темным утром середины зимы. Ее «час настал». Старшая медсестра, которая, похоже, никогда не спала, проводила ее в палату с голубыми стенами, как бы намекая на рождение сына. В больнице было четыре класса палат: первый — для самых нервных пациенток и самый дорогой. Бойд относилась как раз к нему и получила уход высочайшего качества. Она легла в постель и начала ждать развития родов. К 16:00 схватки стали сильнее и регулярнее, а боль — интенсивнее. Через два часа пришла медсестра и сделала инъекцию, сулящую сон. Однако боль не стихла, и через некоторое время пациентке сделали вторую инъекцию. Она «заснула мертвым сном» практически сразу.
Через несколько часов Самнер Бойд проснулась. «Я испугалась во сне: мне казалось, будто я в склепе — живая, но захороненная, словно мертвая» [8]. Она поняла, что не чувствует боли, и забеспокоилась: вдруг ей дали скополамин слишком рано. Затем медсестра принесла «бойкого и жизнерадостного» мальчика. «Я пробудилась после десятичасовых родов, думая, что просто ненадолго заснула и вся работа еще впереди, — писала она позднее. — Пока мозг спал, мышцы и нервы работали, и я родила ребенка <…> своими силами» [9]. Она родила «без разрывов, изнеможения» и ужасающих щипцов. Следующей ночью у Бойд наблюдались расширенные зрачки, онемевшие пальцы, сильная жажда и потливость из-за скополамина, но в остальном она чувствовала себя прекрасно, и уже через час после родов выполняла упражнения для восстановления фигуры, рекомендованные медсестрой. Она наслаждалась супами, омлетами, отварной говядиной, капустой, зайчатиной, картофелем, морковью, горохом, салатами, десертами и пивом. С 22:00 до 10:00 ребенка уносили в детскую, чтобы мать могла отдохнуть. Самнер Бойд десять дней восстанавливалась в этом чудесном месте. «Ночь родов навсегда останется ночью, выпавшей из моей жизни», — писала она.
Крёниг, Гаусс и медсестры не знали о своей пациентке одного: Бойд была тайным агентом Маргариты Трейси, которая вместе с журналисткой Констанцией Лейп писала разоблачительную статью для McClure’s Magazine. Женщины пытались взять интервью у Крёнига и Гаусса, но те «отбивались и сопротивлялись до последнего». Поэтому пришлось писать статью на основе рассказов «фрайбургских матерей», «ожививших» сухие гинекологические записи, к которым у авторов статьи был доступ. Бойд хотела принять участие в распространении информации о «безболезненных детях» среди американок. Если Крёниг и Гаусс не желали рассказать о своих методах двум журналисткам, Бойд была готова сделать «решительное заявление», которое было бы столь же ценным, как «лабораторный эксперимент». Она начала готовиться заранее, изучив всю существующую медицинскую литературу о «сумеречном сне». Однако ее собственное «заточение» дало такую информацию, которой не найти ни в одном научном журнале.
В июне 1914 года в журнале McClure’s Magazine вышла статья «Безболезненные роды». Трейси и Лейпп рассказали о клинической разработке, практическом методе и опыте применения «дэммершлаф». На страницах журнала разместились фотографии Бойд и миссис Стюарт с их «фрайбургскими младенцами», а также фото обнаженного пятилетнего немецкого мальчика с протянутыми руками, которое показывало, насколько крепкими становятся дети, рожденные в «сумеречном сне». Авторы статьи восхваляли безопасность этого метода, спокойную красоту клиники и сосредоточенных на работе медсестер. Хотя Трейси и Лейпп считали Крёнига ужасно упрямым, они аплодировали ему за привнесение скополамина в акушерство. Статья «Безболезненные роды» призывала женщин требовать, чтобы «сумеречный сон» такого же класса, как в Женской больнице при Фрайбургском университете, был доступен всем женщинам или по крайней мере тем, кто мог его себе позволить. «Все женщины, современные и старомодные, желают безболезненных родов, если те безопасны, — писали Трейси и Лейпп. — Это даже не обсуждается».
Статья стала сенсацией. Две «обычные женщины» рассказали о революционном методе родов, который ставил женщину на первое место. В следующем году Трейси и Самнер Бойд опубликовали книгу «Безболезненные роды», которая стала расширенной версией одноименной статьи. В нее вошли полные истории Бойд, миссис Стюарт и миссис Фрэнсис Кармоди. Последняя стала первой американкой, которая отправилась во Фрайбург в ответ на «пропаганду безболезненных родов» [10]. Прочитав статью, она незамедлительно позвонила своему врачу, который «горячо поддержал» ее решение и пообещал тоже приехать, чтобы понаблюдать за методом. Позже в газете Brooklyn Eagle было опубликовано письмо мужа Кармоди, в котором он восхваляет роды своей жены, прошедшие без «травм и нервов», а также трехразовое питание, которое напоминало настоящий пир.
Новости об утопическом «родильном курорте» Фрайберга распространялась со скоростью лесного пожара. Статьи о «сумеречном сне» заполонили национальную и женскую прессу. В The New York Times говорилось, что Трейси и Лейпп рассказали об опыте родов, который «снял <…> первобытное проклятье с женского пола» [11]. В 1913 году Крёниг и Гаусс стали рассказывать о своей работе медицинским сообществам в США. Однако, согласно Times, врачи сопротивлялись этому, поскольку не хотели учиться «деликатному и трудному» методу, а также боялись толп беременных женщин, просящих ввести их в «сумеречный сон», ведь теперь, когда метод стал более доступным, они требовали его применить, несмотря на опасения врачей. Трейси и Бойд писали: «Насколько нам известно, впервые в истории медицины целый класс пациентов взбунтовался и стал указывать врачам, что делать».
«Сумеречный сон» представлял собой гораздо большее, чем просто инновацию в сфере родов — это была революция в медицинском восприятии женской боли.
Слишком долго ее и связанные с ней эмоции игнорировали и обесценивали; мужчины-врачи самостоятельно измеряли ее интенсивность и делали выводы о том, как чувствует себя пациентка. В рассказах же о «сумеречном сне» отсутствовала деструктивная идея, что женщины биологически обречены на страдания. «Впервые в моей жизни врач признал, что я испытываю сильную боль, — писала миссис Стюарт. — Доктор Гаусс согласился с тем, что мне действительно больно, и уже это сделало меня спокойной и счастливой. Я наконец нашла место, где люди понимали, что боль — это боль».
В своих текстах Трейси и Бойд рассказывают печальные истории о женщинах, чье психическое здоровье сильно пострадало из-за страха родовой боли и самих физических травм, которые проникали в их тела и умы, разрушая нервы и системы органов. К сожалению, врачи слишком часто списывали подобное ухудшение психического состояния на «истерический страх».
Гаусс считал, что большинство туманных симптомов, связанных с маткой и яичниками, — не органические заболевания, а «нервные жалобы», вызванные «воспоминаниями о родах».
Трейси и Бойд соглашались с ним. «Слово „истерия“ неслучайно произошло от греческого „матка“, — писали они. — Именно душевные муки и