует нательный крест. Сам символ веры был спрятан под черной рубахой и никогда оттуда не проглядывал. Вивьен вдруг понял, что ни разу не видел нательного креста Анселя: он каждый раз скрывал его рукой. И прятал всегда очень быстро.
Вивьен невольно присмотрелся к веревочке, с трудом удержавшись от того, чтобы вздрогнуть.
«Натяжение!» – почти с ужасом подумал он. – «Если присмотреться, то ведь создается впечатление, что креста нет! Что там вообще ничего нет, и веревочка эта нужна лишь для отвода глаз. Боже, этого не может быть! Просто не может…»
Ему захотелось резко вскочить из-за стола и заставить Анселя показать нательный крест.
«Нет, нет, нет», – осадил он себя. – «Он мог его потерять и именно поэтому сейчас не стал этого демонстрировать. Он побоялся, что это может вызвать у нас именно такие подозрения… Боже, сделай так, чтобы я ошибся в своих тревогах, молю тебя! Пожалуйста!»
– … про монахов такие истории ходят, ты бы знал! – продолжал Ренар. – Некоторые из них, конечно, надуманные, но не все. Кстати, даже о тамплиерах говорили, что они…
– Ренар, – терпеливо вздохнув, перебил Ансель. – Я понял твою мысль. – Он устало потер переносицу и тут же нахмурился. – Вивьен? Ты в порядке?
– Что? – Тот встрепенулся и попытался натянуть на лицо улыбку. – Простите, я задумался. Мы про монахов? Я тоже не монах, если что.
Ансель закатил глаза и страдальчески воскликнул:
– Бога ради, да хватит уже про монахов! Я вас понял.
Ренар прыснул со смеху.
– Боюсь, мой друг, придется признать: среди нас троих два Божьих слуги, но праведник только один, и к нам с тобой это не относится, – хихикнул Вивьен.
Ренар засмеялся громче. Ансель расплылся в виновато-добродушной улыбке.
– Это не отменяет того, что вы оба хорошие и добрые люди, – пробормотал он. – А ваша некоторая… несдержанность просто…
Теперь Ренар уже смеялся во весь голос. Глядя на друга, Вивьен и сам не сумел удержаться и заливисто расхохотался, чем смутил Анселя еще сильнее.
– Да что я такого сказал? – непонимающе протянул тот.
Вивьен и Ренар засмеялись с пущим жаром, заставив Анселя смущенно замолчать и уставиться в свою почти нетронутую порцию вина. При этом он не прекращал украдкой поглядывать на учеников и едва заметно улыбаться. Когда смех, наконец, стих, Ренар устало приложил руку ко лбу, закашлялся и поморщился: кашель отдался в голове тупой болью. Похоже, болезнь все же брала свое, и лекарь – будь он неладен – оказался прав.
– Ох, – тяжело вздохнул Ренар, потерев заметно потеплевший лоб. – Черт, кажется, этот недоучка оказался прав насчет меня. Так паршиво мне давненько не бывало.
– Ты болен, – пожал плечами Вивьен. – В эти моменты всегда паршиво.
– Без тебя знаю, – буркнул Ренар. – Просто я редко болею.
– Вот тогда иди домой и поболей, как положено. Со всей должной, – он косо взглянул на Анселя и ехидно покривился, – сдержанностью.
Ренар ухмыльнулся, залпом допил вино и решил отправиться домой. Вивьен и Ансель не приняли его отговорок и сопроводили его, чтобы убедиться в его сохранности. После этого они также распрощались и побрели каждый в свою сторону.
***
Вот уже несколько лет верной спутницей Вивьена была бессонница. Временами она отступала, временами обострялась и не позволяла ему сомкнуть глаз в течение всей ночи. Тогда Вивьен занимал себя чтением при свете свечи или размышлениями. В редкие ночи, когда вместе с бессонницей на него накатывала необъяснимая бодрость, он оттачивал фехтовальные навыки, которым обучил его Ансель де Кутт. Каким-то образом ему даже удавалось после этого оставаться энергичным до следующего захода солнца.
Однако сегодняшней ночью сон не шел, а на душе скреблась необъяснимая тревога, не желающая отступать. Потратив пару часов на бесполезные перевороты с боку на бок в попытках уснуть, Вивьен поднялся с жесткой койки и облачился в сутану поверх легкой мирской одежды. Выскользнув с территории постоялого двора, он почти бегом добрался до отделения инквизиции под покровом промозглой весенней ночи, без лишних вопросов миновал стражу и, не преминув взять с собой подсвечник с тремя свечами, проник в архивную комнату. Несмотря на то, что посещать архив инквизиторам не запрещалось, он не хотел, чтобы кто-то увидел его там сегодня, особенно епископ Лоран. Вивьен знал, что подозрения в преступлении против веры скрывать нельзя, и не столь важно, родились они в голове инквизитора или кого угодно другого. Однако о своих изысканиях он был не готов рассказывать, пока не будет уверен, что можно выдвинуть обвинение. А когда он будет уверен… если будет уверен…
Он не хотел думать, что будет в этом случае.
«Я должен убедиться. Должен знать наверняка, и лучшего момента для этого не настанет», – серые глаза Вивьена в свете свечей горели почти болезненным фанатичным огнем. – «По крайней мере, пока Ренар болен, мне хотя бы с ним не придется объясняться».
Он даже не знал, что именно ищет. В тщательно рассортированных листах, посвященных разным людям, он пытался найти хоть что-то, относящееся к Анселю де Кутту – наверняка Лоран при его-то дотошности собирал на него информацию. Или